Дети Империи - Олег Измеров

Они допили чай. Пока Виктор споласкивал чашки, Зина убрала посуду и опустила стол; в комнате стало тихо и просторно. «Прямо танцевать можно… А почему бы и нет?»

– Знаете, я, честно говоря, надеялся, что заиграют что-нибудь помедленнее, и осмелился бы пригласить вас на танец. Вы ведь любите танцевать?

– Очень. Знаете, сто лет не танцевала. На вечерах молодежь в основном свое заводит, а крутиться с двадцатилетними – я бы конечно, могла, но это как-то… А, подождите, есть идея.

Она покопалась в тумбочке и вытащила магнитофонную бобину в серо-голубой картонной коробке, открыла крышку магнитофона и заправила ленту.

«Интересно» – отметил Виктор. «Она не сразу догадалась поставить музыку на магнитофон, как это обычно делают… в нашем времени. Значит, он у нее в основном не для музыки. Для чего?»

– Помочь? – спросил он, подойдя. Магнитофон действительно был солидный, с двумя скоростями и возможностью прокручивать пленку в обе стороны.

– Не надо. – Она ловким, привычным движением закрепила конец ленты в защелке пустой катушки и надавила клавишу. – Теперь ничего не помешает.

«А пользуется часто.»

Приемная катушка дернулась и натянула пленку. Из динамика полились мечтательные звуки «Звездной пыли». Виктор подошел к Зине и пригласил с легким поклоном; она улыбнулась и положила ему руку на плечо. Она танцевала очень легко, угадывала его движения и следовала им; казалось, он обнимает за талию пушинку. Он почувствовал запах ее духов – глубокий, обволакивающий, и какой-то очень знакомый. Неужели «Красная Москва»? Когда Зина открывала тумбочку, он успел заметить только дежурную «Белую сирень». Значит, для нее сегодня праздник…

Оркестр закончил «Звездную пыль» и заиграл вступление к легкой, как майский ветерок, «Бразильской акварели». За прошедшие полвека мелодия стала выглядеть очень знакомой, но не приевшейся. Самбу Виктор танцевать не умел, и пришлось изобразить что-то вроде слоуфокса. Зина поняла.

– Самбу я тоже, пожалуй, так сразу, вряд ли сумею, да и места для нее надо больше.

– Слушай…те, у вас хорошая подборка. Коллекционируете записи?

– Да нет, так, случайная катушка. Под нее отдыхать хорошо.

«А остальные в тумбочке? Их там порядочно…»

Следующая запись заставила Виктора невольно вздрогнуть: это была «Серенада луннного света», в прекрасном, неизвестном ему исполнении. Чарующие звуки, казалось, сами повели его; стены комнаты ушли куда-то вверх, перед ним было только лицо Зины, а дальше… дальше, наверное, ослепительная гладь моря и шум пальм и кипарисов.

– Зина, вы просто изумительны в этом танце…

– Просто одна из моих любимых вещей.

– И моих тоже.

Следующим был «Перекресток», с яркими роковыми ритмами; Виктор не удержался и начал танцевать его, как когда-то старый рок на дискотеке в «аквариуме» третьей общаге (здесь его нет и уже не будет). Зина тут же переняла движения, да так удачно, будто ходила на эту дискотеку с первого курса.

– Это что-то новое? – спросила она. – Немного на африканские танцы похоже.

– Малоизвестное. Джаз, он вобрал культуру разных народов черного континента…

– Не устали?

– С такой партнершей? Никогда!

– Подождите, форточку открою. А то жарко становится.

И, отодвинув тюль, Зина выпустила на улицу звуки «Сентиментального путешествия», следующего хита этой странной дискотеки.

– Так где вы все-таки научились такому стилю?

– Да уже не помню, вроде, ребята в общежитии показывали.

– Странно, а мне показалось, будто с детства знаете.

– Ну, вы же тоже сразу усвоили. Простой танец.

– Следующий будет быстрый, покажете еще?

– Разве вам можно отказать? Кстати, действительно жарко. – Виктор повесил пиджак на спинку стула.

– Котельная хорошая.

Они крутились, пока не кончилась бобина.

– Сейчас сделаем перерыв и еще попьем чаю. А пока чайник греется – вы обещали показать, как фотографировать.

Она достала из серванта фотоаппарат в кожаном футляре, необычно маленький, под стать «мыльницам» 90-х. Только в отличие от «мыльниц», он был алюминиевый, серебристый, с пластмассовыми бежевыми накладками, и – что удивило Виктора – зеркальный. Что-то вроде «Нарцисса», когда-то не нашедшего спроса из-за узкой пленки и дороговизны, только объектив покруче.

– Он уже заряжен, только покажете.

– А вспышки к нему нет? При искусственном, наверное, не хватит…

– Вот экспонометр. Посмотрите, может, получится?

Виктор осмотрел аппарат поближе. Ого! Светосила, оказывается, 1,4 а пленка… а, вот таблица напоминания… 250 единиц. Нехило, однако, для любителя. Что же это за чудо такое? «Растр-С». Ничего не говорит…

– Ну, как получается?

– Да, должно. – Виктор выставил экспозицию. – Тут все просто. Взводите курок, смотрите вот сюда, крутите, чтобы было резко.

– А-а, поняла. Как в бинокле.

– Потом жмете сюда. И все. Потом снова взводите.

– Ну вот, что значит мужчина. Сразу во всем разобрался. Давайте я вас сниму на фоне стены.

– Не знаю, стоит ли… как я буду выглядеть…

– Нормально. Чуть повернитесь… так…Сюда нажимать? Улыбнитесь… Вот. А теперь вы меня. Подождите, дайте себя привести… вот так. Как выгляжу?

– Восхитительно.

– Ну, скажете. Я вот тут стану. Когда улыбаться?..

Они потом еще посидели и пили чай, и Зина увлеченно рассказывала, как с подругами прошлым летом ездила в поход по реке на складных лодках.

– Вы не представляете, какие у нас, оказывается, красивые места! Туда надо привозить поэтов и художников, чтобы это все воспели… такое великолепие! Знаете, сейчас просто волна увлечения водными походами, а профессор Нелидов даже снимал плавучую дачу и был просто в восторге. Это после картины «Трое в одной лодке» началось, это Калатозов снял, и там англичан играют Борис Чирков, Борисов и Меркурьев. Народ просто толпами ходил…

«Прощай, «Верные друзья»… Интересно. Народ толпами ходил, а рассказывает, как будто знает, что я этого фильма не видел… Или у меня уже тут мания подозрительности?»

– Еще бы! Я тоже несколько раз ходил. Помните, Меркурьев Гарриса играл, важный весь такой, солидный…

– Да, верно… – она несколько смутилась. – Наверное, этот фильм все видели.

– А я бы еще раз сходил. Особенно с вами…

После чая, когда Виктор ставил вымытые и вытертые чашки в сервант, он заметил, что на будильнике уже половина одинннадцатого – время пролетело незаметно – и понял, что он, наверное, уже засиделся.

– Зина… спасибо вам за все огромное. Это был просто изумительный вечер.

– А вы… уже уходите?

– Не знаю… Наверное, поздно уже.

– Поздно. – Зина подошла к нему и положила руки на плечи. – Но вы ведь можете и остаться?

– Зина, ну… – Виктор замялся от неожиданности. – Ведь вы же меня совсем не знаете. Вдруг я могу оказаться…

– Не можете. Вчера утром с регистрации медсправка пришла. Все в порядке.

– Нет, но я не в этом смысле… Кто знает, какой я человек? Маньяк, уголовник, шпион или брачный аферист?

– Вы никогда не сможете быть брачным аферистом. Я вас сильно огорчила? Уголовником… ну, разве что если что-то такое квалифицированное. Взлом сейфов, например. Вам же всегда хотелось такую работу, где в вас видят специалиста.

– Откуда вы знаете?

– По глазам вижу.

– А если глаза обманывают? И вообще, вдруг я захочу вас обмануть?

Зина улыбнулась, поднялась на цыпочки к его уху и тихо, почти шепотом произнесла:

– Смешной… А если я сейчас очень хочу быть вами обманутой?..

– Тогда не знаю… Вообще, я наверное, должен был бы за вами долго ухаживать, цветы дарить…

– Ну какие же зимой цветы… Вы, наверное, раньше на юге жили?

– Нет, только как-то в Ташкент ездил… в командировку… господи, какую чушь я сейчас говорю…

И он, слегка повернув голову, припал к горячим губам Зины. Она непроизвольно вздохнула и у нее вырвался короткий негромкий стон; она охватила руками его голову с горячностью истосковавшейся женщины, поднявшись на цыпочки и закрыв глаза; сквозь рубашку Виктор почувствовал внезапный жар ее тела.

Их уста распались; Зина запрокинула голову, шепча полуоткрытым ртом «Милый… милый…»; Виктор продолжал осыпать ее поцелуями, все сильнее прижимая к себе.

– Свет… давайте погасим свет…

Зина прикрыла дверь, щелкнула выключателем и повлекла его за руку.

– Посидим здесь… рядом…

Они сели на кровать; Виктор тут же привлек ее к себе и тут же припал к губам; его ладони, скользя, чувствовали сквозь ткань ее нетерпеливую, трепещущую плоть.

– Сейчас… помогите сзади расстегнуть платье…

«Странно, мы до сих пор еще на «вы»…»

22. Утро открытий.

Легкий шум улицы доносился через полуоткрытую форточку вместе с холодком уходящей зимы. Виктор проснулся и лежал с закрытыми глазами. Где-то недалеко лилась вода в душе, а невидимый репродуктор приглушенно мурлыкал очень родное и знакомое: «Друзья, конечно всем известно, что дней в неделе ровно семь…»