Каждый твой вздох - Джудит Макнот

– Перезвони сегодня, как только узнаешь, что случилось с заказом на овощи и почему столового белья вдруг перестало хватать, – напомнила она, перед тем как он повесил трубку, после чего закрыла телефон, сунула в сумочку и тяжело вздохнула.

Митчел повернулся к ней, недоуменно вскинув брови.

– Хотите спросить насчет этого звонка?

– Я невольно слышал все, что вы говорили, и несколько удивлен. У меня создалось впечатление, что вы социальный работник, а ресторан принадлежит вашему отцу. Похоже, вы решили управлять им вместо отца?

Кейт прерывисто вздохнула, но голос прозвучал ровно.

– Мой отец мертв. Убит по пути домой из ресторана, три недели назад поздно ночью. Полиция считает, что это обычное разбойное нападение, потому что несколько дней назад в этом же квартале произошел еще один подобный случай.

– И теперь вы пытаетесь управлять рестораном?

Кейт кивнула.

– Уволилась с работы, чтобы целиком посвятить себя отцовскому делу. Я работала в ресторане неполный день, когда училась в старших классах и колледже, но не уверена, что смогу достойно заметить отца. Я… – Она осеклась и опустила глаза, запоздало сообразив, что Макс, положив голову ей на колени, встревоженно смотрит на нее.

– Боитесь, что потерпите неудачу? – тихо докончил за нее Митчел.

– Перепугана до смерти, – призналась Кейт.

– Может, лучше его продать?

– Это не так легко сделать, как кажется. Мой отец любил этот ресторан и вложил в него всю душу. Он и меня любил, и поскольку большую часть времени проводил в ресторане, многие мои счастливые воспоминания связаны с этим местом. Ресторан был частью нас обоих. Теперь это все, что осталось от него… вернее, от нас… это трудно объяснить…

Удивленная внезапным желанием рассказать Митчелу о жизни с отцом, она молча гладила Макса, пытаясь справиться с ненужным порывом.

После долгой нерешительной паузы она искоса взглянула на Митчела, ожидая встретить рассеянный или скучающий взгляд. А наткнулась на пристально-сочувственный.

– Продолжайте, – попросил он.

Кейт попыталась доходчивее объяснить, почему ресторан хранил дорогие воспоминания о счастливых минутах жизни с отцом, и остановилась на первом, что пришло в голову:

– Обычно ресторан был закрыт днем, поэтому в детстве примерно с трех до пяти я делала уроки, сидя за стойкой бара рядом с отцом, пока тот занимался своими делами. И всякий раз, когда мне требовалась помощь, я обращалась к нему. Собственно, мы и сидели рядом, поскольку для него это было единственным способом убедиться, что я действительно делаю домашние задания. Вообще он любил математику, историю и естествознание, но ненавидел английскую грамматику и правописание. А я так люто ненавидела все предметы, поэтому, чтобы сквитаться с отцом, заставляла заниматься со мной грамматикой и правописанием.

Митчел, не отвечая, вопросительно смотрел на нее, безмолвно требуя продолжать. Несколько удивленная его искренним интересом, Кейт решила привести еще один пример.

– Когда я была в четвертом классе, – подумав, заговорила она, – мне пришло в голову ездить на каток и брать уроки катания на коньках. Отцу не нравились те подростки, которые там ошивались, и вместо этого он записал меня в балетную школу, хотя я вовсе не желала заниматься балетом. Занятия там проходили дважды в неделю. Но балетная школа сгорела через день после моего первого урока – и на случай, если вы что-то заподозрили, я не имею к этому никакого отношения.

– Да я и подумать такое не посмел бы, – заверил Митчел.

Кейт поняла, что он не шутит, и едва не засмеялась. Похоже, он представлял ее кем-то вроде маленького ангела, а не дьявольского отродья, которым она и была в то время.

– Когда балетная школа сгорела, оказалось, что до ближайшей нужно добираться автобусом, а отец никогда бы этого не допустил. Но я ныла и ныла, как мне жаль преподавательницу и как ужасно, что меня лишили любимого занятия…

– И? – коротко спросил Митчел, когда Кейт остановилась передохнуть.

– Отец пригласил преподавательницу проводить занятия в ресторане. Господи, до чего же забавно было наблюдать, как он старался не морщиться, когда тридцать маленьких балерин в пачках дважды в неделю скакали по его столовой под аккомпанемент пианино, которое едва не разваливалось под пальцами грузной особы, весившей не менее трехсот фунтов!

Кейт с улыбкой замолчала, вспоминая о своих днях рождения, которые неизменно праздновались в ресторане. Поймав выжидающий взгляд Митчела, она пояснила:

– Я думала о праздниках. Каждый год, в мой день рождения, он устраивал большую вечеринку-сюрприз, на которую приглашал всех моих одноклассников. По всему залу были развешаны воздушные шары, и под конец всегда выносили чудесный торт, шоколадный, с розовой глазурью. Розовой – потому что я была девочкой. Задолго до этого он пытался одурачить меня, убеждая, что в этом году вечеринки не будет, потому что зал сдан под чье-то другое торжество. Или потому что денег нет, или потому что должен в этот день куда-то уехать. Он так искренне хотел меня удивить, что я, входя в ресторан и видя собравшихся гостей, всегда делала вид, что уж такого никак не ожидала.

– Но на самом деле вы вовсе не удивлялись.

– Ну разумеется. Ну как можно было не заметить большую кастрюлю с розовой глазурью за день до моего дня рождения, или ведерки с шоколадным мороженым, которыми был забит холодильник, или двести шаров и баллон с гелием в задней комнате. Кроме того, он всегда просил моих подруг оповестить всех одноклассников, а уж они все пересказывали мне.

– Да уж, где ему было вас одурачить! – ухмыльнулся Митчел.

Кейт тоже улыбнулась, но тут же, став серьезной, призналась:

– Нет, однажды, когда мне исполнилось четырнадцать, это ему удалось.

– И как же он обманул вас в тот раз?

– Решив вообще не устраивать вечеринку.

Чтобы отвлечь его от расспросов о том несчастном дне рождения, Кейт резко оборвала воспоминания и вернулась к его вопросу насчет продажи ресторана.

– Даже если я решу его продать, закрываться тем более нельзя. Ресторан должен работать. Так что у меня нет иного выбора, кроме как управлять им, что я и сделаю, если смогу, конечно.

Вместо пустых слов утешения и заверений, что она, разумеется, прекрасно со всем справится, он молча обнял ее, словно успокаивая, и медленно потер ладонью обнаженное плечо. Кейт прислонилась к нему, позволяя мерным движениям хоть на несколько минут успокоить ее опасения насчет будущего.

– Мне очень жаль, что с вашим отцом случилось такое, – выдохнул он. – А я-то гадал, почему вчера в ресторане у вас было с собой руководство, как справиться с горем.

Кейт метнула на него растерянный взгляд:

– От вас ничего не ускользнет, верно?

– Нет, когда я сосредоточен на чем-то. Или на ком-то, – добавил он, многозначительно глядя на ее губы.

Понятно, что он намеренно флиртует с ней, пытаясь отвлечь и развеселить. Поэтому Кейт улыбнулась и сказала ему в тон:

– По-моему, вчера вы сосредоточились исключительно на своей рубашке.

– У меня редкий дар – умение сосредоточиться на двух вещах одновременно.

– У меня такой же, – весело заверила она, – поэтому именно мне совершенно ясно, что такси остановилось и водитель ждет, пока мы выйдем.

Глава 16

Ветеринар принимал в узком, обшитом выкрашенной в розовый цвет вагонкой домике, а комната ожидания явно служила также и гостиной. Утром Митчел нашел его имя в телефонном справочнике и позвонил, чтобы записаться на прием, но им все-таки пришлось дожидаться почти сорок пять минут. За это время Кейт чуть не наизусть выучила список услуг, предлагаемых ветеринаром, а Макс старательно вынюхал каждый угол тесной комнатенки, не пропустив при этом негодующего кота, застенчивого пуделя и перепуганную желтую канарейку в клетке, очевидно, ожидавших вместе с хозяевами своей очереди на прием.

Когда вышедший ветеринар спросил Мэри Донован, Кейт оставила сумочку на стуле рядом с Митчелом, чтобы освободить руки, на случай если Макс вздумает заартачиться.

Митчел проследил, как она исчезает за дверью, после чего раскрыл путеводитель на голландском, потому что больше читать было нечего. Почти сразу же зазвонил мобильник Кейт, и Митчел оставил запись на голосовой почте, не пытаясь ответить за нее.

Минут через десять телефон снова зазвонил. Митчел нахмурился, гадая, уж не адвокат ли так настойчиво старается дозвониться. Если так, то он либо очень надоедлив, либо интуитивно чувствует, что его девушка собирается изменить ему с другим мужчиной. Глядя на сумочку, Митчел представлял преуспевающего поверенного средних лет, возможно, считавшегося вполне привлекательным, когда Кейт познакомилась с ним несколько лет назад. Но теперь он наверняка растолстел, потерял форму и отчаянно цепляется за женщину намного его моложе, ту, которая, как он опасался, может устать от роли его «игрушки».