Песня цветов аконита - Светлана Дильдина

— Я тебя заметила еще там.

— Я смотрел на твой танец. Красиво очень, ты мастерица.

—А ты? — она со смехом потянулась к нему. Он не отстранился, но и не сделал ни одного движения, словно прикосновения Ялен были ему неприятны. Потом отвернулся, чуть склонив голову.

— Не знала, что здесь могут быть недотроги, — недовольно заметила Ялен.

— Прости.

— Ты прав, — неожиданно сказала она. — Имеют значения лишь те, у кого есть то, что тебе нужно. Подчиняться же следует тем, кто в силах тебя заставить. Остальные — пыль…

— Ты и вправду так думаешь?

— И ты будешь думать так же, — Ялен уверенно вскинула голову, косички разлетелись по спине. — И все же… Ты считаешь, я хороша?

— Очень.

—Тогда идем! — она схватила его за руку. Йири последовал за ней.

В укромном уголке чужого сада росли огромные бархатистые розы. Их запах был слишком сладким, от него скоро начинала болеть голова — однако цветы были невероятно красивы. Они сплетались стеблями и старались прижаться друг к другу и одновременно уколоть друг друга больнее.

Тонкими, гибкими, словно змеи, руками танцовщица обхватила его за шею. Ее волосы пахли цветами — садовыми, пышными. На сей раз он отстранился не сразу…

— Безумная. Нас обоих убьют, если узнают.

Ялен рассмеялась беспечно:

— Ты этого боишься?

Он ответил не сразу:

— Нет. Но ты… почему?

— Лучше уйти молодой. Я хороша, но долго ли это продлится? Десять, от силы двадцать лет. А потом? Умирать на улице? Стать женой бедняка? Я всего лишь танцовщица. Ради нас иногда умирают знатные люди, в старину, говорят, из-за одной девушки началась война между тремя высокими родами — но что потом? Той девушке повезло — она умерла в расцвете своей красоты, и ее могилу до сих пор показывают приезжим. Но упаси Сущий дожить до старости… Поклонники превратятся в гонителей, вместо восторга ты будешь вызывать отвращение.

— Так что же, стремиться навстречу смерти?

— Удача любит отчаянных, — беспечно сказала Ялен. — Ты что, не знаешь, сколько людей Алого квартала, начав стареть, добровольно уходят из жизни?

— И здесь, в Аэси?

— Разве есть разница? — она дернула плечиком. — Здесь живут красивейшие и искуснейшие. Но сюда привозят и привозят новичков, они сменяют прежних.

— Как можно обрывать собственную жизнь? Только в особых случаях…

— Ты знаешь, кто мы? Цветы, которым Сущий повелел цвести и радовать глаз. Мы — и есть этот особый случай.

— Но зачем тебе я? Я — никто.

— Ты задаешь слишком много вопросов, — Ялен недовольно сдвинула брови. — Ты нравишься мне. Разве этого недостаточно, чтобы вместе провести время?

— Не знаю. — Он поднял голову, прислушался. В кустах мелодично посвистывала пеночка, как бы подтверждая, что, кроме Ялен и Йири, в этом уголке сада никого нет.

«Вам известно про них?» - "Да. Пусть, - она улыбается. — Я позволю ему. Он хороший мальчик, но немного странный. Ялен научит его жизни. Просто присматривай за ними. А то попадет в беду. Ялен — маленькая змейка, сумеет вывернуться, он — нет".

Ялен нравилась роль учителя. А он слушал — и слушался. Если бы еще и смотрел на нее с безоглядным обожанием — но этого Ялен хватало и от других. Их отношения были такими необычным и тешили ее тщеславие.

В Саду Нэннэ не приходилось сидеть просто так. Люди хозяйки занялись Йири вплотную. А он покорно исполнял все, но мыслями был не здесь.

Дни быстро летели.

Теперь он знал многих в Квартале, но сдружился — не считая Ялен, — пожалуй, только с двумя. Брат и сестра, юные музыканты. Девушка играла на тан и ахи, юноша — на тоо и маленьких барабанчиках. Это был превосходный дуэт. Они изучили, почитай, все мелодии Тайё-Хээт, и мелодии сууру, и даже варварские напевы. Ялен частенько болтала с этой парой, а Йири больше нравилось слушать их игру.

— А ты умеешь петь? — спросила девушка однажды.

Тот покачал головой.

— Совсем не так, как здесь.

— А как?

— Для себя или для малышей. А тут все красиво, но для многих сразу.

— А как же песни любви? Они тоже поются не для толпы.

— Да. Только… я и здесь не слышу таких.

— Они есть, — девушка закрутила на палец кончик косы. Показала в улыбке ровные зубы. Ялен ревниво нахмурилась.

— Есть, — согласился Йири. — Но для тех, кому они предназначены, разве не так?

— У тебя свой путь, — рассмеялась девушка. — Тебе, может, и не надо.

— Ты лучше играй, — тихо попросил он.

— И зачем она тебе сдалась? — поджав алую губку, говорила Ялен. — Ей, кстати, зимой будет семнадцать.

— И что же?

— А у нее даже покровителя нет.

— Зато у тебя — много, — обронил он. И повторил: — И что же?

— Да ну тебя, — надулась Ялен — то ли в шутку, то ли всерьез.

Да, он мог пользоваться некоторой свободой. Но предпочитал оставаться в Саду. Учителя нарадоваться на него не могли, Йири же порой уставал очень сильно, и Нэннэ — правдами и неправдами, а то и просто приказом — отсылала его на улицу. С тех пор, как появилась Ялен, никто лучше нее не справлялся с этой задачей. Она уводила его на берег Аянэ, и даже довольно близко к Каналу, показывая сияющие крыши над верхушками серебристо-зеленых ив.

— Островок, — с благоговением говорила она. — Там живет Благословенный.

В Алом квартале Аэси редко появлялись чужаки из других земель, не считая редкость для тхай — полукровок, отданных родителями сюда или попавших в Квартал иначе, однако Йири видел и шаваров, и сууру-лэ, и даже проезжавшее через соседний с Кварталом мост посольство каких-то северян. Ялен смотрела на пышную процессию и жмурилась, как довольная кошка. А Йири внезапно отвернулся от всадников. Ялен тронула его за локоть:

— Скучно? Да, далеко, плохо видно.

Позже он видел двух чужеземцев с далекого Полуострова, у них были мощные торсы, огромные руки и бороды в мелких черных колечках. Эти люди носили крупные золотые серьги — украшения, не принятые у тхай. Вели себя с самоуверенной надменностью варваров. Чужаки не понравились Йири, они выглядели как настоящие дикие быки, а их пышные бороды показались ужасным уродством.

— Если бы мне приказали пойти в дом к такому, я лучше умер бы, — невольно вырвалось у него. Ялен рассмеялась.

— Они никому не нравятся. А считают себя неотразимыми.

Она хитро прищурилась:

— А ты… Ну, попал бы к такому. Пил бы траву киура — тогда все равно, чьи приказы исполнять. Так многие делают.

— И ты?

— Еще чего! — Она вскинула головку. — Я сама себе хозяйка. А тебе, может, и придется. Тогда осторожнее — в самом деле можешь и умереть, если часто использовать это зелье.