Милехин, вон из кабинета! (СИ) - Карсакова Татьяна

Наверное, я, как обычно, через чур залипла, потому что мальчишка заметил это, поднял голову и мы встретились глазами. Во взгляде Сашки бесконечная нежность. Я быстро отворачиваюсь, чтоб не растаять у всех на виду. Вместо этого снова хмурюсь и обращаюсь к Мишке:

-Ну и что ты там натворил?

-Да я картину просто поджег, - разводит руками парень, будто ничего страшного не произошло.

Хватаюсь за сердце и теряю дар речи от удивления. Это ж надо… Просто поджег он!

Сашка мгновенно оказывается рядом, хватает под локоточек и аккуратно выводит на улицу.

-Совсем с ума сошел! – ворчит он на друга. – У Аполлинарии Сергеевны тонкая душевная организация, ее от таких твоих признаний и кондратий хватить может. Мог бы поаккуратнее выразиться, все-таки возраст у человека!

Не могу сдержаться и пинаю паршивца острой шпилькой, но Сашка ловко уворачивается. Вот прохвост мелкий!

С трудом подавляю желание сгрести с перил снег и запустить им в Сашу.

Вместо этого внимательно смотрю на Мишку и уточняю:

-А зачем ты ее поджег?

-Да ради эксперимента! – машет рукой рыжий здоровяк. – Я там на табличке увидел, что картины защищены от пожара, вот и хотел проверить, насколько они защищены. Плеснул коньяка, чтоб растопить, думал увижу, что огонь об картину бьется, но не палит. А она… - Мишка посмотрел на меня растеряно. – Аполлинария Сергеевна, простите, пожалуйста! Я не хотел вам с Сашкой портить вечер!

Твою налево! Я унюхала коньяк и решила, что Миша это сделал в подпитии, но вот так, в здравом уме и трезвой памяти поджечь картину, которая больше миллиона стоит…Нет, к такому жизнь меня определённо не готовила. Прав Андрей, студенты-технари даже человека с крепкими нервами до ручки довести могут.

-Полиш, ну не злись! – ласково гладит меня по руке Рая. – Ратушевский сам идиот, обычно картины под стекла прячут, а он решил показать людям «голое» искусство. Спорим, в течении вечера на них еще пару раз прольют шампанское и уронят бутерброд! Миша просто успел отличиться первым.

Ну она-то куда?! Тоже мне нашлась защитница слабых и обделенных!

-Ладно! – решаю. – Я не злюсь. Но уйти отсюда подальше нам нужно как можно скорее, вдруг Алексей не сможет все уладить.

-Алексей-то не сможет? – удивляется Райка. – Он хозяин самого крупного завода в городе, он точно сможет! Но я с тобой согласна, холодно, домой пора.

-Да, действительно нужно расходиться! – соглашается Женя. –Аполлинария Сергеевна, еще раз извините нас за недоразумение…

-Идите уже! – махаю на парня рукой. – на следующую пару чтоб все троя пришли с презентациями на тему выставки и творчества Ретушерского. Женя берет жизнь и этапы творчества, Саша – сегодняшнюю выставку, Миша – методы защиты произведений искусства от вандализма. Свободны. Все троя, - смотрю в упор на Сашку, - свободны.

-Поль, - зовет парень, - поговорим?

-Полечка, я такси возьму, - щебечет предательница Рая, быстро меня целует и улетает, только взгляд какой-то странный на прощание бросает, будто помягче быть просит.

Женя с Марьей тоже быстро прощаются и уходят. Мы с Сашкой остаемся посреди темной ночной улицы вдвоем.

-Пошли? – предлагает Сашка. – Прогуляемся?

Ну как ему можно отказать?

Глава 21

Свидание не задалось. Хотя… Может сейчас оно как раз и задалось. Мне гораздо больше нравится гулять с Полиной по ночному городу, чем бродить по залитому светом залу. Наедине со мной она будет более открытой, более настоящей.

Делаю шаг и мы вместе идем по заснеженному, едва освещенному фонарями тротуару.

Снежинки кружатся в свете редких фонарей и мы любуемся их танцам. Раньше никогда на такие вещи не залипал, а вот сейчас хочется.

Все сегодня будто способствует нашей прогулке. Мороз, до этого державшейся пару дней, резко пропал, и лаже ветра с моря нет, хотя обычно задувает с сентября по май. Но сегодня ночью на улице тихо, хорошо, и даже почти не холодно.

-Прости, - улыбаюсь Полине. – Испортил такой хороший вечер.

-Глупости, - отмахивается она. Я вижу, что не расстроена, мне даже кажется, что ей тоже больше нравится бродить вот так по пустынному городу, чем блистать при свете ярких ламп у всех на виду.

-Не злись на Мишку, он не плохой, просто… - стараюсь оправдать друга. Обидно будет, если Поля станет считать его психом.

-Просто любознательный, - улыбается Аполлинария Сергеевна. – Понимаю. Такой человек, никуда от этого не деться.

Вот ведь, как быстро угадала! Как легко поняла и приняла дурацкую ситуацию. Будто и не расстроило ее вообще это приключение. А ведь с виду и не скажешь, что такая боевая. Улыбаюсь. Мне кажется, что эта женщина создана специально для меня. Просто упорно скрывает свою настоящую сущность под слоем льда

-Ты знаешь, - заявляю весело, – а ты ведь одна из немногих, кто правильно назвал эту его черту характера. Многие читают такое поведение дуростью, невоспитанностью.

-Саш, я - педагог, я умею отличать дурость от любознательности, - ­ Полина улыбается устало, но я понимаю, что эта осталось не от того, что Поля вымотана, а потому что ей надоело разрываться между своими педагогическими принципами и истинными желаниями. Вижу же, что Аполлинарию Сергеевну тянет ко мне. Поэтому упорно пытаюсь заговорить ей зубы. Чтоб расслабилась, чтоб заинтересовалась, чтоб был повод поговорить со мной нормально. Я ей какие угодно доводы придумаю, какие угодно условия создам, лишь бы не уходила. Лишь бы побыла со мной еще немного, дала возможность успокоить, войти в доверие.

-Всем бы педагогам такими быть, - весело улыбаюсь и быстренько вспоминаю все самые весёлые истории, которые со мной случались, благо, их очень много. – Ты знаешь, сколько раз мы с сестрой выхватывали за такую «любознательность». Мы ведь с ней оба тоже любопытные. Это сейчас страсть к исследованиям выход нашла – я на тендер работаю, Гелка по своей обожаемой литературе статьи строчит. А в школе лезли всюду. Забрались в лабораторию и взорвали ее к чертовой матери!

-Боже, как?! – удивляется Поля и я не могу налюбоваться на ее искренние эмоции. – Ну ты же в этом разбираешься!

-Я – да, - вновь заманиваю Аполлинарию Сергеевну рассказом, -  а у Ангелинке дыра в голове, зато цвета хорошо различает. Попросил ее налить из синей колбочки, а потом выяснилось, что та колбочка, которая мне была нужна, голубая, а она взяла именно синею.

Полина уже без всякого стеснения хохочет, а я растворяюсь в ее смехе. Расслабься, моя хорошая, доверься мне. Я тебе все что угодно расскажу, какие угодно истории вспомню, только не покрывайся ты снова своею броней, не каменей, не вспоминай о дурацких принципах и своих установках.

-А ты почему не проконтролировал? – спрашивает Поля.

-Занят был, - развожу руками, - с Крестным по телефону разговаривал. Подбирал правильные формулировки, чтоб не соврать, но не выдать где мы. У Ангелинки это, вообще-то, лучше получается, но отец считает меня более благоразумным и доверяет больше. А потом, уже когда учились в институте, мы с Гелкой решили проучить Тамару Александровну, и подсунули ей игрушечную мышку! Тамару Александровну знаешь уже?

Полина с улыбкой кивает.

-Вот как-то она перегнула палку и я психанул. Хотя кому я вру? Ангелинке стало скучно и я очередной раз пошел у нее на поводу. Вот есть у меня дурная черта – прочно сидеть под каблуком у женщин, которых люблю.

Бросаю лукавый взгляд на Полину. Пусть заранее оценит все преимущества. Я ведь и на самом деле спокойный и покладисты, жизнь с сестрой научила тому, что с женщиной лучше лишний раз не спорить, а нужно молча брать и делать по-своему, спокойней выходит.

Хотя, мне кажется, что Полина не стала бы вить из меня веревки так, как это делает Гелка. С Ангелиной я постоянно держу ухо востро, потому что сестра при первой же возможности садится на голову и ножки свешивает, будто обычно я ей не позволяю всего, что в голову взбредёт.

Но Поля не такая. В ней я чувствую тепло, женскую мудрость, желание заботиться. Уверен, что рядом с ней я смогу расслабиться и быть милым домашним котярой, которого гладят, тискают и мотивируют на подвиги. А уж подвиги ради семьи я совершу, с детства приучен заботиться о близких.