Сорок звонких капелей. Осенние листья - Владимир Алексеевич Солоухин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нам, конечно, интереснее увидеть московские типы в таком идеальном освещении, нежели просто галерею портретов, как бы велика она ни была.
* * *
Китайцы заявили сначала: «Пусть цветут все цветы». Через месяц добавили: «Пусть цветут все цветы при соблюдении пяти пунктов…». В одном пункте говорилось о ядовитых. Так вот, кстати, о них. Общеизвестно, что ландыш ядовит. Но вытяжка из него помогает работе человеческого сердца.
* * *
Не может быть отрицательной традиции. Понятие «традиция» несет в себе лишь положительную окраску. В течение веков от искусства отшелушивается все мелочное и ложное и вырабатывается традиция, которую нельзя смешивать с влиянием того или иного художника, той или иной школы.
* * *
Долго разглядывал я картины нескольких английских современных художников, выставленных на Волхонке. И вдруг в конце выставки увидел фотографии самих художников: его и ее.
Мне показалось странным, что художники, написавшие этакие картины, выглядят обычно, как и все люди. Было бы более естественно, если бы они сами оказались все изломанные, все из смещенных пропорций, диссонирующих красок и условных линий. Верно, они так и изобразили бы себя, если бы писали автопортреты. Дело спасла фотография.
А может быть, и души их тоже обыкновенные, человеческие, как и их лица, изображенные на фотографиях?
* * *
У нас в институте была машинистка Аллочка Князятова, которая, перепечатывая наши стихи, делала счастливые описки. Так, например, в «солдатском» стихотворении Жени Винокурова она вместо «Это было весенней привольной порой» написала: «привальной порой». Женя подпрыгнул от радости. Во всех сборниках у него теперь этот вариант. Я знал много таких примеров, но теперь забыл.
Аллочке приходилось печатать много стихов, и мы подозревали, что она из озорства подправляет наши стихи. Причем всегда удачно.
Это подтверждается тем, что у меня в стихотворении о встрече Ленина с Уэллсом она вместо «И по карте страны заскользила указка» напечатала: «по просторам страны…» — что, конечно, лучше и что не могло быть просто опиской.
* * *
Говорят, к Шекспиру пришел молодой человек и спросил:
— Я хочу стать таким же, как вы. Что мне нужно делать, чтобы стать Шекспиром?
— Я хотел стать богом, а стал только Шекспиром. Кем же будешь ты, если хочешь стать всего лишь мной?
* * *
Форма сама по себе нейтральна, как винтовка, висящая на стене. Важно, в чьих руках окажется винтовка и в кого будет стрелять.
* * *
Искра замысла. Огонь труда. Тепло и свет воздействия на людей. Дым славы. Зола забвения.
* * *
Искусство — как поиск алмазов. Ищут сто человек, а находит один. Но этот один никогда не нашел бы алмаза, если бы рядом не искало сто человек.
* * *
Мне сказали, что я должен поехать в Индию. Я стал собираться и, между прочим, прочитал несколько книг об этой стране, в том числе «Открытие Индии» Неру. Поездку отменили. В разговоре я пожаловался одному старому поэту, что зря вот потратил время на чтение толстых книг, вместо того чтобы закончить начатую работу.
— Ну, вы напоминаете того деятеля, которого хотели послать за границу дипломатом и несколько месяцев обучали хорошим манерам. У него тоже отменилась поездка, и он тоже был недоволен, что потратил время на приобретение хороших манер.
* * *
Одно из самых больших заблуждений человеческих состоит в том, что мы отказываем в разуме остальным обитателям нашей планеты.
* * *
Человеческий материал, из которого строится общество, тоже может быть разной кондиции: грубое сукно, тонкая шерсть, шёлк, штапель…
* * *
Старик Городецкий пришел однажды в ЦДЛ, где в большом зале шло обсуждение стихов молодых поэтов. Современник Блока, человек, вводивший в литературу Есенина, живой обломок истории, слушал, слушал, потом вышел на трибуну и сказал: «Гляжу я на вас, какие вы все грамотные, какие вы все умные, какие вы все образованные, какие вы все культурные — и как вам скучно».
* * *
Экс-чемпион СССР Виктор Пушкин однажды учил меня боксу:
— Главное в боксе — уметь расслабляться. Ведь если какая-нибудь твоя мышца напряжена, хотя бы и без дела, значит, она работает, берет энергию, как включенная лампочка или электроплитка. Этой энергии может не хватить в конце боя. Ты выдохнешься раньше времени. Главное в боксе — уметь быть расслабленным и только в момент удара мгновенно собирать всю силу, сосредоточивать ее в пучок и посылать в одну точку.
Наука хорошая. Точно так же нужно уметь вести себя и в искусстве. Интересно, что эта наука боксера в точности перекликается с легендой об апостоле Иоанне. Вот ее смысл так, как передает его Ф. Фаррар:
Однажды молодой охотник увидел Иоанна, играющего с ручной куропаткой, и спросил:
— Как же можешь ты унижать себя столь тщетным развлечением?
— Что это у тебя в руке? — в свою очередь спросил Иоанн.
— Лук.
— Почему же он не всегда натянут?
— Потому что от постоянного напряжения он утратил бы свои свойства; и когда нужно с усилием пустить стрелу в дикого зверя, то невозможно было бы это сделать: лук не имел бы силы.
— Не удивляйся же, молодой человек, что я даю временное отдохновение уму своему: если он будет постоянно в напряжении, то также утратит свою крепость и ослабеет, когда по необходимости потребуешь от него усилий.
* * *
Когда читаешь Паустовского много, собрание сочинений, например, создается впечатление, что очень большую картину рассматриваешь по фрагментам на близком расстоянии. Чувствуешь, что фактура великолепна, а цельного впечатления не получается.
* * *
Безграничное доверие может стать угнетающим, превратиться в обузу. Его ведь нужно оправдывать. Его неудобно потерять.
* * *
Никакого прогресса формы художественного произведения нет и быть не может.
Чем джазовая музыка прогрессивнее Бетховена? Кто объяснит, почему симфонии Прокофьева нужно считать более прогрессивными, чем симфонии Чайковского? Можем ли мы сказать, что мелодия «Подмосковных вечеров» более прогрессивна, чем мелодия «Во поле березонька стояла»?
* * *
Когда я писал роман, это было для меня как езда в автомобиле ночью, с фарами, по незнакомой дороге. Фары четко высвечивают вперед на сто метров, а дальше мрак, неизвестность. Лишь умозрительно знаешь,
