Доказательство от противного - Дмитрий Александрович Алейников

— «Подальше» обычно посылают, а не возят, — засмеялась Оксана.

— Да, — смущенно кивнул Леха. — Это верно, но я опять-таки действую из лучших побуждений, а на меня снова и снова набрасываются с кулаками.

— Ну почему с кулаками? Просто я люблю всякие ка-ламбурчики…

Машина выехала из дворов на проспект.

— Так куда вас послать, каламбуристая вы наша?

— Если хочешь, то можно доехать до «Филевского парка», но что-то я не припомню в прежние годы столь широких жестов, раньше ты провожал меня не дальше «Белорусской».

Оксана рассчитывала смутить юношу, но тот принял эту шпильку не моргнув глазом.

— Раньше их и не было, — кивнул Леха, не отрывая взгляда от дороги. — Но, знаешь, за лето я пришел к мысли, что провожать тебя — дело весьма приятное. «Два чувства дивно близки нам…» Пока не потеряешь что-то, не поймешь, насколько это ценно.

Оксана почувствовала, как заливается краской. Чтобы скрыть свое смущение, она хотела что-то съязвить в ответ, но, как назло, ни одна, даже самая тупая, острота не приходила на ум.

Пауза чуть затянулась.

— Фили так Фили, — пробормотал Леха.

— Базаров, чем вы слушали? Не «Фили», а «Филевский парк»!

— Не это главное, — покорно снес очередной укол Леха и прибавил газу.

С того дня приятельские отношения их переросли в нечто большее. Нечто это пока еще ни в чем конкретном не выражалось, не было заметно ни на слух, ни на запах, но все же непроницаемый кокон, отгораживавший Оксану от окружающего мира, лопнул, из расширяющегося разрыва вот-вот могла выпорхнуть прекрасная бабочка.

Леха не ухаживал за Оксаной в общепринятом смысле этого слова. Он не набивался в гости «на чашку чаю», не задавал лишних вопросов, не настаивал, когда девушка мягко отклоняла его нечастые приглашения куда-нибудь сходить. Он просто был рядом в тот момент, когда Оксана того хотела.

И девушка отметила для себя, что общество этого парня не тяготит ее, не заставляет терзаться вопросом о том, как он поведет себя в следующий момент, удастся ли просто расстаться с ним за квартал от дома.

Леха же настолько привык к той дистанции, на которой держала его Оксана, что просто не мог представить себе обстоятельств, при которых он самолично рискнул бы поколебать это равновесие. Он ждал, он был готов к появлению прекрасной бабочки и был рад принять ее бережно и трепетно, но помочь ей появиться на свет он никогда бы не осмелился.

Будучи человеком проницательным и наблюдательным, Леха быстро понял, что за Оксаниным отшельничеством стоит не просто склонность к одиночеству, но нечто большее, нечто такое, о чем она не хочет, не может сказать никому. И Леха чувствовал, что симпатия, которая возникла между ними, еще, возможно, настолько зыбка, что может растаять без следа от одного неосторожного слова, жеста, попытки приподнять эту вуаль, скрывавшую Оксану настоящую от тех, кто привык видеть только Оксану-студентку.

«Будь, что будет, — решил для себя Леха. — Или она сама сделает первый шаг, или останемся друзьями».

Оказалось, что до этого «шага» оставалось совсем немного.

Перед самым Новым годом Оксаниной бабушке вдруг стало хуже. В больницу она ехать отказалась, и врачи два дня добросовестно колдовали у ее диванчика. Утром тридцать первого декабря бабушка не проснулась.

Убитая горем Оксана оказалась еще и поставленной перед непосильной задачей: похоронами.

Тетка — единственный близкий человек — уехала на две недели к подруге в другой город, и найти ее не представлялось возможным. Оказалось, что в бюро ритуальных услуг «тоже люди работают» и раньше третьего января никто не собирался делать ни шага.

Оксана была в отчаянии. Листая записную книжку, где были записаны в основном телефоны прачечной, поликлиник, служб ремонта и прочее, девушка натолкнулась на телефон Лехи. Записала она его довольно давно, не предполагая, что когда-нибудь воспользуется им (и до сего дня действительно не пользовалась).

Несколько минут Оксана смотрела на эти семь цифр. Позвонить? А что он сможет сделать? Да и потом, Леха приглашал ее встретить Новый год где-то за городом (она, само собой, отказалась) и, скорее всего, уже просто уехал.

И все-таки Оксана, затаив дыхание, набрала номер.

После третьего гудка она облегченно выдохнула и хотела уже положить трубку, как вдруг раздался щелчок и в трубке раздался знакомый голос:

— Алло?

Оксана с трудом поборола в себе искушение нажать на рычаг и забыть об этой безумной идее.

— Алло.

Несколько секунд в трубке было тихо, потом Леха неуверенно спросил:

— Оксана?

— Угу. — От контраста между душащим ее горем и радостными нотками в голосе Лехи Оксана едва не разрыдалась.

— Ха, с наступающим тебя!

— И тебя, — выдавила девушка и поняла, что никогда не сможет попросить чужого в общем-то человека о помощи в подобной ситуации. Нужно было быстро свернуть разговор и попрощаться.

— Слушай, а ты случайно не передумала?

— Что? О чем?

— Как о чем? — изумился Леха. — О моем приглашении, конечно! Может, все-таки поедем?

— Я не могу, — прошептала Оксана.

От того, как она это произнесла, на другом конце провода повисла пауза. И она добавила в эту тишину чуть слышно:

— У меня сегодня бабушка умерла.

— Прости. — Леха чуть слышно кашлянул, прочищая горло. — Я не знал.

Оксана опустила трубку, но рука ее замерла в воздухе, когда до рычага оставалось каких-нибудь два-три сантиметра. Подумав, она снова поднесла ее к уху.

— Леша, ты не знаешь… — Она запнулась.

— Куда звонить? — осторожно спросил он.

Оксана кивнула. Слезы душили ее, и первые капли уже покатились по щекам.

Леха, казалось, услышал, ощутил этот кивок.

— А ты… — Теперь он замялся, подбирая нужные слова. — Кроме тебя есть еще кто-нибудь?

Оксана замотала головой.

— Понятно. — Голос звучал озабоченно, но спокойно.

Оксана разрыдалась и положила трубку. Чем мог помочь ей этот парень? Ради чего ему в праздничный день заниматься похоронами какой-то чужой старухи? Какая же она дура! Но что, что же делать?

Оксана обзвонила еще несколько контор. Телефон нигде не отвечал. В приемном покое одной больницы ей посоветовали обратиться в то бюро, куда она уже звонила с утра. Девушка была в отчаянии. Она просто сидела на кровати, обхватив колени, и тихо плакала.

Через полчаса раздался телефонный звонок.

Оксана удивленно подняла голову и, прежде чем ответить, долго прокашливалась.

— Да?

— Оксана, — голос Лехи, — только не бросай трубку. Я подъеду часа через полтора-два. Приготовь, пожалуйста, документы… бабушки. И никуда не уходи. Хорошо?

Оксана открыла рот, чтобы спросить что-то, но в голове ее завертелся разом такой клубок вопросов, что она задала лишь первый, который сумела из этого