Спасти Кремль - Елена Ленковская

Луша стояла как громом поражённая.

Это что же, его больше нет? Милого смешного Руськи, который вечно размахивает воображаемой саблей, играет с Федюнькой в рыцарей, распевает пиратские песни… И глядит мечтательно своими умными карими глазами, и так трогательно улыбается…

Она вспомнила, как ей было отчаянно жалко его, когда он в прошлом году сломал нос. Он сидел на поребрике зарёванный, дрожащий. Луша заглядывала ему в лицо, всё измазанное кровью, и робко гладила по руке.

А зимой на катке, когда она сорвала голос, болея за него? После победного гола он подъехал к своим болельщикам, размахивая клюшкой. Такой раскрасневшийся и совершенно счастливый. И Луша тоже чувствовала себя счастливой и гордой за брата.

Они всегда были вместе — вместе барахтались в сугробах, кидались подушками, вместе ходили в школу, вместе гоняли на великах по двору…

И вот теперь его нет? Нет верного, надёжного, всё понимающего Руськи, который ехал к ней через сотни вёрст и врал напропалую — честный Руська, который в прежней жизни обманул один раз, лет в пять, и до сих пор никак не мог забыть об этом…

Луша не помнила, как добралась обратно. Не раздеваясь, она повалилась на ампирную кушетку, вся в слезах. Она проплакала всю ночь, и забылась только под утро, когда воздух за окном медленно начал сереть.

В предрассветные часы ей снилось, что она изо всех сил бежит за поднимающимся в воздух воздушным шаром, потому что на нём улетает Руська. И она зовёт его, всё кричит и кричит ему вслед:

— Руська! Руська! — и не слышит ответа.

Шах императору

На другой день, во время ежедневного парада в Кремле, Наполеон смотрел линейные полки барона Разу из корпуса маршала Нея.

Парад подходил к концу, когда с юга донеслись раскаты грома. Это была артиллерийская канонада. Мюрат не собирался давать Кутузову бой. Значит, русские напали сами. Что это, серьёзное наступление? Приближённые запереглядывались.

Наполеон поджал губы. Он посылал русским предложения о перемирии и ответа дожидался с нетерпением. Канонада означала одно — русские не желают мириться.

Наполеон был уязвлён. Он сделал вид, что ничего не слышит. Поблагодарил Нея и Разу, и, как ни в чём не бывало, отправился завтракать.

Он даже не отменил отложенную на сегодня партию в шахматы с мальчишкой Виньоном.

Причёсанный и тщательно умытый, Виньон явился сразу после завтрака. Мальчишка был бледен и тих сегодня. Скромно присев на краешек стула, спиной к камину, он вздохнул, и принялся расставлять на доске фигуры императорcких походных шахмат.

Многие дорого бы дали за то, чтобы оказаться сейчас на его месте. Но только не Луша. В принципе, сама перспектива играть с кем бы то ни было в шахматы Луше радужной не казалась.

Вот Руська — тот играл с удовольствием, а последнее время частенько выигрывал даже у папы. Луша по собственной инициативе за шахматы садилась редко. Впрочем, на уговоры брата сыграть с ним партию она обычно поддавалась — им с Руськой вместе всегда было весело, чем бы они не занимались.

Она снова вздохнула и принялась аккуратно поправлять расставленные фигурки. Разглядывая красивого, выточенного из дерева белого коня, она вдруг вспомнила одну шахматную задачу, которую папа как-то показывал им с Русей.

До решения её Луша тогда вообще не снизошла, поглядела на доску из-за папиного плеча и отправилась восвояси. Расположение фигур — а их на доске было немало, Лукерья помнила смутно… А вот название у той задачи было уж больно запоминающимся! Луша легонько усмехнулась. Задача называлась не как-нибудь, а «Бегство Наполеона из Москвы в Париж»! Мат в 14 ходов.

— Ну, если хорошенько поразмыслю, может и вспомню, где какая фигура стояла… — мрачно подумала она, делая очередной ход. — Как же там было? Белые кони изображали русских казаков. Точно! А чёрный король был, конечно, Наполеон. Русская кавалерия гонит чёрного короля с поля «а1», то есть из Москвы, на поле «h1», в Париж. Там и ставят мат. Да, и там ещё была какая-то хитрость. Где-то на этой диагонали он может быть захвачен в плен. Там будто бы переправа через реку…э-э-э, как же она называлась? Что-то берёзовое! Березина, что ли? Ну, как-то так. И тогда ему, вроде, был бы шах и мат, и ни в какой Париж он уже не убегает. Но почему там мат не ставится, я что-то не поняла.

Луша исподлобья взглянула на Наполеона, обдумывающего диспозицию.

— Показать, что ли, ему эту задачку? Решил бы он её или нет?

Не подозревая о коварных планах соперника, Наполеон небрежно передвинул пешку.

Император в дебюте играл быстро, и уже потерял несколько пешек и фигур. Однако, к середине партии ходы его стали более взвешенными. Как и следовало полагать, он оказался весьма серьёзным противником. Ну, во всяком случае, для Луши.

Луша надолго задумалась. Наполеон встал и начал нетерпеливо прохаживаться взад и вперед. Девочка, почувствовав его нетерпение, поскорее сделала ход. Ей ведь намекнули в адъютантской, что не стоит огорчать императора.

В конце концов, у разведчика есть задачи поважнее, чем выиграть шахматную партию, пусть даже у самого Наполеона.

— Ну где же Бертье? — Бертье был одним из постоянных партнёров императора по игре в шахматы. — Наша разминка скоро закончится, а его всё нет.

Разминкой его величество, очевидно, назвал партию с Виньоном.

Ах вот как? Мы ещё посмотрим, чья возьмёт. Руся, во всяком случае, не сдался бы ни за что. К тому же, положение Наполеона не было однозначно выигрышным.

— Я ему покажу… разминку! — она вдруг собралась, и стала делать сильные ходы один за другим. — То-то! Я же — девочка из будущего, а вы и не знали…

Шахматное сражение продолжалось. Луша порозовела, глаза её блестели.

— Шах! — буднично сообщила она, наконец.

Наполеон с удивлением взглянул на неё и уставился на доску. Он ведь не знал, что у его соперника было плюс два лишних века на эволюцию мозга.

Поразмыслив ещё немного над доской, Луша признала, не сдержав разочарования:

— Король может сделать рокировку.

— Знайте, Виньон, я никогда не прибегаю к рокировке: полководец не должен скрываться с поля битвы в опасный момент, он должен воодушевлять своих солдат! Рокировки не будет! Я найду другой выход.

Луша благоразумно промолчала, хотя лично она другого выхода не видела.

Тут в дверях показался взбудораженный Бертье.

— Ну, вот и принц Невшательский. В чём дело, Бертье? Что это вы на себя не похожи?

— У меня срочные новости, сир. Прискакал адъютант Мюрата и…

Наполеон не дослушав, сорвался на крик:

— Я так и знал! Русские ещё сильны… — Луша не совсем поняла, о чём он. Одно ей было ясно — всё, что начальник штаба имел сообщить своему императору, Наполеон понял сразу, почти без слов.

Наполеон бросил рассеянный взгляд на притихшего Виньона.

— Что же, теперь не до шахматных партий. Виньон, благодарю вас, вы свободны.

Луша поспешно встала, развернулась и краем глаза…

Нет, не может быть. Почудилось. Тогда, дома, последнюю партию в шашки мы сыграли с Русей оловянными солдатиками, вот и мерещится. Тут шахматы, там шашки… Иди, иди уже. Слушай, что вокруг говорят, и соображай, отчего такой переполох.

Она всё-таки оглянулась. На каминной полке стоял оловянный барабанщик.

В груди у Луши бухнуло, все звуки в комнате и за окном перекрыл оглушительный барабанный стук. Это был он! Русин французский барабанщик…

Барабан не унимался. Луша не сразу поняла, что слышит стук своего собственного сердца. Бледная девочка, вся дрожа, вышла в адъютантскую.

— Ну что? Чья взяла? — добродушно поинтересовался кто-то из дежурных адъютантов.

— Шах. Но будет мат, — хотела ответить Луша, но не смогла, потому что в адъютантской было совершенно нечем дышать.

— Эй, малый! Да на нём лица нет. Усадите его на стул, Лебрен. Только обмороков нам тут не хватало.

— Какие новости, господа? — в комнату ворвался сочный густой баритон одного из адъютантов для особых поручений.

— Говорят, стычка где-то у Винково. Русские напали на наш авангард и оттеснили Мюрата.

— Так вот что означала эта пушечная пальба утром…

— Теперь, господа, стало доподлинно известно, что Кутузов повернул на Калужскую дорогу. Видимо, он достаточно силён. Готов держать пари — мы выступим на юг. Надо успеть раньше, чем русский главнокомандующий заградит туда дорогу.

Кто-то крепко похлопал Лушу по щеке. Она открыла глаза.

— Ну что, парень, полегчало? Давай, тогда, шагай. Сейчас тут такая суматоха начнётся!

В самом деле, император распахнул дверь в дежурную комнату. Посыпались распоряжения, побежали с приказами расторопные адъютанты.

Луша поплелась к Коленкуру, сама не своя.

Коленкур пока был на месте. Он отложил бумаги, и доброжелательно поинтересовался об исходе партии. Луша отвечала еле слышно.