Города-крепости - Илья Мощанский

Отрезанный от Большой земли город отдавал фронту последнее. Когда 61-й танковой бригаде потребовалось пошить зимнее обмундирование — теплые гимнастерки, ватники, рукавицы, меховые жилетки и прочее, Куйбышевский район города Ленинграда, шефствовавший над соединением, привлек к выполнению задачи все профильные и непрофильные предприятия. Запасы овчины нашлись в артели «Ленмехпром», ткани — в торговых складах и на базах «Гостиного двора». Шить обмундирование взялись работницы артели «Лентрикотаж».

Но выполнить заказ военных оказалось нелегко. Дело было не только в том, что у работниц артели не хватало физических сил. Трикотажницам, которые взялись выполнить заказ, не на чем было работать: вязальные машины не годились для шитья, а швейных машин в артели нашлось всего две. Все-таки женщины нашли выход. На следующий день один из экипажей бригады, прибывший по делам в Ленинград, увидел, как по заснеженным тротуарам, толкая впереди себя детские саночки, или впрягшись в корыто, или просто по снегу волочили женщины из своих домов в артель старые ручные «зингеровские» машины.

Чтобы сшить теплое обмундирование для бойцов, истощенные трикотажницы работали в день по две смены.

Впоследствии, когда обмундирование было распределено по подразделениям, многие танкисты находили в карманах записочки на обрывках газетной, оберточной бумаги или на оборотной стороне использованных нарядов, этикеток. В каждой записке было послание из нескольких слов: «Дорогой боец Красной армии! Бей фашистских гадов! Бей, пока живой! Спаси нас». Или: «Милый мой незнакомый танкист! Мне не известно твое имя, но я знаю, что ты не дрогнешь в бою с проклятыми немцами-оккупантами. Крепись, мужайся, мы всем сердцем с тобой». Или: «Если у тебя нет матери, я твоя мать. Если нет жены — я тебе жена. Я тебе и сестра, если ее нет. Я твоя любимая девушка, если у тебя ее еще не было. Помни обо мне, когда пойдешь в бой, помни о всех матерях, о всех женщинах, которые смотрят на тебя с надеждой и сделают все, чтобы помочь тебе. Победа будет за нами…»

Записки, как правило, были подписаны только именами: «Маша», «Лена», «Люба».

Ремонт легких танков осуществлялся на Заводе подъемно-транспортного оборудования имени С. М. Кирова. Все его лучшие станки еще до начала блокады были вывезены на Восток, а в цехах, по словам рабочих, оставались лишь «старые балалайки».

Израненный завод сражался до последнего, как сражался обессиленный от потери крови солдат. Когда начались перебои с подачей электроэнергии, рабочие сняли с заброшенной баржи движок. Пока устанавливали его на фундамент, один из рабочих умер от истощения. Затем за работу взялись электрики, установили и двигатель, и динамо-машину. Получили свой ток. Воскресили из мертвых два цеха…

Сварщиков высокого класса в тот период на заводе не было. Единственный «бог» по этой части — знаменитый Иван Иванович Власов — был болен. От истощения он не мог ходить, а без сварки рабочие предприятия не могли починить несколько танков.

Власова привезли на завод на саночках, подняли на крыло танка, и в промороженном, сумрачном цехе снова вспыхнул шипящий голубой огонь. Власов был очень слаб, и через несколько дней пришлось ему для самого себя внедрять рационализаторское предложение. Он усаживался в кресло, прикрепленное к стропам мостового крана, кресло на стропах поднимали на необходимую высоту, и Иван Иванович заваривал пробоины в стальной башне.

Ученые-химики из Текстильного института, умирая от истощения, в своих лабораториях разрабатывали заменители антифриза и синтетическое топливо для машин и танков. После долгих и мучительных экспериментов проблема синтетического бензина была частично решена. Его стали изготавливать на основе пихтового масла. Это сырье имелось в избытке на ленинградских парфюмерных фабриках, изготавливавших до войны духи.

Ранее этим же ученым-текстильщикам удалось усовершенствовать устройство бутылки с горючей смесью.

Бутылки с горючим в Красной армии пробовали применять еще в Финскую войну. Но они были неудобны по многим причинам. Горючая смесь в них воспламенялась от особых длинных спичек. Перед броском надо было такую спичку зажечь. Однако при сырой погоде сделать это было нелегко, коробочные терки отказывали. Гасли спички и при сильном ветре. Кроме того, ночью противник мог увидеть, откуда в него бросали огненные «подарки».

Группа ученых-химиков под руководством доцента текстильного института Е. С. Роскина начала работу над усовершенствованием устройства бутылки с горючей смесью. Провели сотни опытов, пока не создали наконец особый запал в виде стеклянной ампулы, заполненной специальным щелочным составом. Первыми испытали бутылки сами ученые. Получилось на редкость удачно. Никаких спичек не требовалось, никакой ветер не был страшен: горючая смесь, как только бутылка разбивалась, воспламенялась сама.

Однако зимой оказалось, что жидкость в бутылке замерзает. Ученые снова принялись за исследования и опыты и продолжали их до тех пор, пока не одолели и это препятствие с помощью незамерзающих солей…

В текстильном институте была организована стеклодувная мастерская, где девушки-студентки, голодные и истощенные, изготавливали сотни, тысячи и десятки тысяч ампул-запалов.

Ампулы отвозили на ликеро-водочный завод, где бутылки заполняли жидкостью, предназначенной отнюдь не для питья.

Город и фронт жили одной жизнью. Рабочие нередко выезжали на фронт, чтобы встретиться со своими защитниками.

Волнующей была встреча воинов 268-й дивизии с рабочей делегацией, в которую входили участники обороны Петрограда в 1919 году А. П. Иванов и М. М. Столяров. Ленинградцы привезли в дивизию Красное знамя, врученное рабочим Петрограда VII Всероссийским съездом Советов за героическую защиту города от войск белого генерала Юденича. Воины дивизии поклялись на митинге уничтожить германских захватчиков и освободить Ленинград от блокады. Фронтовики получали много писем от заводских коллективов города.

«За муки, за жертвы, за кровь ленинградцев пора с фашистом рассчитаться!», «Штыком — в упор, гранатой — в клочья круши фашистов днем и ночью!» Щиты с такими призывами были установлены на фронтовых дорогах и в местах расположения войск.

Перелом на фронтах способствовал патриотическому подъему и росту политической популярности Всесоюзной Коммунистической партии большевиков — ВКП(б) и ее молодежного крыла — ВЛКСМ (комсомола), вокруг которых в условиях нашествия немецких варваров сплотились все народы Советского Союза. В одной только 136-й стрелковой дивизии перед началом операции поступило свыше 1200 заявлений о приеме в партию и комсомол. А 34-я лыжная бригада, состоявшая в основном из молодежи, к началу боев стала почти целиком комсомольской. Всего в период подготовки и проведения операции в 67-й и 2-й ударной армиях в члены и кандидаты партий было принято около 28 тысяч солдат и офицеров.

Накануне наступления в частях 67-й армии был зачитан приказ Военного совета фронта, ставивший перед ними задачу «перейти в решительное наступление, разгромить противостоящую группировку противника и выйти на соединение с войсками Волховского фронта… тем самым разбить осаду города Ленинграда». Военный совет фронта выражал твердую уверенность, что войска армии с честью и умением выполнят свой долг перед Родиной. «Помните, — говорилось в приказе, — нам вверены жизнь и свобода Ленинграда. Пусть победа над врагом овеет неувядаемой славой наши боевые знамена».

Прорыв

Ночь перед началом сражения по прорыву блокады Ленинграда запомнилась многим его участникам на всю жизнь.

На главном участке наступления в безмолвном ночном лесу было тесно от людей и техники. Здесь уже изготовилась к бою 136-я стрелковая дивизия Симоняка, а за ней еще дивизия, еще и еще… Чуть ли не у каждой сосны можно было наткнуться на артиллерийское орудие. Еще бы, их было около двух тысяч: на каждый километр фронта — около 150 стволов. Такая плотность в тот период была еще только под Сталинградом.

Несмотря на тишину, напряжение людей было необычайное. В 61-й легкотанковой бригаде, которой одной из первых нужно было двинуться на позиции врага, помпотех соединения вместе со своими подчиненными еще и еще раз проверял зарядку аккумуляторов. Специальные керогазы собственной конструкции в холодную зимнюю ночь обогревали моторы танков, чтобы те можно было запустить в любой момент.

Мотострелковый батальон бригады вместе с батареей 76,2-мм пушек КТ-27 занимал исходные позиции.

Артиллеристам бригады приходилось особенно туго. Лошадей в блокадном Ленинграде не было вообще — всех съели. Поэтому люди сами впряглись в специально заготовленные лямки, а орудия поставили на специально изготовленные лыжи. Для перевозки снарядов на пересеченной местности были изготовлены небольшие сани. Артбатарея МСПБ 61 лтбр под командованием старшего лейтенанта П. Романова должна была двигаться в боевых порядках мотострелков и вести по врагу огонь прямой наводкой.