Клинки города ярости - Юлия Арвер

проиграла, запутавшись в собственной хитрости, под которой не оказалось ума. Загнала себя в ловушку. Бесполезная дура!

Я плакала молча, и вся боль, все напряжение покидали мое тело солеными дорожками слез и мелкой дрожью. Тир так и не взглянул на меня. Я же не отваживалась даже всхлипнуть, зажимая рот с такой силой, что, наверное, останутся синяки. Молчание оглушало, словно колокольный звон, и таилась в нем грядущая буря.

Я крепко зажмурилась, сжалась в комок, совершенно не заботясь, что испачкаю подошвами дорогую обивку кресла, и уткнулась лбом в колени. Так удалось немного унять дрожь. Без Михеля моя жизнь скатилась в преисподнюю. Без него я – просто глупая девка, возомнившая себя воеводой.

Внезапно мне на плечи опустились руки Тира. Он сжал их в успокаивающем жесте и вдруг заговорил:

– Я жутко зол, Амаль, но у тебя внутри столько сожаления, столько боли и столько глупого желания исправить ошибки, как ни у кого другого… Возможно, я пожалею об этом, но не сдам тебя императору. В конце концов, ты и правда помогла мне. Дай мне время до утра, чтобы все обдумать. Утром мы поговорим, и вот тогда я потребую от тебя объяснений. Правдивых объяснений.

Я закашлялась и с недоверием взглянула на Тира. Он казался все таким же сердитым и разочарованным, но из его взгляда исчезла ярость, сулившая мне смертную казнь. Робкая надежда вновь затеплилась в душе.

– Если тебя казнят, твои родители и правда поднимут кровавое восстание, которое обязательно затронет Мирею. Я не допущу кровопролития в своей провинции, как двести лет назад. Лучше уж помогу тебе получить должность воеводы и подавить все зачатки революции в зародыше. Худой мир лучше доброй ссоры.

– С-с-спасибо, – пролепетала я, унизительно вытирая нос рукавом.

Тир убрал руки с моих плеч и тяжело вздохнул.

– Возможно, я совершаю самую страшную ошибку в своей жизни, помогая тебе.

«Возможно», – подумала я, но вслух произнести не осмелилась, опасаясь, что Тир передумает. Отныне я зависела от его решения. Глупый бабник? Как бы не так!

Глава 7

Глава Первой стражи

Амаль

Лошади, запряженные в экипаж, нетерпеливо переминались и водили ушами. Ворота дворца закрылись перед нами, как перед нищими, просящими подаяние. Я нетерпеливо ерзала на мягком сиденье, то и дело касаясь боком Тира. Наконец он устал от нервных движений и крепко сжал мою руку, поделившись уверенностью и спокойствием. Ткань его белоснежной перчатки казалась холоднее льда. От Иглы и Брая, невозмутимо сидевших напротив, не укрылся этот жест. Красноречиво изогнутая бровь Дании говорила о ее неодобрении без слов. Я же не убирала руку, нуждаясь в поддержке. Тир, несмотря на тяжелую ночную сцену и не менее тяжелый утренний разговор, все еще стремился меня успокоить и помочь. Чудеса!

Четверо Беркутов, сидевших верхом на лошадях, со всех сторон обступили экипаж, не позволяя праздным зевакам приблизиться. Солдаты знали, зачем я искала аудиенции с цесаревичем, и отнеслись к моему плану с недоверием. Несмотря на то что Амир помог Эрдэнэ вытащить меня из плена и убил Айдана, он все еще оставался предателем в их глазах. Беркуты не отговаривали меня, но и чувств моих не одобряли. Уверена, каждый из них предпочел бы увидеть Амира на виселице.

Нам пришлось не меньше четверти часа мерзнуть в экипаже под взорами десятка караульных солдат дворцового полка, идеально вышколенных и одетых с иголочки. Я уже давно околела в кожаных сапожках и традиционном платье, поверх которого надела подбитый мехом черный кафтан, купленный мне сегодня по приказу Тира. Благо платок, впервые в жизни повязанный на голову, согревал уши. По словам Тира, обитателям дворца и всей знати Белоярова незачем знать, что будущая воевода Нарама выглядит как мальчишка.

* * *

– Здешняя публика оценивает исключительно внешний вид. Всем плевать, что у тебя внутри. Если не произведешь впечатления, тебя не станут и слушать, – сказал мне утром Тир.

– Мне плевать, что они думают обо мне. Уверена, дурная слава уже прибежала в Белояров вперед меня, – фыркнула я в ответ. – Меня интересует только цесаревич. Он слаб духом и телом. Думаю, мы сумеем вытрясти из него все, что нужно. Осталось только проникнуть на территорию дворца и провести туда Иглу. Она сумеет подступиться к корпусу Первой стражи.

– Кто сказал тебе, что цесаревич слаб? – изумился Тир.

«Мансур», – едва не выдала я, но вовремя исправилась.

– Слухи о его слабости ходят по всей империи. Братья жаждут отобрать у него трон.

Тир залился издевательским смехом.

– Цесаревич – самый хитрый лис из всех, кого мне довелось встречать. Вся его немощь – не более чем ширма. За ней прячется интриган, каких поискать. Как думаешь, почему он разъезжает с Первой стражей, а не с солдатами империи?

Я пожала плечами, тревожно сглотнув.

– Потому что он – глава Первой стражи. Эту должность доверил ему император. И это самый большой секрет империи, о котором кое-кому все же известно.

– А вы как оказались этим кое-кем?

– Затащил в постель парочку жен верных приближенных цесаревича. Я обожал собирать редкие сплетни, живя в Белоярове. Хорошие времена были, беззаботные. Не то что сейчас.

* * *

Наконец в свете фонарей, огни в которых мерцали на ветру, показался подтянутый мужчина в черной шинели, воротник которой поблескивал золотистой вышивкой, как и большие пуговицы. На его кивере красовался золотой герб империи в виде рычащего льва. Перед нами предстал даже не лакей, а адъютант Его Императорского Высочества цесаревича Горислава. Лицо мужчины средних лет ничего не выражало, будто место человека заняла мраморная статуя. Он велел привратникам открыть ворота и приблизился к нашему экипажу. Походка и выправка адъютанта выглядели безупречными. Впрочем, разве бывает по-другому у служащих из императорской свиты?

За миг до того, как дверца распахнулась, Игла набросила на себя мираж. Никто не должен был видеть, что в экипаже сидели четверо.

– Достопочтенный воевода, Его Императорское Высочество согласился на аудиенцию с вами и вашей невестой. Прикажите кучеру подогнать экипаж к парадному входу и ожидать там. Вас проводят в зал приемов.

С этими словами адъютант закрыл дверцу и направился обратно, ко дворцу. Тир же, скрипнув зубами от злости, приказал моему Беркуту, сегодня игравшему роль кучера, следовать к парадному входу. Экипаж вновь затрясся, когда колеса покатились по расчищенной от снега брусчатке.

– Ублюдок безукоризненно вежлив, но почему я чувствую себя куском дерьма, прилипшим к его подошве? – прорычал Тир, неосознанно сжав мою руку крепче.

– Наверное, служа при дворце, он мнит