Вторым делом самолеты. Выйти из тени Сталина! - Александр Баренберг

Его ткнули мордой в плохо обструганные доски, составлявшие днище телеги и скрутили руки за спиной. Скрежеща зубами от осознания своей глупости, он расслышал, как возница обратился к своему спутнику:

- Арвидас, поосторожнее там, господин оберст не любит, когда пленные плохо выглядят. Эстет он у нас, понимаешь ли!

Из щелей между досками в стене барака немного поддувала холодная струя воздуха, но в остальном условия содержания были вполне на уровне. Да и отношение тоже - не били, не орали, кормили сносной пищей и оказали всю необходимую медицинскую помощь. За сутки, прошедшие с тех пор, как его, связанного, доставили в расположение контрразведки переодетые, как оказалось, полицаи, большинство из которых были наемниками из Прибалтики и Западной Украины - какая-то сборная солянка, но с особой подготовкой, самочувствие Андрея улучшилось, силы вернулись. А вот настроение… Надо же было так лохануться! Еще его беспокоило, почему до сих пор не вызывали на допрос. Странно это…

Как будто в ответ на его мысли заскрипел засов на двери барака и та открылась. Воронова вывели из узилища, провели под плотной охраной метров сто по улочке поселка, в котором квартировала немецкая часть, и завели в небольшой, но солидный каменный дом. Кажется, единственный такой в небогато выглядящей деревне. Андрея усадили на стул, двое конвоиров вышли за дверь, но двое остались. Причем они абсолютно не производили впечатления лохов - крепкие, ладные парни с арийской внешностью и цепким колючим взглядом профессионалов. Не забалуешь, однако! Воронов вспомнил свой первый допрос после попадания в эту реальность. Да, сравнение явно в пользу немцев.

За столом вяло перелистывал какие-то бумаги моложавый человек со знаками различия полковника, исподволь разглядывавший гостя. Андрей молча ждал, в свою очередь рассматривая врага. Наконец тот счел, видимо, паузу исчерпавшей себя и поднял на пленника большие добрые глаза:

- Добрый вечер, подполковник Воронов! - сразу же ошарашил он неожиданным заявлением, приветливо улыбнувшись. Говорил полковник на чистом русском языке, но чувствовался, на грани восприятия, небольшой акцент.

- Откуда..?!! - вырвалось у Андрея. Действительно, документов же у него с собой не было! Как они выяснили его личность?

Немецкий офицер рассмеялся:

- Ну, мы же не зря свой хлеб едим! Есть у нас источники на вашей стороне. Так что нам про вас все известно - и имя, и звание, и должность. Надеюсь, вы не собираетесь отрицать?

- Ну, чего уж там, - пробурчал не ожидавший такого быстрого разоблачения пленник, уже заготовивший было легенду для допроса. Зря готовил, оказывается!

- И чего вы теперь хотите?

- Искреннего сотрудничества! Именно поэтому я решил провести нашу первую встречу без протокола, чтобы вы сгоряча не наговорили глупостей, которые помешают дальнейшей работе. Вы ведь молодой, очень перспективный офицер, командир не простого, а особого полка из резерва Ставки! (Все знают, сволочи!). Поэтому я уверен, что на службе Рейху у вас откроются совершенно замечательные перспективы! Сколько можно служить тирану?..

Полковник еще долго распинался, расписывая преимущества активного сотрудничества и завуалированно, намеками, угрожая большими неприятностями в случае отказа. Андрей помалкивал, внимательно слушая речь собеседника, надеясь выудить из нее интересные подробности. Но опытный немец прямо ничего не говорил.

- Короче говоря, хорошенько обдумайте все до завтра. Спокойной ночи, господин Воронов! - закруглил, наконец, контрразведчик свою проникновенную речь.

Пленника вывели. И по дороге в барак, и ночью, крутясь без сна на жестковатых нарах, тот напряженно размышлял о своей незавидной судьбе. Главный вопрос - знают ли они о подлинной личности Андрея или пока считают его просто одним из обычных командиров авиаполков. В центральном отделе Абвера наверняка хранится вся доставшаяся фашистской военной разведке в прошлом году информация о нем и его связях с высшим советским руководством, вопрос - доступна ли она рядовому фронтовому контрразведчику, каковым, несомненно, господин оберст и являлся, несмотря на весь свой выпендреж.

Но в любом случае тот запрос в Центр должен послать. Так что личность Андрея рано или поздно раскроется полностью - в Абвере не дебилы сидят. И сообщат ли об этом самому полковнику либо пришлют представителя из штаба - вещь второстепенная, мало что меняющая в судьбе пленника. Но пока контрразведчик, видимо, знает лишь то, что ему сообщила фронтовая агентура. По крайней мере, в его многословной речи никаких намеков на большую информированность не

проскальзывало. Только это ничего не меняет! Ждать полного разоблачения - нельзя! Значит - напасть на конвой? Или изобразить попытку к бегству? Но охрана может быть предупреждена не применять оружие, а недостатком подготовки она явно не страдает. И, кроме того, надежда умирает последней… Так и не придя к окончательному решению, Андрей заснул.

Проснулся он от скрипа отворяющейся двери - принесли завтрак. Перекусив, пленник стал ждать дальнейшего развития событий. Но на допрос его опять не спешили вызывать. Наоборот, странности все продолжались! Неожиданно зашли охранники в сопровождении незнакомца, оказавшегося парикмахером. Тот постриг и побрил Воронова, приведя его внешность в полный порядок, даже лучше, чем было перед попаданием в плен. Потом принесли чистую, прекрасно выглаженную советскую офицерскую форму с новенькими погонами подполковника и заставили переодеться, так как его собственная после всех приключений выглядела не лучшим образом. «К показательному расстрелу готовят, что ли?» - недоумевал Андрей.

Наконец его вывели из барака. На улице присутствовал вчерашний полковник, с явно недовольным выражением, пропечатавшимся на холеной морде. Он стоял возле раскрытой двери легкового автомобиля и курил. Обернувшись на звук открываемой двери, пристально оглядел выряженного с иголочки пленника и сообщил:

- К сожалению, господин подполковник, наша запланированная на сегодня беседа несколько откладывается. Мой давний знакомый, ваш, так сказать, коллега, командир пятьдесят третьей истребительной эскадры Люфтваффе оберст-лейтенант Гюнтер фон Мальтцан, узнав о том, кто попал к нам в плен, возжелал с вами немедленно пообщаться. И я не мог отказать своему старому другу. Так что сейчас вы быстренько прокатитесь к нему на аэродром, это недалеко, а после обеда, надеюсь, мы возобновим наш интересный разговор.

Ехать было действительно недалеко, уже минут через сорок их «опель» тормознули на КПП полевого аэродрома. Дотошно, с хваленой немецкой педантичностью, проверили документы у сопровождающих и пропустили внутрь. Воронова высадили у небольшой халупы, заменявшей здесь, видимо, штаб. Охранники со своим подконвойным и выделенным полковником переводчиком (сам тот не поехал, видать, не горел желанием повидаться со своим «старым другом») проследовали внутрь. Там гостя ждал просто роскошный по фронтовым меркам прием. Большой письменный стол был уставлен всевозможными яствами и напитками. Рядовой советский летчик, наверное, впал бы от такого разнообразия закусок в прострацию. Андрея, разумеется, едой удивить было трудно, зато он сразу заподозрил хитромудрого контрразведчика в особо извращенном способе демонстрации преимуществ перехода на сторону противника. Правда, пообщавшись с торжественно представившимся оберст-лейтенантом Гюнтером, стройным брюнетом лет тридцати - тридцати пяти, изменил свое мнение. Такая насквозь аристократическая, в энном поколении, рожа ни за что не позволит использовать себя для дешевой провокации. Сознательно, по крайней мере.

Тем временем «коллега» вел себя с гостем в высшей степени любезно. Предложил выпить, извинившись, что не может составить компанию - скоро в полет. Андрей опрокинул стопочку, решив пока ограничиться этим. Попробовал несколько деликатесов с барского стола - а что, вряд ли ему в этой жизни еще предстоят гастрономические удовольствия. Как и все остальные…

Вскоре, неожиданно для самого пленника, бывшего настороже, завязался непринужденный разговор, через переводчика, разумеется. Хотя аристократическая морда наверняка свободно владела английским, Андрей факт знания этого языка предпочел скрыть. Говорили об авиации, естественно. Фон Мальтцан высказал восхищение работой прикрывавших пикировщики советских истребителей, о том, что его эскадра неожиданно встретила в лице подчиненного Андрею полка достойного противника. Пленник решил для разнообразия тоже побыть вежливым и промямлил какой-то комплимент о высоком уровне подготовки немецких пилотов. Потом разговор перешел на самолеты. Воронов поинтересовался, доволен ли господин оберст-лейтенант новой модификацией «Мессершмитта».