Эра чудес - Джон Браннер

Рэдклифф прервал долгую благодарственную речь и направился к своей машине, подавляя непонятное желание обернуться при каждом шаге. Ему казалось, что вот-вот его настигнет чужой, пришедший заявить права на свою собственность, которую стащили низшие существа.

Рик специально для таких случаев хранил в матине бинокль, в то время как Грете и Уолдрону было практически не видно, что происходило между Рэдклиффом и благоверными. Пока светился шар, они могли еще что-то разглядеть, но, когда он погас, им стали видны лишь смутные тени.

– Умно придумано! – восхищенно отметил Рик, когда светящийся шар исчез в воздухе прямо под носом у Брата Марка. – Босс всегда придумает что-нибудь новенькое!

Именно поэтому они ожидали, что Рэдклифф вернется в приподнятом настроении. Однако, наоборот, он был мрачен и не проронил ни слова, пока они не вернулись домой, и он не бросил:

– Рик, пусть покажут их комнату. Спокойной ночи.

И все.

Глава четырнадцатая

Последние полминуты до официального начала конференции в 10:00 Поттер смотрел на людей, сидящих за столом, и думал о парадоксальности ситуации. Поттеру пришлось организовать подкомитет Комитета Конгресса по Чрезвычайным Ситуациям с неограниченной свободой действия, чтобы успокоить тех, кто все еще был озабочен соблюдением законов.

Что же здесь такого уж абсурдного? Встреча на иностранной земле. Советский министр, не говоря о женщине-космонавте и докторе также из России, трое канадцев, американский психолог, профессор физики из Швеции...

Которого, как он только сейчас заметил, не было на месте. Минутная стрелка остановилась на 12, и Поттер спросил:

– Где Джесперсен?

Человек с мрачным лицом с удивлением на него посмотрел. Это был Кларксон – один из канадских наблюдателей.

– Вы разве не слышали? Его самолет должен был приземлиться в Калгари. За ним направили поисковую команду.

– Что? Что ему понадобилось в Калгари?

– Ему сообщили, что там нашли живой артефакт, и он полетел проверить. Но так и не долетел.

Хорошенькое начало дня!

– Простите, – Наташа наклонилась вперед. На совещаниях Комитета ей приходилось выступать в качестве переводчицы для Абрамовича, и довольно часто надо было объяснять ей пост-катастрофные термины. Поттер и не подозревал, как их много.

– О чем ему сообщили?

– О живом артефакте. Объект чужих, подающий признаки деятельности: источающий свет или вибрирующий, или что-нибудь в этом роде.

– Спасибо. Кстати, Мистер Поттер, я должна сообщать Вам, что доктор Зворкин извиняется, что немного опоздает. Сегодня у Питирима появились первые признаки надежды.

Все посветлели, как будто они проглотили пилюлю тщательно выверенной дозы оптимизма.

– Отлично, – произнес Поттер, – все же я начну собрание без него. Прежде чем мы перейдем к нашим обычным делам, предоставим слово Мистеру Конгриву. Я так понимаю, он хочет нам что-то сообщить. Майк, пожалуйста, только будь краток.

Конгрив кашлянул.

– Будет сложно затянуть, потому как у меня, черт возьми, нет ничего, кроме закравшихся сомнений. То, что я только что узнал, может подтвердить мои предположения, но... Значит, так. Как вам известно, Академик Абрамович поддерживает контакт с симпатизирующими ему членами администрации Союза. С огромным риском для себя они смогли передавать нам на короткой волне сообщения. Я проанализировал их... но они лишь первичны.

– В последнее время расширение земель Бушенко значительно приостановилось. На этой неделе правительственные силы захватили два города, которые Бушенко предназначил для тактической эвакуации. Сообщения прошлой ночью намекали на то, что предпринимались попытки вернуть эту территорию. Все это наводит на мысль, что потеря Питирима действительно подорвала поддержку Бушенко. Но!

– Поскольку Бушенко разместил свою штаб-квартиру в месте, предназначенном для временного расположения Кремля во время ядерной войны, правительство может прослушивать его сообщения. Бушенко использует известные нам шифры, – продолжал Конгрив. – Прежде всего, на территорию временной столицы правительства – Самарканд – намечалась воздушная атака. Ее отменили. По моим предположениям, Бушенко думал, что Питирим находится в руках правительства, но получил информацию, что был не прав.

Воображение Поттера рисовало картины обстановки в России, описанной Наташей и Конгривом: вся громадная нация распадается на части под практически татарским игом Бушенко. Коммуникации разрушены, и вследствие этого правительство практически потеряло свою власть над слишком большой, не сообщающейся территорией... По сравнению со всем этим, Северная Америка казалась парком.

– Второе: мы знаем, что воздушная атака на «Красного Кита» не могла быть организована Бушенко. В его распоряжении нет таких мощных средств в столь отдаленном от России районе. В любом случае, с чего бы он пошел против корабля? Мы подозреваем, что какие-то местные преданные воздушные силы решили, что это обычный шпионаж или что-то в этом роде.

– Однако если сопоставить все это с отменой бомбардировки Самарканда, возникает третье и очень неспокойное предположение. Мы подозреваем, что реакционная правительственная фракция узнала о планах Абрамовича увезти Питирима из страны и решила остановить его во что бы то ни стало.

Поттер вздохнул, подумав: правая рука, не знает, что... Да, вполне возможно, что уцелевшие высшие правительственные чины России расценили план Абрамовича как простое предательство. Старые привычки с трудом отмирали в свете новой эпохи.

– Вы хотите сказать, они могли сообщить эту информацию Бушенко? – спросила Наташа. – Они ни за что бы не сделали такого! Кроме того, Питирима могли увезти куда угодно! Бушенко не может обыскать всю планету в поисках его!

– Есть еще и другая, но еще более пугающая точка зрения, – сказал Конгрив, но открылась дверь, и вошел Зворкин. Его лицо озаряли одновременно и ликование, и усталость. Вслед за ним вошел Льюис Порпентайн, глава американской медицинской команды, работавший вместе со Зворкиным.

Абрамович энергично спросил его о чем-то по-русски, и получил в ответ брошенное: khorosho! В отличие от остальных слов, это переводить Поттеру не требовалось. Он повернулся к Конгриву. Прежде чем шпион успел перевести, Порпентайн уселся в свободное кресло Джесперсена и произнес:

– Наконец-то мы добились, чтобы он заговорил!

– Ну и как, мы оказались правы? – спросил Поттер.

– Похоже на то, – психолог зевнул. – Простите – меня подняли в пять утра. Вам нужно обо всем расспросить Зворкина, потому как я ни слова не понимаю на языке мальчика.