Соблазн в сапфирах - Рене Бернард

Дариус расправил плечи.

— Ненавижу балы.

— Прекрасно! Хотя я не спрашивал мисс Таунзенд, но, как мне подсказывает интуиция, она разделяет твои чувства, — сказал Эш и протянул руку другу, чтобы закрепить их договоренность. — И, готов поспорить на тысячу фунтов, она не танцует, так что, старина, тебе ничего не грозит.

Дариусу не оставалось ничего другого, как молча принять этот поворот судьбы.

— Не могу дождаться…

«И я тоже, старина. Я тоже…»

Примерно через час после их расставания, думая о чувстве чести, присущем его другу, Эш ощутил укол совести. Он попал в этот запутанный клубок по не зависящим от него причинам и слишком долго оставался в нем, пока собственное чувство чести не подвигло его к действиям. Ради всего хорошего, что это дало ему.

Воспоминания были слишком мучительными, чтобы выдержать, и Эш не собирался позволять им взять верх.

Господи, он хотел освобождения, легкомысленного удовольствия, которое унесло бы призрак прошлого хотя бы на мгновение. Он обдумывал, не проложить ли тайную тропинку в бордель с учетом всех рисков и тем самым получить возможность спокойно спать по ночам.

До Индии Эш играл роль негодяя, но после не было нужды притворяться. Эш осознанно заставлял себя с головой уйти в плотские удовольствия, чтобы забыть о настоящем чувстве.

«Я построил свою собственную тюрьму и достаточно трезво смотрю на вещи, чтобы не понимать этого. А что в итоге? Это делает меня умнее или превращает в полного идиота?»

Эш снова посмотрел на приглашения, лежавшие на столе, сознавая, что за спиной открылась дверь. И, не оборачиваясь, произнес:

— Сегодня больше ничего не нужно, Годвин. Просто проверьте, все ли приготовила миссис Кларк для…

— Я видела такой странный сон.

Эш беззвучно застонал, прежде чем повернулся и посмотрел на вошедшую. Ее волосы и кожа были влажными от вечерней ванны, хотя он не мог представить, кого она могла попросить об этом в такой час. И он не знал, что ему делать: плакать или смеяться?

«Мне нужно что-то немедленно сказать, например: «Не простудитесь, милая». Но вместо этого я не в состоянии сказать ни слова ни сейчас, ни потом… Господи, помоги! Надо сказать Годвину, чтобы он запирал ее дверь на ключ».

Ее вид мгновенно воздействовал на него, и его тело не осталось безучастным.

Тонкая ночная рубашка плотно облегала ее изгибы, видимо, Кэрол надела ее на влажное тело, так как сквозь белый материал просвечивали розовые соски и волнующе темный треугольник русых завитков в развилке бедер.

— И что же вам снилось?

— Мне снилось… что меня нет.

Кэрол подняла руку, чтобы поправить влажный локон, и провела по нему кончиками пальцев.

— Никто не существует, когда спит, мисс Таунзенд. А вы еще и заявляете об этом.

Эш улыбнулся. Ее ночное перевоплощение было подобно чуду.

— Я определенно была выше ростом во сне, — радостно продолжала она, поднимая вверх руку, чтобы продемонстрировать свои слова, и заставляя Эша сесть, чтобы скрыть то, как бесстыдно отвечало его тело на ее движение.

О Боже, она бесстыжая нимфа! Его тело наполнилось жаром, готовое присоединиться к ней в этом эротическом танце.

Эш с такой силой ухватился за стол, что побелели костяшки пальцев.

— Мисс Таунзенд, вам следует вернуться в постель.

«Прежде чем я сорву эту проклятую сорочку с вашего маленького тела и возьму вас грубо, без всяких ограничений, лишившись последнего самообладания цивилизованного человека, которое еще остается во мне… пока… А, черт побери, и там это было… Я не хочу быть цивилизованным. Господи, помоги! После Индии я больше не хочу быть цивилизованным. После нее…» Другое женское лицо всплыло перед его мысленным взором, и он сделал шаг, чтобы прогнать его.

— Позвольте проводить вас в вашу комнату…

— Я иду в библиотеку. Мистер Блэкуэлл сказал, что я могу взять любую книгу.

— Вы много читаете.

— Вы говорите, как тетя Эмилия.

— Она не одобряла ваше пристрастие к чтению?

Улыбнувшись, Кэролайн покачала головой:

— Она ничего не одобряла. Я порой очень огорчала ее… А вы?

— Да, бедная тетя Эмилия, — проговорил Эш без особой искренности. — А теперь — в постель!

— Как скажете.

Облегчение, которое почувствовал Эш, было слишком коротким. Вместо того чтобы повернуться и закончить эту мучительную встречу, Кэрол направилась мимо него прямо к его огромной кровати. Прежде чем Эш успел возразить, она залезла на постель, демонстрируя свой соблазнительный зад, который он успел оценить прежде. Как будто два спелых шелковых персика, подумал он, и дыхание остановилось в груди.

Кэролайн хихикнула. Перекатываясь на его постели, вытянула одну ногу, оголив бедро с таким бесстыдством, которое ни одна куртизанка не могла бы позволить себе.

— Мне нравится быть выше ростом.

«Это не должно повториться снова, надо спросить Роуэна, есть ли какие-нибудь снотворные порошки, чтобы это проклятое существо больше не забиралось в мою комнату!»

Эш хотел осторожно стащить ее с постели. Но лодыжка, до которой он дотронулся, оказалась ледяной на ощупь, и его намерение мгновенно изменилось. Этой сексуальной сирене грозила опасность подхватить воспаление легких или простуду. Он совсем не хотел этого.

Встав на колени на краю постели, Эш осторожно потянул из-под нее одеяло. Кэрол не сопротивлялась, когда он укутал ее, приподнял и привлек к себе. Она была холодной, как мрамор, и такой красивой, что лучше не думать… С едва слышным вздохом Кэрол опустила голову ему на плечо, ее влажные волосы приятно щекотали его шею, покрывая ее мурашками.

Она оказалась невероятно легкой, несмотря на все ее женские прелести и упругое крепкое тело. Желание согреть ее переполняло его. Пристойность не значила ничего, правила — еще меньше, когда он взвешивал все опасности и старался игнорировать свои желания.

Эш опустил ее на спину и взялся за подол ночной рубашки.

— Поднимите руки, — прошептал он голосом, охрипшим от желания.

Не пришлось повторять дважды. Кэрол тут же послушно вытянула руки вверх, и ее глаза встретились с его глазами. В приглушенном свете комнаты легкая вуаль сна делала их золотистыми.

Эш стянул через голову ее влажную рубашку, осторожно и быстро, впитывая видение голой груди с невероятно розовыми бутонами сосков, требующих внимания. Ее кожа была медовой, спутанное золото волос давало потрясающий эффект на его кремовых простынях. Бедра были широкими и гостеприимными. Кэрол смотрела прямо на него, когда без малейшего стыда приподнимала зад.

Эш глубоко вздохнул, стараясь прояснить сознание, и вместо этого был вознагражден густым запахом ее внутренней сути — сладкий мускус, благоухающий лучше любого парфюма. Эш отвернулся, так как его член угрожал разорвать застежку брюк, и быстро положил ее сорочку на стул у окна, чтобы она высохла.