Измена вопреки (СИ) - Лара Грей

— Совсем глупый, да? — уточнила я, придвинув заварник. — Любые твои предложения абсурдны. Они нелепы как шуба с тридцатиградусную жару.

— Нет, они логичны. Ты одинока, я свободен… — Виктор шагнул ко мне, и я с перепугу расплескала заварку. Поморщилась — вспомнила как тяжело со светлых поверхностей такое отмывается. Приподняла пакет с салфетками, но мое запястье перехватили и вынудили посмотреть в глаза.

Чужие, холодные, с искрами безумия на самом дне.

— Я жена твоего брата! — крикнула я, выдёргивая запястье из ладони Виктора, но уйти мне не дали. Вик подхватил меня на руки и развернул к столу. Посадил на него, толкнул коленом мои ноги, вставая между ними, и зашептал:

— Там где мы окажемся это не будет иметь никакого значения, — его пальцы коснулись низа свитера, и я сжала пальцы. — Ты даже послушать меня не хочешь. Ты представляешь, что такое новая страна? Это новая жизнь. Где ты начинаешь с чистого листа.

Пальцы дёрнули свитер. От неожиданности я разжала ладони и опёрлась ими о стол, чтобы выдержать наступление Виктора. Но дверь в прихожей распахнулась, и в коридоре появился Матвей, заставший очень двусмысленную картину.

Его ладони сжались в кулаки.

Глава 31

Он. Беспамятство.

Моя ладонь лежала на хрупкой, какой-то излишне тонкой шее. Хотелось сдавить. Нажать пальцами, чтобы услышать хруст. Но я смотрел в глаза Элины и мысленно считал до десяти, чтобы не совершить непоправимого. А на меня глядели со страхом, потому что все шло не по плану.

— Прошлый раз тоже подмешала? — мой голос хрипел, в голове противно трещало и пот просто катился градом. Я чувствовал как рубашка на спине стала холодной и прилипала постоянно.

— О чем ты… — начала Элина, и я надавил на горло сильнее. Сделал шаг ближе, прижимая эту дрянь к стене. Элина поднимала голову, старалась вытянуть шею, но я не давал.

— Чем ты меня накачала? — в паху все сводило судорогами. Меня потряхивало от искусственного возбуждения, слишком яркого, чтобы быть реальностью. Во рту разлился привкус крови.

— Ни-и-чем… — порывисто выдохнула Элина и ее руки скользнули мне по груди. Я рыкнул. Второй ладонью перехвалил в кольцо запястья рыжей.

— Не ври мне лучше, признавайся! — я легонько тряхнул Элину, но в ее глазах не появилось ни намёка на страх.

— Ничем, правда! Отпусти меня! — крикнула последнее Элина. А я только сильнее взбесился. Почти готов был шагнуть за грань.

— Я сильнее тебя раз в пять. Ты никогда не сможешь сделать то, что делает обычный, не самый крупный, мужчина. Ты беспомощна сейчас. Максимум твоих действий это ударить меня в пах, но я не подставлюсь, поэтому лучше признайся, что было в чае? — говорить приходилось с перерывами, выпуская горячее дыхание, но Элина вместо страха лишь провокационно улыбалась, кусала губы и шевелила пальчиками, пытаясь дотянуться до пуговиц моей рубашки. — Ну?

Терпение утекало сквозь пальцы. Дышать становилось все тяжелее, а руки тряслись. В голове все так же ватная пелена. И ещё наваливалась жесткая усталость. Словно мышцы выворачивало.

— Ничего и никогда я не подмешивала! Просто ты меня хочешь! Я тебе нужна, — как мантру повторяла Элина свою ложь, и у меня сдали нервы.

— А если я сейчас отправлюсь в клинику, что найдут в моей крови? — вот этот вопрос застал Элину врасплох и только тут я заметил искры паники в глазах. — А ты же понимаешь, что я не замну это дело? Я же захочу развития событий. Я обращусь в полицию. Отследить мои перемещения не составит труда.

Я блефовал. Ментам будет наплевать. Они скорее на меня повесят употребление, чем поверят, что девчонка опоить задумала, но на этот случай я просто обращусь напрямую к знакомому майору.

— Иди, сдавай кровь, — гордо выпалила Элина. Я приподнял бровь и только удивился насколько смелая наглая дрянь мне попалась. Я разжал руки и отошёл на пару шагов от Элины. Вытер ладони об одежду.

— А знаешь что, Элин, если в моей крови найдут наркоту, то я напишу на тебя заявление…

— Меня все равно не посадят. Никто не тронет беременную…

Элина шагнула ко мне и ткнула пальцем в грудь. Я усмехнулся и просто так намекнул:

— Знаешь, сегодня беременна, а завтра тебя бомж ограбит. Ударит неудачно… Всякое ж бывает… — мне действительно было непонятно, как Элина имеет столько глупости, чтобы не осознавать очевидных вещей. Я готов договариваться только пока не хочу пачкать руки, но если уж и другого выхода нет…

Именно из-за этой непробиваемости Элины я и подозревал, что они с Виктором знакомы. И что все это удачный спектакль для меня одного.

Я спускался по ступенькам и постоянно оступался. После второго раза вцепился ледяными пальцами в перила. В голове шумело. Член стоял словно никогда не трахался, а я бесился, сжимал зубы и пытался сосредоточиться не на воспоминаниях о Ксю, тех самых, где задействован был членом, а на более прозрачных вещах.

В клинике на меня смотрели как на идиота, но пару купюр оранжевого цвета, и все мои желания оказалась простым недоразумением. Я попросил, чтобы после того как крови достаточно возьмут поставили капельницу с чем-нибудь таким, которое из головы все дерьмо вымоет. Врач попался молодой и понятливый.

Спустя четыре часа я вышел в осеннюю ночь и добрался до машины. На телефоне было несколько сообщений от матери. Не хотелось открывать, но пришлось. Если выясню, что она посмела Ксю задирать или третировать, не подумаю, что эта женщина меня родила. Но на самом деле текст оказался банальным. Мать делала вид словно не в курсе наших с Ксюшей проблем, поэтому уточняла приедем ли мы на их годовщину брака. Я усмехнулся и написал ответ, что нет.

До утра оставалось пару часов, и я вернулся в квартиру, которая просто бесила своим холодом и одиночеством.

Нет.

Пусть Ксюша возвращается, а я сниму себе какую-нибудь другую квартиру. На пару этажей выше или ниже в этом же подъезде.

Коварный план ещё не успел сформироваться в голове, как я задремал в гостиной на кожаном диване и почти считал, что все будет хорошо.

Ошибался.

Отменив встречу с партнёром в обед, я сел в машину и выехал из города. Так больше продолжаться не могло. Даже если все будет плохо. Даже если Ксения никогда меня не простит. Даже если по-прежнему будет желать мне смерти, я обязан дать ей все самое лучшее, поэтому пусть вернется домой. Она простынет в вечно холодном доме, замочит ноги в своих кедах. которые