Несильно беременна (СИ) - Воск Степанида

Просыпалась, когда петухи подумывали о том, чтобы идти спать.

Через неделю подобного времяпрепровождения чаша моего терпения лопнула и потекла. Прямо на ковер.

Я встала с кровати и пошла тарабанить в дверь.

— Чего надо? — чуть не упала в сторону проема образовавшегося между полотном двери и косяком.

Стучала я долго и почти безрезультатно. Думала, что уже не достучусь. Потеряла всякую надежду. А когда она скончалась в страшных муках, оказалась, что ее смерть преждевременна.

— Где хозяин? — рыкнула в ответ.

— В офисе, — ответил абрек, что приносил еду и, как выяснилось, сторожил меня под дверью. А когда ему надоело слушать мои завывания, то открыл дверь.

— В каком еще офисе?

— В центральном. У него совещание.

— По поводу чего? — до меня откровенно не доходило где может пропадать главарь бандитов. — Куда лучше отвезти врагов? Чем их пристукнуть и где закопать? — спросила зло.

— Слияние фирм, — невозмутимо ответил абрек.

— Слияние чего? — час от часу не легче.

— Компания хозяина занимается поглощением маленьких убыточных фирмочек. После слияния, а по сути поглощения компании, он их либо приводит в порядок, либо продает дальше, наведя дисциплину, проверив баланс и вычистив штат, — разложил мне все по полочка помощник Берга..

— Ого, — только и нашла что сказать. Да Берг оказывается не простой бандит, а бизнесмен не мелкой руки. — Да он экономический Джек Потрошитель.

— Вовсе нет. Андрей Павлович очень хороший грамотный бизнесмен. Вникает в нужды персонала. Хоть и строгий руководитель, но очень лояльный. Всегда готов протянуть руку помощи в трудной ситуации. Работники на него чуть ли не молятся.

— Ага. Под дулом пистолета, — поддакнула.

— Ты это зря. Берг хороший мужик. Правильный. Живет по понятиям.

Я скептически посмотрела на своего надзирателя. Однако от комментариев воздержалась. Чем меньше знают что у меня на уме, тем лучше.

— Тебе он зачем нужен?

— Поговорить хочу, — ответила на вопрос.

— Я передам.

— Не забудь, будь добр, — я отлепилась от стенки и пошлепала к кровати. Раз дело сделано, то можно поспать.

Что-то в последнее время я стала слишком много спать. Грешила на расстройство нервной системы, а все из-за беспокойства.

У меня никак не приходили критические дни. Время шло. А они все задерживались в пути. Но я все еще не допускала мысли о беременности.

Уговаривала себя, что расстройство цикла случилось на нервной почве.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 40

— Что это? — спросила, когда Берг протянул мне связку пакетиков.

Мужчина явился по требованию, но только не в тот же день, а чуть позже, при этом не объясняя причину опоздания.

— Тесты на беременность. Мне сказали что у них большая точность на ранних стадиях беременности, чем у УЗИ.

Хотела не брать. Сказать, что пусть сам на них писает, если хочет. Однако червячок сомнения, засевший внутри, требовал выяснить причину задержки.

Протянула руку принимая приношение.

— Мне при вас их использовать или можно в уединении? — спросила ядовитым тоном. Каменное лицо Берга меня бесило со страшной силой. После моего побега из него пропали человеческие эмоции. Их словно выключили. Теперь я видела только застывшую маску.

— Только если ты так хочешь, — ответили мне в не менее ядовитом ключе. При этом на лице мужчины читалось такое высокомерие, что его можно было резать ножом, настолько оно плотное и концентрированное.

С момента водворения в комнату, Берг не проявлял ко мне никакого интереса. Меня для него словно не существовало вовсе. Это ужасно бесило. Теперь же он явился с миной пренебрежения на лице, со связкой тестов. Снизошел бог с Олимпа до простой смертной. И все из-за какой-то горки золота. Пусть даже и большой горы.

Ненавижу. Ненавижу эти карие глаза, что время от времени по непонятно какой причине вторгались в мои сны.

Ненавижу за то, что посадил меня под замок.

Ненавижу за свое как-бы хорошее отношение, а на самом деле отвратительное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Даже за то ненавижу, что Руслана пальцем не тронул, поливавщего матом Берга так, что уши вяли, а стены подъезда стыдливо отворачивались сами к себе лицом.

Я психанула и, схватив всю пачку, отправилась в ванную, чтобы выяснить интересуемое.

Со злостью сорвала фольгу с одного теста. Швырнула на пол. Уселась на стульчак.

Все процедуры от и до заняли всего пару минут.

Я со злорадством думала, что в это время Берг стоит под дверью и прислушивается, а все ли я правильно делаю. Чертов вуайерист.

Хотя, надо отдать ему должное, в ванную комнату он не вошел. Остался ждать в спальне.

Пышущая гневом на Берга не заметила как прошло положенное для получения результата время.

Андрей меня не торопил. Из-за двери ничего не спрашивал. Терпеливо ждал.

Опустила глаза на тест и уставилась на две полоски, жирно выделяющиеся синим, расположенные в небольшом отдалении от ограничительной метки, и все никак не могла сосчитать до двух.

— Не может такого быть. Это полная чушь! — воскликнула, выхватывая еще один тест из пачки.

Фольга никак не желала рваться, дрожали руки. Наконец, я совладала с ними, справилась и с упаковкой.

Секунды тянулись столетиями.

Я не сводила взгляда с теста подозрительно быстро меняющего цвет индикатора.

— Нет! Это неправда! — в груди тихо зарождалась истерика.

Не веря своим глазам, я судорожно рвала упаковки тестов, а вынутые полоски анализаторов бросала в емкость с жидкостью из моего организма.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы использовать все тесты.

— Твою ж колобкову мать. Чтоб у тебя все руки поотрывало, — выругалась, видя, что все показали положительный результат.

Подтвердилось то, мысли о чем гнала прочь все последнее время.

Я беременна от криминального авторитета.

Мертвого криминального авторитета.

И его ребенок в настоящее время развивается во мне.

Занавес.

Где стояла, там села на пол.

И разрыдалась.

Горько. Навзрыд. С подвыванием.

Вокруг меня веером лежали использованные полоски тестов. Они немо кричали «Ты — беременна!», «У тебя будет ребенок!».

Где-то на периферии сознания гулко бухнуло раз, второй, третий.

С потолка посыпалась штукатурка. Дверь в ванную с грохотом открылась, выдрав вместе с собой хлипкий замок.

Из-за слез, лившихся как из ведра, ничего толком не видела.

Меня бережно подняли на руки. Прижали к чему-то теплому и твердому. Куда-то понесли. Опустили на мягкое. Обняли.

— Тихо, тихо, моя девочка! Тихо! Да не плачь ты так! Ничего же страшного не случилось. Все хорошо! Все хорошо!

— Какое хорошо? — раненой белугой закричала в ответ. — Я беременна! Застрелите меня! Я не хочу жить! Я вас всех ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Душевная боль толчками выплескивалась наружу. С каждым произнесенным словом, подкрепленным эмоциями, становилось чуточку легче.

Я кричала, била кулаками по широкой крепкой груди, сыпала обвинениями, кричала, а меня тихо успокаивали и продолжали гладить. По спине. По рукам. По голове.

— Поплачь. Покричи. Станет легче, — доносилось до меня сквозь пелену сознания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И правда, через какое-то время эмоции пошли на спад. А потом и вовсе их словно отрубило. Я в один миг перестала плакать, рыдать, кричать, только икала с завидной регулярностью.

— Вот и хорошо. Вот и правильно. Хорошая девочка. Ты сильная! Ты справишься! Ты-молодец!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не заметила как кипучая активность приобрела знак минус, меня начало клонить в сон. Глаза стали закрываться сами собой.

Последнее что мне запомнилось, прежде чем я провалилась в черное небытие, было прикосновение ко лбу. Мягкое. Бережное. Нежное.