Мой замок - Раиса Сапожникова

Он признался, что в самом деле устал, натрудил старые кости. Радостно и с готовностью Лалли предложила размять их. В первой же небольшой комнатке наверху, служившей, наверное, запасной спальней, Эвлалия без всякого стеснения раздела своего лорда и принялась делать массаж.

Эта девушка была чудом. Она никогда ему не навязывалась. Но если только у него случалась нужда – кости там размять или просто мимолетно потешиться, она всегда была наготове. Как государь, хозяин гарема, сэр Конрад даже не считал это чем-то необычайным. Но теперь, будучи всего лишь графом и господином не более чем двух тысяч душ, мог оценить верность Эвлалии по достоинству.

Нет, она не соблазняла его. Только умело поглаживала, мяла мышцы, прогоняя усталость, и через недолгое время сэр Конрад почувствовал естественное возбуждение. Тогда она легла рядом, обняла, остальное предоставила ему.

Это тоже нравилось сэру Конраду. Он мог делать все, что угодно, а мог просто спариться с девушкой, чего ему как раз сейчас и хотелось. Быстро, без всяких затей, с облегчением. И как всегда, впустив его внутрь, Лалли прикрыла глаза в полном восторге.

Отдаваться ему было ее главное удовольствие.

Просто идеальная наложница...

Потом молча лежала рядом, снова гладила грудь, как он и любил.

– А что это ты притащила? – лениво указал граф на груду материи.

– Ее милость графиня приказала сшить белье новому господину.

– Кому?!

– Господину... Роланду.

– А! Графиня очень добра... Ты сейчас от нее?

– Нет... – тут девушка запнулась. – Я работала в нашей комнате. С Эльфридой. Мы кроили вместе...

– А что делает графиня?

– Ее милость заняты... – Лалли прикусила губу. – С сэром Роландом.

– Что?! – лорд Арден невольно вздрогнул, но тут же расслабился и рассмеялся. – Поистине – два сапога пара... Что значит тридцать лет вместе – мы даже изменяем друг другу одновременно!

И он откинул голову на постель, тихо продолжая смеяться.

Сцена в другой половине дома была куда более драматичной.

Едва сумев вытащить Роланда, окаменелого от стыда и горя, из гардеробной, Леонсия уложила его в свою кровать и безуспешно старалась вывести из ступора.

– Ну, успокойся, милый! – умоляла она, целуя.

Успокойся, ничего не случилось. Это я во всем виновата, опоила тебя...

– Зачем?! – в ужасе шептал он.

– Я не нарочно. Это вино должно было только помочь тебе. Помочь забыть все плохое. Почувствовать себя лучше, свободнее... Это гашиш, восточное снадобье, совсем небольшая доза.

– Как я мог!.. – не слушая, рыдал юноша. – Господи, как ты мог это допустить!

– Да успокойся ты! Милый, ну, перестань! – Леонсию, несмотря на трагичность положения, почти разбирал смех: – Не произошло ничего плохого. Посмотри на все с другой стороны.

– Во-первых, ты стал мужчиной.

Эта мысль, кажется, дошла до него. Рыдания стали тише. Это был его первый раз, с сочувствием поняла графиня. Бедный девственник семнадцати лет...

– Во-вторых, ты доставил мне удовольствие.

Роланд так удивился, что замолчал. Удовольствие?! Это... бесчестие было ей приятно?..

– Вы... не оскорблены, миледи? – осмелился спросить он.

Ничуть, – уверила его леди вполне серьезно.

– Так вы... простите меня? – робко выговорил Роланд, немного придя в себя. Настолько, чтобы осознать, что он лежит на кровати дамы голый, как Адам, а она нежно прижимается к нему и тоже едва одета.

При дневном свете он мог рассмотреть ее прелести и, как ни ново было такое зрелище, невольно сравнить ее тело со своим. Старше его, конечно, в матери ему годится, господи боже мой, у нее ведь дети почти его возраста, а какая красивая! Полные белые плечи, круглые груди, тяжелая нога, закинутая на его костлявое бедро. Не более и не менее чем языческая богиня, что забавляется со смертным! У земных женщин не может быть такой нежной кожи (откуда было знать Роланду, сколько притираний готовили для царицы бессчетные арабские и индийские лекари)!

Леонсия продолжала ласкать его. Еще через несколько минут Роланд ответил неумелым объятием. Намного более опытная, она знала точно, какими прикосновениями привести юного гостя в блаженную эйфорию, когда не уже не боятся и не протестуют.

И Роланд второй раз за час совершил страшное преступление, в этот раз прочувствовав каждый миг и получив огромное наслаждение.

– Ваш муж убьет меня... – это был даже не вопрос, а утверждение. И смерть казалась ему не только неизбежным, но и справедливым возмездием. Леонсия засмеялась:

– Не бойся, не убьет! Если бы он убил всех мальчишек, которых я приласкала, я бы в крови купалась.

– Их было так много?

Он уже перестал корчиться от раскаяния.

– Слышу голос мужчины, – похвалила дама с усмешкой. – Уже не боишься, правда?

– Боюсь, – признался он и спрятал лицо на ее плече. – Граф спустит с меня шкуру.

– И с меня?

– А как же... Он же ваш муж. Неужели он позволит...такое...

– Брось. Мой муж никогда не был ревнив, – совершенно спокойно заявила леди. Она не добавила, что отсутствие ревности – жизненная необходимость в таком мире, как мусульманский гарем.

Вынужденный держать в одном месте несколько десятков (а то и более!) праздных женщин, да еще в самом соку, повелитель не мог позволить себе ни чувствовать, ни тем более проявлять ревность.

Те из его предшественников и современников, кто пытался принудить жен и наложниц к насильственному воздержанию, все до одного кончили плохо: либо стали женоубийцами, либо, стремясь «доказать» свою непревзойденную мужественность, погрязли в разврате самого дурного толка. А правителю государства это не к лицу.

Человек разумный и благородный при необходимости исполняет обычаи даже глупые и безумные, но умеет приспособиться к ним, не теряя своей человечности. И Леонсия, живя с таким человеком много лет, благодарила бога за выпавшее ей счастье.

– Сам подумай, мой мальчик, разве была бы я так смела с тобой, если бы опасалась мужа? – пыталась она объяснить, рассеянно гладя волосы Роланда. – Уж поверь. Ни с тобой, ни со мной ничего не случится. Можешь успокоиться и отпраздновать свое превращение во взрослого мужчину!

– Да уж, отпраздновать... – Роланд казался уже почти спокойным и даже удовлетворенным. Он лег поудобнее и отвел глаза.

– А что? Ты недоволен?

– Я доволен.

– Разве тебе было со мной плохо?

– Мне было очень хорошо. Миледи. – Он настолько пришел в себя, что вспомнил о манерах, отметила с радостью Леонсия. Значит, все в порядке. Мальчик молодец.

– Вот и замечательно. Теперь встаем, одеваемся и отправляемся на обед, – скомандовала графиня и покинула ложе.

Роланд, однако, медлил. После дикой истерики раскаяния, на него с опозданием накатила радость победы.