Декабристы-участники войн 1805-1814 гг. - Лия Яковлевна Павлова

с ними двунадесять языцы, если бы народ по-прежнему остался в оцепенении. Не по распоряжению начальства жители при приближении французов удалялись в леса и болота, оставляя свои жилища на сожжения. Не по распоряжению начальства выступило все народонаселение Москвы вместе с армией из древней столицы… В рядах даже между солдатами не было уже бессмысленных орудий; каждый чувствовал, что он призван содействовать в великом деле», — вспоминал декабрист И. Д. Якушкин{258}.

Декабрист С. Г. Волконский в своих записках передавал свой разговор с Александром I. Царь спросил: «Каков дух армии?» Я ему ответил: «Государь! От главнокомандующего до всякого солдата, все готовы положить свою жизнь к защите отечества…» — «А дух народный?» На это я ему отвечал: «Государь! Вы должны гордиться им; каждый крестьянин — герой, преданный отечеству и Вам». — «А дворянство?» — «Государь! — сказал я ему. — Стыжусь, что принадлежу к нему, — было много слов, а на деле ничего»{259}.

На вопрос Следственной комиссии декабрист М. А. Фонвизин отвечал: «Великие события Отечествеи-ной войны, оставя глубокие впечатления, произвели во мне какое-то беспокойное желание деятельности»{260}.

«Нападение Наполеона на Россию в 1812 году возбудило в русских любовь к Отечеству в самой высокой степени; счастливое окончание сей войны заставило всех русских гордиться своим именем, а во всех имевших счастие участвовать в высоких подвигах поселило удостоверение, что каждый из них был полезен своему Отечеству», — свидетельствовал С. П. Трубецкой{261}.

«Во время войны 1812 года произошло одно обстоятельство, которое всячески старались замять. Вот оно. При виде неприятеля крестьяне, по собственному почину, взялись за оружие. Везде, в чисто русских губерниях, крестьяне вели партизанскую войну и мужественно бились. Когда неприятеля изгнали из России, те из них, которые были крепостными, вполне естественно думали, что такое геройское сопротивление, преодоление стольких опасностей, навстречу которым они храбро шли, стольких лишений, самоотверженно перенесенных ради общего освобождения, давали им право на свободу. Убежденные в этом крепостные некоторых местностей не хотели более признавать власть своих господ… они старались сбросить ярмо собственного рабства после того, как с таким успехом способствовали освобождению страны от угрожавшего ей чужеземного ига…» — писал декабрист Н. И. Тургенев{262}.

В войну 1812 г. русские солдаты «храбро и отлично дрались… когда Отечество было почти порабощено неприятелем. Скажите, чего достойны сии воины, спасшие столицу и Отечество от врага-грабителя, который попирал святыню… Они, не кто другой спасители России… А такое ли возмездие получили за свою храбрость? Нет, увеличилось после того еще более угнетение», — писал декабрист Я. М. Андреевич{263}.

«Обширная Россия восстала, как один человек… Воодушевление народное в России было велико, потому что это была война народная», — писал декабрист Н. А. Бестужев{264}.

Война 1812 г. «пробудила и высоко подняла сознание народного достоинства, а вместе с тем с другой стороны допущенное по необходимости и неизбежное свободное обсуждение обстоятельств, которые привели и сопровождали эту войну, раскрыло целый ряд ошибочных действий правительства, от гибельных последствий которых, по тогдашним суждениям и убеждениям, Россия избавилась только самостоятельным действием и доблестью народа, независимо от правительства и даже как бы вопреки ему», — вспоминал декабрист Д. И. Завалишин{265}.

Во время следствия над декабристами А. А. Бестужев писал Николаю I: «Наполеон вторгся в Россию, и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу: тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России»{266}.

Война 1812 г. объединила народ для защиты своего достояния, которое одни меры правительства не в состоянии уже были охранять. Вторгшегося в Отечество врага разбил народ, и передовые мыслящие люди должны были обратить внимание на состояние «внутреннего устройства». Рабство народа, беззаконие, всеобщее лихоимство, разоренная страна — все это «вопияло за Отечество». «И мыслящие восстали на умственный подвиг, как прежде толпы восставали на рукопашный бой», — писал М. С. Лунин, объясняя на следствии причины своего вступления в тайное общество{267}.

Двенадцатый год стал поворотным моментом политической жизни будущих революционеров.

На идейную подготовку декабризма несомненное влияние оказало участие будущих первых русских революционеров в войне за независимость Германии 1813 г. и походах во Францию в 1814 г. Заграничные впечатления не породили новую идеологию. Социальные и политические порядки западных стран были известны в России и до 1813–1814 гг. Но то, что было известно в теории, декабристы увидели воочию. Они познакомились с общественной жизнью стран, через которые проходили с боями. Стали очевидцами освободительного движения в Германии и политической борьбы во Франции после свержения Наполеона. Они убедились, что народы, свободные от крепостного строя, живут несравненно лучше, чем в крепостной России. Будущие декабристы совершенно ясно осознали, что все это было результатом Французской буржуазной революции, и, хотя европейская реакция во главе с русским царем вела войну 1814 г. с Наполеоном во имя восстановления феодально-абсолютистского строя во Франции, никакие попытки реставрировать старый режим не смогли уничтожить завоеваний революции.

«Возвращение Бурбонского дома на французский престол и соображения мои впоследствии о сем произшествии могу я назвать эпохою в моих политических мнениях, понятиях и образе мыслей: ибо начал рассуждать, что большая часть коренных постановлений, введенных Революцией), были при реставрации монархии сохранены и за благие вещи признаны, между тем как все восставали против Революции, и я сам всегда против нее восставал. От сего суждения породилась мысль, что Революция, видно, не так дурна, как говорят, и что может быть весьма полезна, в каковой мысли я укрепился тем другим еще суждением, что те государства, в коих не было Революции, продолжали быть лишенными подобных преимуществ и учреждений. Тогда начали сии причины присовокупляться к ныне уже приведенным; и начали во мне рождаться, почти совокупно, как конституционные, так и революционные мысли», — писал Пестель в своих показаниях Следственной комиссии{268}.

«Кампании 12-го года и последующих 13 и 14 гг. подняли наш народный дух, сблизили нас с Европой, с установлениями ее, порядками управления и народными гарантиями; противоположность нашего государственного быта, ничтожество наших народных прав, скажу гнет нашего государственного управления — резко выказались уму и сердцу многих», — отмечал С. Г. Волконский{269}.

«Теперь возвратятся в Россию много таких русских, которые видели, что без рабства может существовать гражданский порядок и могут процветать царства», — записал в своем дневнике декабрист Н. И. Тургенев{270}.

«Пребывание во время похода за границей вероятно в первый раз обратило внимание мое на состав общественный в России и заставило видеть в нем недостатки, — показывал на следствии декабрист И. Д. Якушкин. — По возвращении из-за границы крепостное состояние людей представилось мне как единственная преграда сближению всех сословий и