Я – истребитель - Владимир Поселягин

Когда я вылез из кабины, у меня вся спина была в крови. Края раны разошлись во время перегрузок. Да и пару раз хорошенько приложился спиной о бронеспинку, что вызвало сильное кровотечение. Так что меня почти на руках унесли в лазарет, где Марина Викторовна ругаясь, наложила восемь швов. Как только она закончила, я попал в горячие руки корреспондента, после него и командованию полка. Даже секретарь комсомольской организации заглядывал. Правда заметив что я туплю на его вопросы в которых ничего не понимал, как-то быстро собрался и исчез, а я удостоился от Никифорова, который заглянул позже, изучающего взгляда.

Меня не ругали, даже поблагодарили, теперь они на заметке у начальства, а это не могло не радовать их. Так что мне дали маленький втык, за то что взлетел раненым и велели лечиться. От полетов меня отстранили на время лечения, пока не заживет спина, и вот уже вторые сутки я лежу в стационаре вместе со штурманом одного из бомбардировщиков. С бомбардировки вернулось только шесть машин. Один сбили над переправой, второй сел на вынужденную, не дотянув до аэродрома десяток километров. Вот на нем и летел Олег. При приземлении, в отличие от остальных членов экипажа, он сломал пару ребер и вывихнул плечо, так что сейчас с тугой повязкой на груди он доел принесенный дежурным бойцом обед, и, убрав грязные тарелки на поднос, где уже лежали мои, и тихонько откинувшись на подушку, сказал:

— Скучно.

— Что есть, то есть, — согласился я с ним, доставая карту, и разложив ее на кровати, стал изучать. Иногда мне помогал Олег, подсказывая что и как.

На вешалке висела моя форма с синими петлицами, и треугольниками сержанта ВВС. Честно говоря, мне ее дали «голую», фурнитуру – отдельно. Похоже, так было не принято, потому как Олег удивленно поднял брови, когда начвещсклада принес ее, но промолчал. Зато когда я пришивал всю фурнитуру, ругаясь на мою криволапость, учил как правильно пришивать знаки различия, в которых я ничего не понимал, что кстати вводило Олега в недоумение. По его мнению я должен был это знать как «отче наш». А до этого приходил начстрой, который заполнял на меня анкету, заставив написать автобиографию. Присягу у меня приняли майор Никитин, капитан Смолин, комиссар Тарасов, и политрук Никифоров он же, кстати и летную книжку мне принес, куда внесены были все мои сбитые.

— Эй? Раненые, вы здесь? — послышался голос в окне, и шуршание осыпающейся земли.

— Нет, на Луну улетели, — буркнул я не отрываясь от карты.

— О, Витек. Что случилось? — отреагировал Олег.

«Вечный дежурный» заглянул к нам и сказал:

— Готовьтесь, вечером начальство приедет. Награды вручать будет.

— Может награду? — не понял Олег, удивленно посмотрев на меня.

— Не, за уничтожение переправы и срыв наступления немцев многие представлены к наградам.

— Понятно. Если бы не статья, то никто бы не пошевелился, а тут сразу… Эх, — расстроенно махнул рукой Олег. В сбитом над переправой бомбардировщике погиб его друг, и Олег часто вспоминал его.

— А ты чего в дверь не зашел? — спросил я у Виктора.

— Да ну. Там Марина Викторовна, я лучше так… — то что он опасался врача я уже понял, только вот за что? Нужно будет спросить у Олега.

— Ладно, я побежал. Мне еще комиссара встретить нужно.

— А где он?

— Да к соседям умотал, должен скоро вернуться.

— А, ясно. Давай заходи если что, — сказал я ему и снова лег на живот, продолжив изучение местности.

— Слушай Олег, а я думал что награды через некоторое время вручают. Ну, там проверки, подготовка бумаг? Что-то быстро, тебе не кажется? — спросил я после некоторого обдумывания.

— Это не относиться к медалям и ордену Красной звезды. Насколько я знаю, они есть в нескольких количествах у командования. То есть могут награждать без согласования. остальные – да, только через штабы, и бюрократию.

— Понятно, — вздохнул я.

— Эх, наши улетели. Как они там сейчас?

— А куда они?

— Немцы рвутся к городу, вот и получили приказ бомбить колонны.

— Да? На СБ? Странно. Слушай, а я ведь видел у вас на свалке разбитых самолетов бипланы И-153 «Чайка». Так это же отличные штурмовики. Мало того что они могут незаметно подобраться, так ЭРесами так проредить колонны, что ого-го.

— Да вроде есть. Так это Борюсик весь хлам, что в окрестностях был сюда свез.

— Молодец он, одним словом. Так вот, если привезти в порядок пару штук, то это идеальные машины для штурмовки.

— Их там штук шесть, насколько я помню… А что можно сказать Никитину, пусть подумает. Я сейчас, — с кряхтением встав и держась за бок, Олег с болезненным выражением лица направился к выходу. Ребра его действительно беспокоили.

— Куда? — услышал я вопрос Марины Викторовны.

— Мне срочно в штаб надо.

— Для чего часового у входа поставили? Для того чтобы вы снова не сбежали. Скажите мне, я передам.

— Хм, может пусть лучше он сам придет?

— Схожу, и узнаю. Ждите.

Вернувшийся Олег аккуратно сел на место, и сказал:

— Из-за этого часового, мы тут как в изоляции.

Я смущенно опустил голову. Часового поставили из-за меня. Вчера сбежал к своему самолету, узнать как там дела с капониром и маскировкой, но был отловлен и возращен обратно. Вот Никитин и приказал поставить часового, так что выхода нам теперь из стационара не было. Даже в туалет приходилось ходить в ведро, что стояло в углу.

Вместо Никитина пришел капитан Смолин, начштаба, это он тогда отчитал меня за нарушение субординации, когда я возмущался что бомбовозы вылетели без прикрытия.

— Ну что у вас? — спросил он, входя палату.

Идею штурмовиков он уловил на ходу и записав мое мнение по использованию бипланов быстро ушел. Самолетов действительно катастрофически не хватало, и моя идея пришлась к месту. И-153 это не ЛаГГ, тут с управлением особых проблем нет, так что пилотов на них найдут, в полку немало безлошадных летчиков, несмотря на приказ отправлять свободные экипажи в тыл, в ЗАПы.

— Хоть бы музыку принесли, — сказал я, с надеждой посмотрев на дверь. Мне было просто невыносимо сидеть и ничего не делать, просто лежать и лечиться, активная натура требовала больше движения.

— А ты что умеешь? — с интересом спросил Олег.

— Бренчу помаленьку, — уклончиво ответил я.

— Гитара?

— И гитара, и аккордеон.

— Так это не проблема у Сашки Жука в третьей эскадрильи есть гитара.

Гитару нам принес Виктор, я как раз в это время чистил маузер, так кстати заглянувший на огонек, и остался с нами, так как я почти сразу стал играть.

Через три часа прибежал дежурный из штаба и сказал чтобы ждали, вручать нам награды будут прямо в палате, как раненым.

И действительно, через некоторое время мы услышали на грани слышимости, чей-то голос, потом троекратное "ура".

— Идут, — тихо сказала Марина Викторовна, заглянув к нам. Через минуту занавеска в палату резко распахнулась, и в палату вошел полковник ВВС, в сопровождении командования полка. Там присутствовал даже комиссар полка, которого я видел второй раз, в первый раз разглядеть не успел, слишком быстро пробежал мимо.

— Ну здравствуйте, герои.

— Здравствуйте.

Я сидел на кровати, лежать на спине как Олегу, мне было запрещено, так что мы оба осторожно встали приветствуя полковника.

— Лежите-лежите, — махнул он рукой когда мы успели встать.

Я сразу же плюхнулся обратно, с интересом разглядывая полкана и комиссара.

Сам полковник был обычным, я даже кажется видел его в штабе ВВС фронта, и пока полковник хорошо поставленным голосом вещал за что мы награждаемся, я рассматривал комиссара.

Мне он понравился. Было видно что это не штабной политработник, а боевой летчик, о чем свидетельствовал новенький орден Боевого Красного Знамени, рядом с еще двумя орденами.

— …награждается сержант Суворов орденом Красной Звезды с присвоением звания старший сержант, — закончил он, и наклонившись приколол орден к моей пижаме.

— Служу трудовому народу.

Олегу как и мне дали Красную Звезду. Что меня удивило так это количество награжденных, их было вместе со мной всего одиннадцать человек из тридцати участвовавших в вылете. Но потом я припомнил, что в сорок первом очень редко награждали, и понял что награжденных даже много.

Перед самым закатом, когда мы только стали обмывать награды, и я спел на бис, так полюбившихся летчикам «Орлят», пришел приказ на перебазирование полка. Немцы в очередной раз прорвали фронт.

Начались торопливые сборы. Мимо санчасти постоянно проскакивали полуторки и другая техника, гудели моторы самолетов готовящихся к перебазированию на другой аэродром.

Мы тоже собирались. Для санчасти подогнали ЗИС, и три бойца стали грузить вещи, на которые им указывала Лютикова.

— Эй, болезные вы тут? — заглянул к нам «вечный дежурный».