Глубинка - Артур Гафуров

— Куда ты сам дойдешь? — Павел перекинул мою руку себе через плечо. — До первого столба? Шагай давай. Вместе пойдем, да.

Мы вышли на улицу, где меня тут же обдало нешуточным холодом. Середина ноября, как-никак, скоро зима… И темнеет рано уже. Кстати, а сколько сейчас времени? Не припомню, чтобы я видел часы в доме. Зачем я так напился? Он ведь рассказывал мне… про НЛО, да, рассказывал, это я помню. И про какого-то хозяина леса. И…

— Стой, Паш, к-куда мы идем? Почему мы с-сошли с дороги?

— Тихо ты. Пройдемся немного, автобус через полчаса будет, надо пока проветриться, да.

— Ха, а я и не з-знал, что автобусы так поздно х-ходят!

— Ходят, ходят…

Но я уже заподозрил неладное. Мы углублялись в лес! В тот самый лес, где волки, нечисть и летающие тарелки! Ну его к лешему, такое проветривание! Я засопротивлялся, но без толку: слишком неравными получались силы.

— Я б-буду кричать, — пригрозил я.

— Кричи, — хмыкнул в ответ мой собеседник. — Раньше надо было. Теперь никто не услышит уже.

— Куда мы идем?

— Ну, ты же хотел хозяина леса увидеть. Вот и увидишь.

— Подожди, подожди! — с перепугу я, кажется, даже немного протрезвел. — Я не хотел! И вообще, ты говорил, что не видел его!

— А я и сейчас его не увижу. Зато ты увидишь, да. Кто тебе про Веню рассказал?

— Про какого Веню? Не знаю я никакого Веню, — мне вдруг стало по-настоящему страшно.

— Не знаешь? Ну-ну. Я так и понял.

Мы все шли и шли, деревья не кончались, и я совершенно потерял ориентацию в пространстве. Третий раз ночью оказался в этом чертовом лесу, и третий раз подряд все идет к тому, что добром текущий визит не кончится. Ноги упорно не слушались, несмотря на обилие выброшенного в кровь адреналина. Острые ощущения, блин!

Наконец, куда-то пришли. Ровная земля прямо перед нами круто обрывалась и уходила вниз. Овраг, догадался я. Или река?

— Ну, так что ты мне еще расскажешь, Гоша? — боже, это голос абсолютно трезвого человека. Но ведь он выпил не меньше литра! — Или тебе веские аргументы привести в пользу продолжения беседы? Ты же образованный, сам все понимаешь, так что, может, без аргументов обойдемся?

— Какие еще аргументы? Я не понимаю…

Когда выхода из ситуации не наблюдается, единственный способ отсрочить неизбежное — это тянуть время. Жизнь непредсказуема, и мало ли, что произойдет в следующую минуту. А там, глядишь, и варианты появятся.

Но не в этот раз.

— Вот такие аргументы. Держи.

В темноте сверкнула белесая молния, и в тот же миг я сложился пополам. Если кто не знает, кулаком в живот — это очень-очень больно. Следующий удар — с локтя в лицо — отправил меня в неприятное путешествие на дно оврага.

Катился я недолго, но болезненно, под конец налетел спиной на мохнатый валун, который окончательно выбил из меня весь дух. Мда, Филипп, тянешь время ты довольно бездарно…

Сверху послышалось шевеление: Павел спускался вниз. На то, чтобы прийти в себя, есть всего несколько секунд. Голова гудит, дышать тяжело, как-то подозрительно онемел правый бок. Да еще в лодыжку неприятно тычется что-то холодное. Сунув руку, ощутил под пальцами холод металла. Пистолет! Как я мог про него забыть! Но забыл и не вспомнил бы, да повезло: во время падения порвалась державшая ствол изолента, вот он и попросился из носка наружу.

— А ну… стой! — схватив спасительный травмат, я снял его с предохранителя, взвел курок и направил на приближающийся силуэт. Было очень темно, в глазах все плыло, поэтому я не видел, ни ног, ни лица — только надвигавшуюся на меня светло-серую куртку. Зрелище было жутковатое.

— А, вот ты где, — куртка скорректировала направление, взяв на пару градусов правее. Я замер, пытаясь унять дрожь в руке. Травмат бьет на пять метров, не больше. Примерно, как до того дерева. Попаду ли? Не важно, главное, чтоб он отвалил.

Когда силуэт поравнялся с «пристрелочным» деревом, я выстрелил, целясь в грудь. Грохнуло так, что заложило уши, а когда дым рассеялся, передо мной никого уже не было. Куда он делся? Я попал?

Резкое движение слева — я не глядя вскинул руку и нажал на спусковой крючок еще дважды. Сдавленный крик, рядом со мной на прелые листья грузно рухнуло тело. Кажется, на этот раз точно попал. Однако Павел тут же вскочил на ноги и что есть мочи кинулся вверх по склону оврага. Слышно было только, как трещали ветки. Через минуту все стихло.

С трудом поднявшись на ноги, я прислонился спиной к березе. Колени подгибались, тело била дрожь, воздух из легких вырывался какими-то всхлипами. Так простоял минут десять, ни живой, ни мертвый. Наконец, бешеное сердцебиение немного улеглось, и я начал соображать, как мне отсюда выбраться.

Вокруг было совершенно тихо. И темно. В какую сторону от Толосцев ушли мы с Павлом, я не знал, поэтому не имел ни малейшего представления в какую сторону двигаться сейчас. Да и куда мне, собственно, нужно? К шоссе? Обратно к Толосцам? Или лучше, выбрав примерное направление, идти в сторону Зуево в надежде, что удастся сориентироваться на ходу? Я выбрал третье, тем более, первые два варианта пришлось отбросить — они могли привести к встрече с Павлом. Сначала пошел в сторону, противоположную той, куда убежал мой недавний собутыльник. Авось, куда-нибудь приду. Вообще, ориентирование в лесу было важной составной частью нашей маленькой детской школы жизни. Так что правильно определять, где находится север, я умел. Правда, ночью и пьяным заниматься этим мне еще не доводилось. Как назло, небо было затянуто облаками, поэтому с Полярной звездой (самый простой способ) вышел облом. Но имелись и другие приемчики. Например, найти одиноко стоящее дерево и посмотреть, с какой стороны у него длиннее ветви. Ага, проще простого: найти в лесу одинокое дерево. Так, еще варианты?

Конечно же, я не верил ни в какого хозяина леса, но на душе было неспокойно, а потому я то и дело оглядывался по сторонам в поисках возможной опасности. Под ноги тоже приходилось смотреть: тропинок нет, так что распороть себе ногу о какой-нибудь торчащий сук — плевое дело. Но главной проблемой стали не лешие и кикиморы, а последствия алкогольной интоксикации: сначала тошнота, а четь позже подоспела и головная боль. Вдобавок болел живот. Здорово он мне съездил, как бы не отбил чего. Ладно, дома осмотрюсь. А пока надо выйти на дорогу и организовать небольшой привал.

Свежий воздух потихоньку делал свое благое дело: спиртосодержащие пары выветривались из крови, мысли прояснялись. Я хотел было проанализировать события прошедшего вечера, но стоило подумать об этом, как земля ушла из-под ног, и я свалился в неглубокую яму. Чертыхаясь, вылез обратно и только тогда заметил, что яма явно антропогенного происхождения, то бишь, выкопанная лопатой. Длиной метра полтора-два, шириной полметра, глубиной всего по колено. А вот еще одна яма, точно такая же, и вон там две, и чуть дальше еще несколько…

В следующую секунду меня пронзил леденящий кровь ужас, когда я понял, что это за ямы. Один, два, три, четыре… я насчитал одиннадцать могил, и некоторые из них, если судить по состоянию почвы, были разрыты совсем недавно. Значит, возможно, это не все? Дьявольщина, куда я попал?

От переизбытка чувств и эмоций меня таки стошнило, прямо в одну из ям. Тут же, не разбирая дороги, я пошел прочь от этого жуткого места. Шел быстро, иногда срываясь на бег, рукоять пистолета крепко сжата в руке. Минут через пятнадцать выбрался на большую прогалину. Вдалеке виднелись избы заброшенной деревни. Что заброшенной — сразу ясно: не горело ни единого огонька, нос не улавливал характерного запаха печного дыма. Расположение домов, точнее их останков, показалось знакомым. Это же Непадовичи! Вон и странный котлован: чуть левее видна гряда земли, поднятой из глубин ковшом неведомого экскаватора.

Теперь я знал, куда идти.

Глава XVI: В поисках ответа

Говорите, что хотите, но величайшим изобретением человечества, безусловно, является кровать. Разве может быть что-нибудь желаннее и дороже в тот миг, когда ты, вымотанный до предела после тяжелого дня (или ночи — тут кому как повезет), добираешься до дома? Только она одна занимает все твои мысли, а добравшись до нее, ты забываешь обо всем на свете. Ты уходишь в другой мир, где нет забот, тревог и страхов — нет беспощадной реальности. Ты просто спишь.

Вот и я… Собственно, а что я? Я лежал. Только не на кровати — откуда может взяться кровать посреди поля? — а на старом, грубо сколоченном деревянном столе. Странное дело: стол, вроде бы, и деревянный, и весь из себя такой грубый, но на нем так мягко, уютно… Лежать, вдыхать аромат луговых трав… Слушать ветер… И волны, где-то рядом плещутся волны, только я их не вижу. Я лежу на спине и смотрю в небо: оно ясное — ни единого облачка — и бездонное. Бездонные голубые глаза, смотрящие на беззащитного меня с теплотой и грустью… Неужели я умер и попал в рай? В песню ветра вплетается ласковый голос, сначала чуть слышный, а затем все более и более отчетливый, он зовет меня по имени: