Безальтернативная история - Шлифовальщик

— Ну, как тебе пропос? — спросил ассистент, помрачнев.

— Да, печально, — проговорил Виктор. — Теперь надо думать, как отсюда слинять побыстрее.

Мимо путешественников прошла бабушка в затрапезной одежде. Оглянувшись, она засеменила к комсомольцам, издали крича:

— Молодые люди! Так в подворотне стиляги стоят! Или шпионы!

Не став дожидаться реакции юнгштурмовцев, путешественники, не сговариваясь, рванули внутрь двора и едва не сбили с ног мужчину в робе с туго набитым мешком за плечами, из которого торчали щепки. Мужчина, моментально сообразив, тихим голосом позвал:

— Молодые люди, за мной!

Не оборачиваясь, он бодро рванул через дворы. Путешественники побежали за ним, скорее от безысходности: мало ли кем мог оказаться спаситель. Они бежали через помойки, перелезали кучи металлолома, перепрыгивали через ржавые лужи, пока не достигли длинного барака из почерневших брёвен. На бараке висела вывеска «Четвёртая бригада седьмой трудовой армии» и объявление «Сегодня наша бригада меняется жёнами с третьей бригадой».

— Давайте сюда! — задыхаясь от быстрого бега, крикнул мужчина.

Увидев, что спасённые замешкались, он добавил:

— Никого в казарме нет, все на работе. Я — дневальный, за щепками для растопки ходил…

Напарники вошли в казарму. В нос шибануло ядрёным запахом несвежих портянок, подгоревшей каши и хозяйственного мыла.

— Дежурный по бригаде спит, — шепнул спаситель. — А вы пока в каптёрке посидите. У меня ключи…

— Почему вы нас спасаете? — шёпотом спросил Виктор.

Мужчина не ответил. Он, проведя путешественников между длинными рядами неструганых нар, подвёл их к обитой железом двери, возле которой стояла раскалённая печка-«буржуйка», застрекотал ключами и впустил напарников в комнату, набитую чистыми портянками и ящиками с мылом.

— Посидите здесь пока, — шепнул спаситель. — А я разузнаю, что к чему.

Дверь захлопнулась. Путешественники перевели дух.

— Ад, говоришь? — удостоверился Холодов у ассистента. — Думаю, ты прав на этот раз.

— Сам же видишь, — отозвался тот. — У потенциариума тоже есть антипотенциариум, — добавил он без всякой связи и, не дождавшись ответа, прокомментировал:

— Антипотенциариум — хранилище невозможных судеб. А антимемориум — хранилище того, что люди не помнят.

— А антиконтинуум? — рассеянно спросил Виктор, оглядывая единственное окно на предмет возможного побега. Окно было слишком узким даже для головы.

— Сам мог догадаться. Раз континуум — форма существования бытия, то антиконтинуум — небытие.

— Лучше бы сказал, что нам делать, — проворчал Холодов, размышляя о своей нелёгкой судьбе. — Про небытие и я рассуждать умею…

Впечатление, что Бурлаков специально их подставляет под удары, усилилось. Если следующий пропос будет православным, Виктор нисколько не удивится, увидев себя в чалме и изаре. Как будто полковник специально чинит препоны, чтобы путешественники вместо поимки Малыгина, бегали по новому пропосу от местных.

— Нам боятся нечего, — улыбнулся ассистент и похвастался: — У меня есть пульт управления хистусилителем. Я его сам измыслил.

— Что за пульт? — скривился Холодов, не сильно доверяя изобретательским способностям бывшего обитателя фриковой альтерны.

Тот слегка растерялся:

— Любой ведь хистприбор можно измыслить, если хорошо представить его устройство и принцип действия, — пробормотал он. — Вот я и решил управлять хистусилителем дистанционно. Придумал пульт управления, подключил его к нашему усилителю, и готово! Теперь можно прямо из мемориума управлять.

— Погоди! Так мы сейчас можем хистусилителем воспользоваться? — дошло, наконец, до Виктора.

— Я ж про это и толкую! — покраснел от непонятливости собеседника Юшечкин. — Только одно плохо, — помрачнел он, — один раз можно воспользоваться.

— Почему?

— Вычислят моментально, — терпеливо пояснил ассистент. — И хистусилитель заблокируют. Он ведь у профессора на кафедру стоит. Значит, до него уже Мемконтроль добрался.

— Дела… — протянул Холодов. — Как в сказке о Золотой рыбке. Только желание у нас одно вместо трёх.

— Положение у нас не очень. Давай-ка я попробую им воспользоваться…

— Погоди пока, не трать желание, — осёк ассистента Виктор.

Он уже давно заметил, что в каптёрке есть внутренняя дверь, ведущая в другую комнату. Заглянув туда, Холодов тихонько вскрикнул от радости — смежная комната была заставлена стеллажами, на которых лежали новенькие робы. Виктор схватил с края пару комплектов, вернулся к ассистенту и швырнул ему на колени один из них.

— Переодевайся!

Юшечкин, сообразив, тоже обрадовался. Напарники мигом переоделись, их хипстерскую одежду Холодов отнёс в смежную комнату и запихал под стопку роб на самом дальнем стеллаже. Затем он начал оглядывать каптёрку, и судьба снова улыбнулась ему. В каптёрке был стол с выдвижными ящиками, в которых хранились какие-то бумаги. Начав в них рыться, Виктор нашёл пачку незаполненных бланков с заголовком «Предписание о явке на работу». Откопав в ящике ручку, Холодов умостился за столом и заполнил два бланка. На немой вопрос Юшечкина, он оптимистично ответил:

— Может, прокатит. На всякий случай.

Едва Виктор успел закончить с бланками, за дверью каптёрки раздались голоса.

— Дневальный! Где тебя черти носят?!

— Я здесь, товарищ дежурный по бригаде!

— Почему полы не вымыты?

— За растопкой ходил, товарищ дежурный…

— Почему зубных щёток в умывальнике не хватает?

— Петров себе одну забрал…

— Он, что, капиталист, собственник?! Забыл, что у нас при коммунизме всё общее?!

Молчание.

— А где каптёрщик?

Путешественники напряглись.

— Уехал на центральный склад. Там для каптёрщиков субботник организовали.

— Ключи оставил от каптёрки?

— Э… никак нет!

Напарники вздохнули и расслабились. Но тут же снова напряглись, когда дежурный спросил:

— Видеонаблюдение в каптёрке работает?

— Никак нет, товарищ дежурный. Отключено, — Путешественники поняли, что расслабляться пока рано.

— А почему?! — заревел дежурный. — А вдруг там произойдёт акт хищения коммунистической собственности? — выдал он канцелярско-юридическую фразу.

— Не могу знать, товарищ дежурный, — бодро отбрехивался спаситель. — Комиссар трудового десанта велели отключить во избежание замыкания.

— Давай полы мой, — смягчился голос дежурного. — Сейчас парткомиссия придёт. Если полы будут грязными, и с нас снимут переходящее знамя, я буду драить пол твоей башкой, а потом расстреляю тебя как врага народа. У меня есть такое право. Ты понял?

— Как не понять, товарищ дежурный.

Виктор наклонился к Юшечкину и вполголоса спросил:

— Как ты думаешь, почему этот дневальный нам помогает?

Ассистент пожал плечами:

— Может, местный диссидент какой…

— Не нравится мне это, нутром чую, что тут нечисто.

— Давай хистусилителем воспользуемся?

— И что ты собираешься сотворить? — хмыкнул Холодов. — Ковёр-самолёт?

— Есть одна идейка. Надо расшатать этот пропос, а дальше он резонировать начнёт.

— Чего?

Юшечкин с удивлением посмотрел на напарника.

— Ты же меморист по образованию! Вы изучали боевую социологию?

Виктор из этой дисциплины помнил ровно столько, сколько из школьного английского. Поэтому он неопределённо пожал плечами.

— Ну и зря! — упрекнул его Юшечкин. — Тебе, как… практику, это бы пригодилось. Я вот чего хочу…

Ассистент понизил голос и быстро зашептал:

— В любой социальной группе, включая и целую страну, и всё человечество, можно найти точку противоречия, которая делит эту группу на две противоположные части, или больше. Если на эту точку нажать хистусилителем, то группа пойдёт в разнос.

— В смысле?

— Господи! Ну, возьмём капиталистическое общество начала двадцатого века. Точка противоречия — собственность на средства производства, которая делила общество на две части, два класса — буржуазию и пролетариат. А разнос системы — Октябрьский переворот.

— Похоже, боевую социологию используют наши патриоты в предвыборной гонке, — догадался Виктор.

— Разумеется, — не удивился ассистент. — Сам посуди, против патриотов действуют три силы: националисты, либералы-западники и левые. Если они объединятся, патриотам хана. Поэтому нужно найти точки противоречий. Берём сталинские репрессии — националисты объединяются с либералами против коммунистов, берём гей-парады — националисты с коммунистами против либералов, берём вопрос с мигрантами — коммунисты с либералами против националистов. Всё просто.

— Но тут ведь коммунизм, — вернул Юшечкина к текущим вопросам фатумист. — Точнее, коммунизм в представлении антикоммунистов. Попробуй-ка найди противоречия в бесклассовом обществе.