Ночи Клеопатры. Магия любви - Татьяна Вяземская

Она встала, прижалась лицом к его плечу; нестерпимо захотелось заплакать – разрыдаться, как это делала нянька Ати: хлюпала носом, некрасиво вытирала рукой катившиеся из глаз слезы и вытекавшие из носа сопли.

– Ты зря пошла к Птолемею, – таким же ровным, ничего не выражающим голосом сообщил Мардиан.

– Цезарь сказал, что брат – вполне вменяемый мальчик, а нам сейчас нужен мир!

– Птолемей вменяем в общении с Цезарем.

Она не поняла:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что твой брат тоже влюблен в Юлия. Видимо, у вас это семейное. И он ревнует и тебя к Юлию, и Юлия – к тебе.

Она снова не поняла:

– Что значит – влюблен?

– То и значит, – неожиданно резко ответил евнух. – В свое время Аполлодор предупреждал твоего отца, что нельзя делать евнухов воспитателями царевичей, что их можно приставлять только к царевнам. Но твоему отцу было не до того.

– Ты хочешь сказать, что мой брат… любит мужчин?! Но ведь он пытался влезть ко мне в постель! Да и потом, я точно знаю: Ахилл таскал его к шлюхам, об этом говорили и Ахилл, и сам Птолемей…

– Я думаю, ему все равно кого любить – мужчину или женщину. Юлий потряс Птолемея до глубины души; ты бы заметила это сама, если бы не была столь занята собственными чувствами. И теперь он ненавидит тебя еще больше: за то, что ты полностью завладела вниманием Юлия.

– Боги! Что же делать?!

– Думаю, держать его во дворце опасно: он способен на все что угодно, а Юлий достаточно беспечен. По крайней мере, в том, что касается Птолемея: как все настоящие мужчины, он не воюет с детьми. А чего можно ожидать от твоего брата, ты знаешь сама. С другой стороны, если его оставить во дворце, можно ожидать слухов о гомосексуализме Цезаря. Римляне, конечно, реагируют на это более или менее спокойно, однако не думаю, что Юлий будет в восторге.

– Его надо убрать из дворца, – прошептала Клеопатра.

– Надо, – согласился Мардиан, – но если с ним что-то случится, население Александрии поддержит армию Арсинои. Он должен захотеть сам отправиться куда-нибудь… хоть к той же армии.

– Что ты предлагаешь? Подкупить Пофиния?

Мардиан задумчиво пожевал губами.

– Не выйдет.

– Ты думаешь, он неподкупен?

– Хуже. Я думаю, он сам по себе игрок. На своей стороне. Деньги он возьмет, а вот с информацией поступит так, как сочтет нужным. Может быть, расскажет все Птолемею. Может, поддержит Арсиною. Но так или иначе, а факт подкупа всплывет, причем в самом неприглядном виде.

– Тогда что?

– Я подумаю.

Однако вопрос разрешился сам собой буквально через два дня.

К Цезарю явились парламентеры от Арсинои. Вернее – из ее армии. Они предложили сделку: Юлий отдает им Птолемея, они возвращают Арсиною.

Клеопатра не присутствовала: делегация прибыла именно к Цезарю. Поэтому она просто подслушала, затаившись за одной из портьер. В конце концов, это ее государство, и это война за принадлежащий на данный момент именно ей престол.

Парламентеры клятвенно заверяли, что готовы подписать перемирие, как только Цезарь вернет им царя.

Гай Юлий, насмешливо улыбаясь, поинтересовался, чем им так насолила царевна.

Парламентеры, перебивая друг друга, поведали, что девчонка совсем спятила. Считает себя великим военачальником. Отдает приказы – один нелепее другого. Казнила кучу народу, один раз даже попыталась казнить человека сама – бедняге пришлось долго мучиться.

– Но ведь армией управлял Ганимед.

За всех ответил Девкалион – его Клеопатра знала, он недолгое время был любовником Береники, потом впал в немилость, и именно это сберегло ему жизнь: вернувшийся к власти Птолемей Неос не посчитал его «предателем».

– Управлял. Но самим Ганимедом управляет царевна. А она… Боюсь, она не совсем адекватна. Она хочет войны. Не победы и даже не победы любой ценой, а войны как таковой.

– То есть царь нужен вам для ведения переговоров? – безразлично поинтересовался Гай Юлий.

– Царь имеет право вести переговоры, – уклончиво ответил Девкалион. – Как он решит, так и будет. Он царь, и мы поддержим любое его решение.

– А поскольку Арсиноя может вам помешать… поддерживать, вы решили отдать этого скорпиона мне, верно? Ладно, меня устраивает такое предложение. Как только Арсиноя будет доставлена во дворец, я отдам вам царя.

После ухода послов Клеопатра устроила скандал.

– Какое ты имел право?! – кричала она и колотила кулаками по груди Цезаря. – Это Египет! Ты понимаешь – Египет! Они пытались сделать здесь Македонию! И почти сделали! Теперь ты делаешь тут Рим! Это – моя страна, моя сестра, мой брат, мой трон, моя война, наконец! Как ты мог пообещать им Птолемея?! Чтобы он снова… И Арсиноя – зачем она здесь?!

И снова ей довелось ощутить его железную хватку. Длинные пальцы Гая Юлия легко охватывали ее тонкие запястья. Нежно – но не вырвешься, а станешь вырываться – останутся синяки.

– Это Египет. Союзник Рима. Именно Риму твой отец Птолемей поручил гарантировать исполнение его завещания. Именно ко мне – ко мне лично! – пришла делегация. И в конце концов это вопрос безопасности моей женщины. Матери моего будущего сына. Такие вопросы должен решать мужчина.

Она замолчала. С одной стороны, все вроде бы хорошо. Она чувствует себя абсолютно защищенной рядом с Цезарем. Можно почувствовать себя слабой и беззаботной – она была лишена этого ощущения с момента бегства отца. С другой… Египет – страна мужчин. Женщины здесь не имеют никаких прав. То, что она читала о Риме, то, что ей рассказывали ее наставники, позволяло мечтать: есть государство, где женщины имеют куда больше прав. Где женщины стоят почти наравне с мужчинами. А сегодня поняла, что это «почти»… ну, несколько больше, чем ей казалось. Да, в Риме к женщинам относятся с уважением, но сравнивать их права с правами мужчин попросту смешно.

– В твоем положении вредно волноваться, – сообщил Юлий; присмотревшись, она заметила, что он смеется – одними глазами. – И уж тем более – лупить отца своего ребенка. Не волнуйся, все будет хорошо. Арсиноя мутит воду, ее лучше иметь рядом с собой. Птолемей же и в самом деле готов подписать мир.

Она вспомнила разговор с братом, беседу с Мардианом. Цезарь думает, что Птолемей готов к миру, потому что она не рассказала ему ничего…

– А если не подпишет?

Гай Юлий беспечно махнул рукой:

– Если нет, то тоже ничего страшного. Просто у нас вместо одной войны будет другая. Видишь ли, дорогая моя, это позволит наконец поставить последнюю точку – не одним способом, так другим. Не переживай. Гай Юлий Цезарь является гарантом того, что с тобой все будет в порядке. По крайней мере, пока я жив.