Чаша терпения - Юрий Медведев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- На рыбный, так на рыбный, - согласилась она и ловко протиснулась между фургоном и тремя мотоциклистами. - На рыбный рынок с Земледером, вдруг свалившимся с небес. Помнящим только гастрономические причуды бывших друзей, хотя пронеслось уже ой сколько годков.
- Не обижайся, - сказал я и провел рукой по ее волосам. Она отстранилась. - Не обижайся. У меня есть оправдание. В виде изречения. Ты его оценишь.
"Славяне плачут при расставанье и забывают друг друга, покуда не встретятся вновь". Подмечено полторы тысячи лет назад. Прокопий Кесарийский. Византийский историк.
- Я готова заплакать прямо сейчас, - сказала она. - Сицилианки плаксивы. Особенно замужние.
- Выходит, ты замужем?
- Любая уважающая себя сицилианка в моем возрасте - давно замужем. Заруби в памяти: любая. А перед венчанием, примерно за полгода, уважающая себя сицилианка обязательно должна побродить ночки тричетыре по римским развалинам. В сопровождении неотразимого иностранца. Из тех, кто плачет при расставании. Она должна проводить его в небеса из аэропорта Леонардо да Винчи и тоже всплакнуть. Таков местный ритуал. Он складывался веками.
- Верно. Так прощались еще при Калигуле, - сказал я.
- Но для меня сей ритуал не означает ничего! Как чужбе письмо, по ошибке попавшее в почтовый ящик!
Верну, не вскрывая.
И опять она отстранилась, словно я потянулся погладить ее каштановые волосы.
-- Письмо письму рознь, Антонелла, - сказал я. - Хочу по ошибке получить конверт с разгадкой, например, причин эпидемии. Глазом не моргнув, вскрою.
Тут она уставилась на меня со страхом и любопытством, точно бы я на ее глазах начал преображаться в монстра.
- Ты, археолог, замахиваешься на эпидемию?! Толпа медиков ломает голову, включая самого профессора Боннано! Разве эпидемия мешает кому-то рыться в античных черепках? Что тебе до нее?
Я сказал:
- Тебе известно, что в Сигоне плодятся уродливые жучки и зверьки? Что вчера в Солунто из-за них умерло трое граждан? Какое дело мне до них, допытываешься ты? Так вот. Я, Олег Преображенский, не хочу, чтобы петля затягивалась и дальше. Не хочу, чтобы искажалось лицо красоты, хоть это и звучит выспренне. Кто знает, во что выльется эпидемия? Вдруг не у одних мышей и кроликов начнут плодиться уроды? Родить сиамских близнецов хочешь?
От резкого тормоза я ударился лбом о стояк бокового стекла. Мотор заглох.
- За-мол-чи! - закричала она и отвернулась. Потом медленно тронулась с места. Пышноусый синьор из обгоняющего нас "форда" покрутил пальцем у виска, визжа, что мы самоубийцы и негодяи. Рядом с ним на сиденье лаял на нас спаниель. Когда они скрылись за поворотом, Антонелла сказала:
- Не обижайся, Земледер. На меня находит иногда такое... Хочешь, сведу тебя с профессором Боннано? Ты должен помнить его по университету: чернобородый, под глазами мешки. Потолкуй с ним насчет эпидемии.
- Пойми: я могу заниматься только раскопками в Чивите - и больше ничем. Только раскопками.
- Я понятливая. Чем можно помочь тебе?
- Не мне, а Сигоне, - огрызнулся я. - Для начала разыщи в Палермо одного фотографа. Он величает себя доном Иллуминато Кеведо. Любыми путями попытайся узнать, как попал в прессу его рассказец про пузыри над Сигоной.
Я вытащил из бокового кармана журнальную вырезку и прочитал ее вслух. Оказывается, Антонелла помнила это интервью. В "Ты и я" у нее были знакомые, и она обещала расшибиться в лепешку.
В палате стояло коек двадцать, над каждой - крохотное деревянное распятие. Марио с закрытыми глазами лежал в углу, у раскрытого окна. Антонелла наклонилась, поцеловала брата в лоб. Он долго смотрел на нее, словно не узнавая. От его блуждающего взгляда мне стало не по себе. Но еще больше - от пурпурных прыщей, рассыпанных по лицу, шее, рукам...
- Посмотри, Марио, кто приехал, - сказала она. - И привез тебе жареных креветок.
Худое лицо Марио оживилось. Он поднялся, откинул одеяло. Мы обнялись.
- Спаситель мой приехал, спаситель, - бормотал он.
- Давайте спустимся в сад, - предложила Антонелла. - Там такой ласковый ветерок. Где твой халат, Марио?
Пока мы спускались по крутой лестнице, он несколько раз порывался меня обнять, бормоча свое "спаситель".
- Ошибаешься, Марио, - мягко сказал я. - Спаситель ходил с учениками по воде. По глади Тивериадского озера. Я же, если угодно, спасатель. Чтобы нам расквитаться, предлагаю поступить так. После твоей выписки из этого богоугодного заведения .давай снова махнем на катере через Мессинский пролив. Только оступлюсь и вывалюсь за борт я, а спасать меня кинешься .ты. И будем, квиты.
- Это невыполнимо, - сказала Аитонелла. - Ведь нас застиг тогда шторм баллов шесть, не меньше, помните? Волны швыряли катеришко, как щепку, правда?
Таких штормов поискать. К тому же мой братец плавать до сей поры не научился, даже в штиль. Не суждено ему быть ни спасителем, ни спасателем.
- Зато из безумия в Сигоне выкарабкался, - сказал Марио, насупившись.
- Ты самый лучший в мире брат, - сказала Антонелла и поцеловала его в щеку. - Давайте присядем в тенечке, вон под той шелковницей.
...Многое из того,.что рассказал Марио про события в Сигоне, я знал. Не хотелось бередить его рану, но все же я спросил осторожно:
- Долго ты пробыл в Сигоне перед... случившимся?
- Как всегда. Ночь на субботу, ночь на воскресенье.
В понедельник рано утром мы обычно возвращаемся в Палермо.
- Как тебе спалось в ночь на субботу? Ничего необычного не заметил?
- Да я глаз не сомкнул до рассвета, - сказал он.
- Бессонница?
- Какая бессонница? Мы до полтретьего грызлись с моей Катериной. Это бабье из Агридженто - сущие фурии! Намеренно заводят ссору, чтоб слаще после была любовь. Черт дернул жениться.
- У нас есть такая поговорка, - сказал я. - Неженатому хоть удавиться, а женатому хоть утопиться.
На глазах у Марио появились слезы, он схватился за голову:
- О-о-о, что за вздор я плету! Бедная Катерина!
Будь я трижды проклят, что не уступил ей и мы не успели помириться! О, моя голубка! Клянусь святой Розалией, едва ты выздоровеешь, я примчусь к тебе, как молния! - И он замолотил кулаком по сморщенной- коре дерева. Антонелла прижалась к брату, успокоила как могла.
- Спасибо, Олег, что нас опять навестил, - тихо проговорил после долгого молчания Марио и посмотрел искоса на Антонеллу. - Снова в университет?
- На раскопки древней Чивиты. Может, слышал про международную экспедицию? Из-за эпидемии коекто упорхнул отсюда. Вот я и примчался на подмогу.
- Чивита... - Глаза Марио преобразились. - Мальчишкой я облазил в ней все руины. На Дозорной башне мы расставляли силки на дроздов, после жарили их на вертелах, возле ипподрома. Или затевали игры в пещерах, что в Поющей горе. Много их было, пещер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});