Черные банкиры - Фридрих Незнанский

Зайцев, крупный мужчина лет тридцати пяти, несколько оплывший, разговаривал с миловидной секретаршей, которая что-то записывала в блокнот.

– Наше почтение, Игорь Степанович! – поздоровался с президентом Овражников. – Знакомься, это полковник Грязнов, начальник МУРа, представляет интересы МВД, Главной военной прокуратуры и Генпрокуратуры.

Грязнов пожал мягкую руку Зайцева, назвал свое имя и отчество.

– Приятно познакомиться, – буднично кивнул Зайцев, но в глазах его загорелись тревожные огоньки. Какими судьбами к нам из Москвы?

– Ищу своего приятеля Рустама Такоева. Есть подозрения, что его похитили… – переглянувшись с Овражниковым, сказал Грязнов и внимательно уставился на президента.

– Да? – совершенно искренне удивился Зайцев. – То-то он давно у нас не появляется. Думали, он где-нибудь в командировке. А что, давно пропал? И откуда известно, что он именно похищен?

– Вы-то когда с ним в последний раз встречались? – спросил Овражников.

– Да больше недели не заходит. Прежде, считай, ежедневно забегал. Слушайте, а может, он дом обставляет?

– Какой дом? – удивился Овражников.

– Ну как же! Купил он себе дом в Грачевке. Там целый поселок для «новых» возвели. Хороший коттедж, двухэтажный, в последнее время приобретал мебель, чтобы обставить его, – авторитетно заявил Зайцев.

– А где эта Грачевка находится? – уточнил Грязнов. – Стоило бы поехать и посмотреть. Может, там беда какая приключилась? Человек столько горя пережил, потерял семью, ранен в Чечне. Все это даром не проходит.

– Действительно, как же про дом-то никто не знал? – гнул свое Овражников. Новый поворот дела заметно его озадачил.

– Приходилось ли вам бывать в доме Такоева? – спросил Грязнов Зайцева.

– Ну а как же! Покупку замачивали. Не без этого.

«Почему же мне Тамара ничего не рассказала об этом доме? – подумал Грязнов. – А может, и она ничего не знает? Значит, Такоев и от нее хранил эту новость до лучших времен. Что-то здесь нечисто…»

– Игорь Степанович, предлагаю совместно навестить дом Такоева. Будьте нашим Сусаниным, – предложил Овражников. – Как вы на это посмотрите? А то пропал человек – и никаких следов.

– В принципе можно, кое-какие дела нужно бы сделать, но они могут немного подождать. А вам-то откуда известно, что он именно похищен?

– Был звонок, – уклончиво ответил Овражников. – Одной женщине, с которой у него роман, позвонили и сказали, что его похитили. Ну и разные условия. В основном по нашей линии.

– Это понятно, – кивнул Зайцев, но было видно, что ничего ему не ясно.

Зайцев сел в «мерседес», прихватил с собой охранника, и две машины направились в северную часть города, чтобы выехать на трассу, ведущую к Грачевке.

Информация, полученная от президента фонда, насторожила Грязнова. Бедный, несчастный, одинокий Рустам! И тут же богатая обстановка в квартире, а теперь еще и собственный дом. Не слишком ли? Или просто умеет жить человек? В отличие от него, Грязнова.

Дачный поселок расположился на окраине селения. Новые коттеджи самой неожиданной архитектуры вольготно расположились неподалеку от трассы, привлекая к себе взоры любопытных. Некоторые дома были уже обжиты, иные достраивались. В основном здесь не было порядка, но напротив дома Такоева уже зеленела лужайка, росло несколько кустов роз, подстриженных на зиму и присыпанных землей у корней.

Грязнов посмотрел на окна второго этажа, и ему показалось, что штора за стеклом одного из них качнулась. Он перевел взгляд на первый этаж, но ничего не заметил.

– Пойдем в дом? – предложил он Овражникову.

Все двинулись к крыльцу. К удивлению, дверь оказалась незапертой.

– Войдем? – спросил Овражников. – Мы, можно сказать, в гости приехали. К своему человеку.

Грязнов согласно кивнул; они вошли в коридор, разбрелись по комнатам первого этажа, где все было обставлено дорогой мягкой мебелью, застлано коврами. Но все-таки в доме чувствовалось отсутствие женской руки, чего-то не хватало, может, каких-то милых безделушек, которые привлекали бы и радовали глаз.

– Отличное жилье! – похвалил Зайцев. – Хорошо Рустам устроился. Вот! Умеет жить человек!

– Но такой дом и мебель стоят огромных денег, – сказал Овражников.

– У нас в фонде Рустам был не последним человеком, всегда мог заработать.

– Да, на наши оклады шибко не разгонишься.

– Такие люди, как Такоев, умеют крутиться, – заметил Зайцев. – Не исключено, что он занимался и своим бизнесом. К нему не раз приезжали из Грозного какие-то люди. Слушайте, а может, его исчезновение именно с этим связано?

– Возможно, то были родственники, он ведь из Грозного, – заметил Грязнов. – Странно, что дом открыт и никого нет. Если хозяин вышел ненадолго, чтобы вскоре вернуться, значит, нам стоит подождать?

Они поднялись на второй этаж, осмотрели спальню и несколько комнат, еще не обставленных мебелью. В спальне на кровати лежала темно-синяя рубаха, в которой Грязнов видел Рустама в последний раз. Овражников подержал в руках рубаху, потом положил на место.

Грязнов подошел к окну, посмотрел на густой кустарник, примыкавший к приусадебному участку Такоева, и заметил человека, петляющего в зарослях.

– Смотрите! – сказал он обеспокоенно. – Кто-то побежал.

Все кинулись к окну, но ничего не увидели. Человек уже исчез.

– Показалось. Там никого нет, – сделал заключение Овражников.

Спустились на первый этаж, вышли из дома, стали обходить его вокруг и с тыльной стороны обнаружили дверь черного хода. Потянули за ручку, и она легко открылась. Когда прошли небольшой коридор, оказалось, что выход из зала был завешен огромным ковром. Поэтому изнутри они и не заметили этой двери.

– Возможно, в доме кто-то был, когда мы подъехали, – предположил Грязнов. – Мне показалось, что качнулась штора на втором этаже. А теперь вот этот человек в кустах.

– Не исключено, – ответил Овражников. – Но уверенности у меня в этом нет. Поэтому, я думаю, надо оставить здесь засаду. Пусть мои ребята посидят, покараулят, посмотрят, вдруг кто-нибудь и объявится.

Он подозвал своих сотрудников, проинструктировал их, как следует себя вести в засаде.

– Морально-то мы готовы, а вот физически – не очень. Надо бы раздобыть чего-нибудь поесть, – сказал молодой офицер.

– Посмотрите в холодильнике на кухне, – ответил Овражников. – Я думаю, что Рустам не обидится на нас. Для его же пользы делаем.

Подчиненные прошли на кухню, и вскоре оттуда донеслись одобрительные возгласы:

– Остаемся! Здесь есть и выпить, и закусить!

– Вы там не очень-то! Ведите себя прилично! – оборвал подчиненных Овражников. – Сварите картошку, возьмите консервов, но самую малость. Поняли? И не безобразничайте. А завтра утром я подошлю вам смену.

– Может, стоило бы прочесать кустики? – спросил Грязнов.

– Давай попробуем, но в успехе я крайне сомневаюсь, – согласился Овражников.

Зайцев поморщился и, сославшись на занятость, уехал.

Грязнов и Овражников обошли двор, прочесали кустарник, но, не найдя никаких следов на жухлой траве, ни с чем вернулись обратно, решив, что утро вечера мудренее.

Вячеслав вошел в холл гостиницы. Навстречу ему бросилась Тамара, встревоженно спросила:

– Господи, где же ты был целый день?

– Искали Такоева.

– Овражников, мне сказали, сегодня с самого утра был взвинченным, а потом вдруг куда-то укатил. Я и не знала, что думать…

– Овражников был со мной. Мы ездили в фонд, к Зайцеву, а после все вместе посетили новый коттедж Рустама.

– Какой коттедж?! – изумилась Тамара.

– Обыкновенный. Он купил себе здоровенный дом и обставил его новой мебелью.

– Но он никогда не говорил со мной об этом!

– Об этом вообще знали немногие, – сказал Грязнов и, заметив любопытные глаза дежурной, предложил пройти в его номер.

– Вы узнали что-нибудь о Рустаме?

– Немного. У него есть дом в Грачевке, который оказался незапертым и безлюдным. Оставили там засаду. На всякий случай. Побродили по кустам, мне показалось, что там кто-то ходил. Но никого не обнаружили.

– И как выглядит этот дом? – поинтересовалась Тамара.

– Внушительно. Огромный двухэтажный коттедж. Мягкая мебель и ковры, люстры и красивые шторы – все в наилучшем виде. Однако богатый жених к тебе сватается! – съехидничал Грязнов.

– Меня всегда привлекало не внешнее богатство, а внутреннее, то есть душа, – без злости ответила девушка. – Не надо ерничать. Если бы я стремилась выйти за него замуж, давно бы вышла. Но что-то меня пугало в этом человеке. Он был иногда слишком жесток в своих суждениях, словно потерял самое важное в жизни, после чего и его собственная жизнь, и жизнь окружающих людей потеряла всякую ценность.

– Очевидно, это было связано с потерей его семьи. Он понял, как хрупка человеческая жизнь и что мы ничего не можем противопоставить смерти. Тут я его понимаю.