Моя бегущая 2: Тихий Запад. Часть первая (СИ) - "ViktoryVerlac"

Ее ни раз старались связать, блокировать ее конечности, но все без толку. Половину она перебила, а другая половина струсила и убежала. Вот вам, и солдаты П.О.Р.О.Ка, все они жалкие трусы. После Эмили подбежала к мертвому телу черноволосого и взяла его лицо в свои ладони. По щекам покатились слезы, смешавших с кровью убитых ею солдат, которая попала ей на лицо. Грудную клетку словно сжали, а по костям пробегал, точно по проводам, ток.

— Макс… — прошептала она, прижав к своей груди голову убитого напарника. — Макс… — повторяла она его имя и с каждым разом становилось все более, словно от нее кусками отрывали душу и тело. — Макс…

Живых осталось немного, некоторых забрали пороковцы, в основном остались только повстанцы. Эми потеряла всех, кого знала, даже этого зануду Ричи, который все время ее донимал. Но в нем было столько жизни, столько отваги, остроумия, а сейчас лишь потускневший взгляд, устремленный в небо, где, возможно, царит истинный покой. Эмили закрыла веки Макса и встала на ноги, после чего подошла к Ричи и сделала тоже самое. Галли подошел к девушке и положил на ее плечо руку, слегка похлопав по нему.

— Мы должны вернуться назад, — тихо сказал он, подавлено глядя на Эмили, но та убрала его руку со своего плеча, медленно отрицательно качая головой,

— Нет, — протянула она, словно змея растягивает свое шипение. — Мы не можем вернуться с пустыми руками. Они должны были погибнуть не напрасно, и я не позволю, чтобы их смерть оказалась лишь случайностью, — она перевела взгляд на Галли, который поджал губы, словно стыдился своих слов. — Если хочешь, возвращайся и своих с собой забери, а я отправлюсь одна.

— Нет, ты одна никуда не пойдешь. Я иду с тобой, — твердо заявил Галли и посмотрел на своих людей. — Мы идем дальше. Кто боится, может вернуться обратно.

Но никто не посмел отказаться. Эта именно то мужество, которое Эми ценила в людях. Оно было и в Максе, он был достоин жизни, он был достоин свободы…

***

Дженсон буквально ворвался в кабинет Авы Пейдж. Он был сам не свой, словно за ним идет сама смерть. Женщина не понимала, в чем дело, но догадки имела.

— Твои люди упустили Эмили? — спросила она, чем не вызвала удивление Дженсона. Он всегда знал, что Пейдж проницательная женщина, этого у нее точно не отнять.

— Она перебила десятерых, одна, за несколько минут! — вдруг вскрикнул Дженсон и ударил рукой по стене. — А эти слабаки, просто испугались и убежали. Безмозглые идиоты!

— Не кричи! — на повышенных тонах выпалила Ава, но оставалась спокойной, хотя бы немного. — Почему сам не отправился за ней? Но зато мы теперь знаем, что из себя представляет гибрид. Говоришь, перебила десятерых? Что ж, очевидно, если мы все же возьмем ее, то сможем создать новую армию и разгромить этот Альянс. Их территория безопасная и там мы сможем продолжить работу. Никакие зараженные нам не будут помехой. Так, собери несколько солдат, приготовь квадралеты, мы прибудем в порт куда раньше Правой Руки. Заберем не только Эми, но и других имунов.

Доктор никак не могла понять, как они смогли облажаться. Поймать одного человека! Неужели это настолько тяжело, что 20 людей для этого мало? Дженсон объяснил, что когда они начали стрелять в них, то одна из машин взорвалась и задела пороковцев. Да и их было больше. А после он обвинил Аву в том, что ее информатор не сообщил о том, что их тридцать. Все было очень сложно, и Пейдж это понимала. Она понимала, что с Правой рукой надо кончать раз и навсегда. Именно это и было в ее планах.

Постепенно город накрыл вечерний сумрак. Зажглись уличные фонари, свет в окнах зданий. Людей стало меньше, так как приближался комендантский час. Ава смотрела в окно и думала о том, как ей быть. Как разобраться с Правой рукой, гибридами и Альянсом. По правде говоря, она понимала, что противостояние Альянса и П.О.Р.О.Ка очень глупо. Однако для Альянса это не имело никакого значения. Они просто эгоисты вот и все. Поставив бокал на стеклянный столик, женщина подошла к своему книжному шкафу и взяла оттуда произведения Гоголя «Мертвые души». Ей нравились русские произведения, и она могла читать их часами, с утра и до самого вечера, а может даже и ночи. Но сейчас не то время, чтобы уделять время своим увлечениям. На ней слишком большая ответственность, казалось, что эта ответственность на ней за весь мир. Как же это печально, жить именно тогда, когда жить практически не хочется. Когда кто-то выживает, а кто-то живет, но уже не для себя. Он существует, просто как робот, как покорный слуга, как ангел-хранитель, долг которого защищать все и вся, устранять проблемы. Таковым человеком Ава и была. Она не жила и не выживала. Она существовала.

***

Спустя пять дней в лагерь вернулся отряд. Это было ранее утро, когда большинство ребят еще наслаждалось сновидениями. Каждый из них был подавлен. Те, кто не спал, вышли на улицу и увидели мертвые тела, которые лежали на земле. Живы остались только повстанцы и Эми, которая вышла из машины и зашла в дом, ни на кого не посмотрев. Некоторые проводили ее взглядом. Кто-то посчитал ее бездушной, кто-то жестокой, а кто-то и вовсе жалел ее больше, чем мертвых. Но те, кто ее жалел, являлись меньшинством, среди которых выделялась Соня. Соня всегда была чистой, доброй и светлой девушкой, которая просто не умела кого-либо обвинять и желать смерти. Первое время на нее даже ополчились из-за того, что она пыталась оправдать пороковцев. Но это в прошлом. Сейчас она никогда не говорит о своих мыслях в большой компании, лишь Гарриет и теперь Эбигейл — ее слушатели.

Линг смотрела на тела парней и нельзя было определить, какие чувства сейчас она испытывает. Девушка оставалась спокойной, среди плачущих ребят. В особенности плакали девушки и несколько парней, особенно друзья Ричи. Те и вовсе забыли о мужской силе воли. Еще никто их такими не видел. Ричи был с ними в лабиринте. Всего их было трое. Трое друзей — трое братьев. Теперь они потеряли одного, оставшись только вдвоем. Макс… Все скорбели по такому герою, ведь он был лучшим из лучших. Он был верным, честным и никогда не боялся смерти. Да он даже вируса не боялся, будучи не имеющим иммунитета. Макс был правой рукой Винса и его другом. Неудивительно, что он много говорил о нем, стоя рядом с огнем большого костра, на котором они сжигали тела, после чего огонь тянулся к ночному небу. Эмили стояла вдали от всех, обнимая свои плечи. Она смотрела издали на Макса, которого закутывали в серую ткань и чувствовала себя опустошенной. Ей было тяжело терять его, ведь он был единственным, с кем она могла быть полностью собой. Он научил ее снова улыбаться, смеяться, чувствовать то, что когда-то она перестала чувствовать.

— Прощай, Макс… — тихо прошептала Эмили, наблюдая за тем, как его облаченное в ткань тело бросают в огонь.

Она до последнего наблюдала за тем, огонь забирает тело, выпуская в небо его душу под видом дыма, который дошел до Эмили. Она словно снова вдохнула запах Макса и мягко улыбнулась, а затем, дым ушел, ушел и Макс…

Когда все разошлись по домам, чтобы выспаться перед завтрашнем путем, Эмили сидела на земле, перед погасшим костром. Она не отводила взгляд от пепла и мысленно просила прощения у Макса за то, что она не пришла в себя вовремя. Если бы она осталась в сознании, то непременно спасла бы его. Его убил не взрыв, а чья то пуля, попавшая прямо в сердце. Эми надеялась, что тот, кому принадлежал этот выстрел, убив ее близкого друга, мертв от ее руки. Она бы этого очень хотела.

— Эми? — послышался за спиной голос Винса, его рука легла на плечо девушки и вскоре он сел рядом с ней. — Ты ни в чем не виновата. Не кори себя.

— Откуда ты это знаешь? — спросила она, посмотрев на Винса. Он впервые увидел ее слезы, которые она не чувствовала, как и ночную прохладу.

— Я же вижу. Я видел, как ты смотрела на тело Макса и не отводила от него взгляда до последнего. Ты не виновата.

— Может мне просто грустно?

— Если бы только в этом крылась причина, то это была бы уже не Эми, — мужчина мягко улыбнулся. — Макс был мне как сын. Я помню, как нашел его в пустыне. Тогда он бежал от зараженных со старого завода. Там он искал ночлег, но напоролся на них. Я ехал в то время в город Шизов, чтобы добыть пропитание и нашел его. Я не знаю сколько он бежал, но знаю точно, что он не сдавался. Макс никогда не сдавался.