Вдаль и вдаль ведут дороги. Путешествие двух братьев - Ройд Толкин

Ему было десять или чуть больше, а нам шестнадцать, и мы были дураками. Так что Майк забрался в машину. Там не было ремней безопасности. Сидений не было! Не было даже дверей. Джастин рванул с места и понесся с Майком, державшимся изо всех сил, вниз по холму, мимо ограждения для скота, потом повел машину вверх и за угол на большую дорогу. Это не загруженное шоссе, но все-таки дорога. Через эту дорогу от нас был небольшой лужок. Я обычно в этом месте тормозил, смотрел налево и направо, потом пересекал дорогу, на лужке делал разворот с ручником, и крутил рулем, возвращаясь назад на нашу дорогу. Относительно безопасно. Но не думаю, что Джастин так умел.

С верхней точки нашей дороги я увидел другую машину на большой дороге, она ехала в нашу сторону. И увидел, как Джастин гонит мой Mini вверх по холму и вообще не тормозит. А внутри мой младший брат. Было понятно, что машины неминуемо должны столкнуться, при том, что оба водителя не могут увидеть друг друга за деревьями. Другая машина тоже ехала по левой стороне, так что должна была вмазаться прямо в пассажирское место моей. И там не было ни двери, ни сиденья, ни ремней безопасности – ничего, за что мог бы ухватиться десятилетний Майк.

Кричать не было смысла. Даже если бы мотор не ревел так громко, я находился слишком далеко, чтобы Джастин меня услышал. У меня перед глазами пронеслась сцена, как машина врезается в Майка. Будь там мои родители, я бы так же волновался! Я молился, чтобы Джастин вспомнил о развилке и затормозил. Но он этого не сделал.

Он на полной скорости вылетел с нашей дороги и разминулся с другой машиной буквально на считаные дюймы. Не футы. Они чудом не столкнулись. Он развернулся и рванул обратно, туда, где ждал я. Я был так зол, что сорвался на него, но нам было по шестнадцать, и вскоре все было забыто. В конце концов, ничего страшного ведь не случилось, ну и «проехали».

Когда Майк стал постарше, он тоже стал ездить на машинах, и всегда на быстрых. Даже после того, как ему поставили диагноз, он купил мощный «Гольф», приземистый и простой, суперлегкий, и сделал лопастное переключение передач, потому что ему было бы слишком трудно использовать сцепление. И прекрасная машина получилась. Я несколько раз ее водил вместе с ним. В другое время он бы, конечно, заявил, что я не справлюсь и постоянно повторял бы, чтобы я вел полегче и не нажимал на педаль, но не теперь.

«Давай, попробуй, – подзуживал он меня. – Отпусти ее». Боже, а это и правда было быстро.

Я сделал несколько кругов по Хэмптон Даунс с инструктором. Уверен, что мне позволят просто вести машину самому, любую машину. Я считаю инструктора скорее вторым водителем. Я упомянул, что дорога была мокрой после дождя?

Я думал, что ехал быстро. Я думал, что совершил самый быстрый круг, какой можно ждать от мирного жителя, а не профессионального гонщика. Когда меня сносило на обочину, я был весьма доволен собой. «Выглядело быстро?» – спросил я, напрашиваясь на похвалу. В ответ мне покачали головами. Так дорога сырая. Чего вы от меня ждали?

Так или иначе, теперь я пристегнут на пассажирском сиденье «Порше». Что это за «Порше», даже не спрашивайте, я понятия не имею. За рулем – легенда новозеландских гонок Грег Мерфи. Он покажет мне класс.

«На этой машине я еще не ездил, – мне кажется, он мне улыбается, но трудно сказать, когда на нем защитный шлем. – Посмотрим, на что она способна?»

Не думаю, что он поедет много быстрее, чем я только что. Мы срываемся с места, зацепив асфальт, и мчим по трассе. Да, это быстро. Весьма быстро. Он никогда раньше не водил эту машину. Это вообще хорошая идея? Мы идем на первый поворот, и нет такого ощущения, что у него все под контролем. Хочу посмотреть на него, но не могу отвести взгляд от расплывающейся в глазах дороги перед машиной.

«Немного скользко, да? – кричит Грег, перекрикивая рев мотора. – Подожди, посмотрим, как я смогу ее разогнать». Он идеально вписывается в новый поворот, как в сцене из «Форсажа». Кажется, что машина почти цепляет мокрый асфальт. Как будто он пытается сделать так, чтобы задняя часть машины оторвалась от земли. Я не сомневаюсь, что испытываю перегрузки в тысячу g на каждом повороте. Честно говоря, меня тошнит. Меня тошнит и мне немного страшно, но я в полном восторге.

Майк улыбался бы от уха до уха, окажись он сейчас на моем месте. Он подзуживал бы Грега ехать еще быстрее. Не знаю, может ли Грег ехать быстрее. Он выжал из машины максимум, если не свой, то машины точно. Я наблюдаю профессионала за работой. Вот это называется «класс».

После нескольких ошеломительно быстрых кругов мы снижаем скорость и едем на стоянку на обочине. У меня сводит желудок и дрожат ноги. Я с трудом могу вылезти из машины и снять шлем.

«Вау!» – все, что я могу сказать.

Майк поездил на своем «Гольфе» всего раз десять. Его руки слабели. Но что важнее, судороги в ступнях и слабые ноги означали, что он не может быть уверен, что ему удастся вовремя затормозить. Это стало огромным ударом. Он обожал водить. Он обожал эту машину. Но просто не смог ею пользоваться. Даже на разумной скорости.

Позже, когда ему понадобилось инвалидное кресло и он начал получать пособие по инвалидности, у него появилась машина побольше. Такая, куда помещалось его кресло. Которую водили другие, а сам он уже никогда не водил. Это было что-то вроде фургона, но опять же с приличным для таких размеров двигателем. Еще какое-то время он мог с небольшой помощью встать и пересесть в нее. Я его возил, часто не куда-то конкретно, а просто потому что он любил быть в машине. Мы катались, слушали музыку, соревновались в рэпе.

Прошло еще немного времени, и Майк уже не хотел садиться в машину. Ему не очень нравилось быть пассажиром, иметь перед глазами постоянное напоминание о том, что он любил и больше никогда не будет делать. Вождение играло огромную роль в его жизни с семнадцати лет, и потерять это, потерять независимость, было так бессмысленно. К тому времени, когда его приходилось заносить в машину (это было нелегко), он полностью потерял интерес к тому, чтобы кататься.

Точно знаю, зачем он добавил