Клинки города ярости - Юлия Арвер

class="p1">«Вода-водица, исток всего сущего, да не оставь меня без помощи. Не солги и не скрой, отыщи и открой мне того, что пред взором стоит. Вещица его – проводник в твоей пучине. Кровь моя – твоя сила. Плоть моя – дитя матери-природы. Голос мой – твое теченье. Глаза мои – твои глубины. Да будет так!»

Я повторила про себя слова ритуала три раза, как и подобало. Маура учила меня, что до́лжно говорить от сердца, не заучивая заговоры, как это делали некоторые ведьмы. «Иногда пара слов действеннее целой поэмы», – наставляла она, и эта наука впервые в жизни мне пригодилась.

На долгие мгновенья я замерла в страхе, что ритуал не сработал, и вода осталась безучастной, как вдруг мое тело окутало нежное тепло. Пальцы русалки разжались. Меня подхватило бурное теченье и понесло вперед все быстрее и быстрее, но мне по-прежнему не требовался воздух. Я словно покинула бренное тело, превратившись в бессмертного духа, которому чужды любые человеческие желания. Стоило открыть глаза, как бесконечное мельтешение неясных всполохов света заставило закрыть их. Ледяные водные пучины согревались, стоило им коснуться моего тела.

Наконец движение замедлилось. Перед моим взором предстала тесная камера, погруженная в кромешную мглу, и узкая деревянная койка. Мне совершенно четко виделся мужчина, лежавший на боку. Он напоминал кусок мяса на базаре, но уж никак не живого человека. Черные волосы слиплись от крови, темно-серую робу на груди и спине исполосовали кровавые следы от розог. Каждую рану, каждую каплю крови на теле Амира я видела пугающе четко. Его лицо избили до такой степени, что оно распухло и сделалось похожим на красно-синее месиво. Кажется, ему сломали нос.

Я смотрела на Амира откуда-то с потолка. Похоже, там собирались капли воды. Мне стоило больших трудов разглядеть странные ожоги там, где тело не было прикрыто тюремным тряпьем. Продолговатые и гноящиеся следы расползлись по плечам и груди, кое-где перекрытые рассеченной розгами кожей.

Амир еле дышал, едва открывая разбитые в мясо губы. Мое мятущееся сердце знало, что он нестерпимо хотел пить. А еще умереть. Мне не требовалось читать мысли, чтобы понять это.

Что с ним сделали? Почему не убили? Почему бросили в темнице умирать? Амир держался из последних сил. Его бренное, изуродованное тело, если Творец решит помучить моего любимого, проживет еще несколько дней. Если же он будет милостив, то Амир умрет за считаные часы. А вместе с ним погибну и я, потому что до самой смерти не смогу забыть того, что с ним сотворили.

Глава 6

Глупый воевода

Амаль

Я мерила шагами кабинет Тира и сама себе казалась волком в клетке. Лира задумчиво крутила в руках перо, с которого прямо на столешницу капали чернила, Данир незримой тенью застыл у двери.

Наконец Лира закончила рисовать карту и отложила лист бумаги, дабы просохли чернила. Я, не касаясь рисунка, вгляделась в аккуратные линии и фигуры.

– Дядюшка купил этот дом, когда Тир окончил лицей. – Изящный пальчик Лиры замер над квадратом, отмеченным крестиком. – Обычно при посещении Белоярова воеводы гостят в императорском дворце, но братец слишком любит свободу, чтобы отказаться от своего дома. Уверена, ночью он там, но не уверена, один ли.

Лира бросила на меня мимолетный насмешливый взгляд и тут же отвела глаза. Мерзавка надеялась кольнуть меня побольнее. Пусть хоть копьем проткнет, мне плевать. Ночью я так и не смогла уснуть, проплакав в подушку до рассвета, и весь сегодняшний день почти не соображала, погруженная в туман страха. Окровавленное тело Амира не покидало мыслей ни на миг. Было ли мне дело до того, с кем Тир проводит ночи? Глупая Лира! Она же сама прорыдала все утро, услышав, до какого состояния довели Амира пытками. Я рассказала ей намеренно, не утаив ни одного его кровоподтека, ни одного хрипа. Знаю, пользоваться ее чувствами жестоко, но другого выхода я искать не хотела.

Наконец дверь распахнулась, впуская Иглу и Илмара. Дания тащила вещевой мешок, свой же я принесла в кабинет уже давно.

– Как теперь привыкнуть, что вместо девушки теперь передо мной мальчишка? – фыркнул кадар, отчего тут же схлопотал тычок локтем от Иглы. Лира одобрительно хмыкнула. Наверняка она только позлорадствовала, увидев утром мою новую прическу.

Данир дернулся, но я предупреждающе положила руку ему на плечо. Верный солдат виновато опустил голову и остался на месте. Я печально усмехнулась, проведя ладонью по коротким прядям. Они топорщились, открывая шею. Волосы такой длины и впрямь частенько носили мужчины. Зато в оборванце, завернутом в бесформенный походный плащ, никто не заподозрит Амаль Кахир из дикого Нарама.

– Я постараюсь вернуться, как только смогу. Ты – надежда Тира. Помни об этом, – напутствовала я Лиру, на чьем лице читался неприкрытый ужас. Она страшилась будущего противостояния совету даже больше встречи с нечистью. И правда, люди все чаще оказывались страшней нечистой силы.

– Ваш солдат мне поможет, – откликнулась Лира.

Данир кивнул и замер в ожидании напутственных слов.

– Ты – моя правая рука в отсутствие Ансара. Береги госпожу Лиру. И еще, если вдруг Ансар объявится до нашего возвращения, дай мне знать.

Данир смущенно отвел взгляд. Мне уже не впервой за последние дни приходилось называть его своей правой рукой, и он каждый раз скромно отвечал, что не заслуживает такой чести.

Я попросила их с Лирой покинуть кабинет и плотно закрыла дверь.

– Ты уверена, что справишься без Эрдэнэ? – вальяжно поинтересовался Илмар. Взгляд его, как и тон, насмехались надо мной.

– Ты предлагаешь явиться в дом к жениху с двумя мужчинами? И как я ему это объясню?

– А как ты объяснишь меня? – фыркнул кадар.

– Мне придется сказать ему часть правды, но только часть. Для него ты – один из моих солдат, который выжил при пожаре в Зеленом особняке.

С этими словами я покрутила перед носом Илмара пузырьком с дурманящим зельем Мансура. Тир – чтец тела. Важно показать, что я искренна с ним. Он сможет прочесть меня, но ровно до той черты, которую я проведу сама. Я искренне надеялась, что жених меня не прогонит, но и без правды он вряд ли согласится помочь. Просить за человека, отвергнувшего его сестру, перед цесаревичем – та еще задачка. Пусть даже этот цесаревич – мямля, как говорил о нем Мансур, но он остается наследником престола, и его решения непредсказуемы. Для этого разговора должна быть причина посерьезней, чем моя слезная просьба.

– Ты же знаешь, что я