Выявление паразмата - Геннадий Карпов

Негон с трудом кое-как встал, постоял, напрягая и расслабляя мышцы. Мимо к станции пробежала девица, запнулась, оглянулась, недоумевающе вскинула брови и дальше к станции пошла уже шагом. Негон двинулся за нею. Шёл с трудом, ноги были как чужие. Перед входом он наконец сумел совладать с пальцами: сбросил накистник и спрятал вертун. А вот отключить очки с ночного видения так и не смог, и просто снял и положил их в карман.

Негон прошёл на платформу остановки трола. Там находилось пятеро ожидающих: три девицы – одна та, которая обогнала его, и двое мужчин. Один, явный паразматик, наверное, мазохист и скорее всего бешенный, сиял абсолютно нагой головой: без бровей, с голыми евнухскими щеками и подбородком. У него были сведены также и все волосы с тела – это было видно по открытым рукам, гладкой безволосой груди в разрезе майки и по ногам сквозь прорехи ленточных брюк. Этот в красном безрукавном плаще двухметровый громила с дебильным лицом – единственный кто мог представлять опасность. Изучая плешивого, наверное, чересчур пристально – под плащом мог прятаться паразитр, Негон наткнулся на ответный взгляд-вызов: «Чего надо?» – и поспешно отвёл глаза. Второй, про каких говорят: «метр с кепкой», вряд ли мог быть опасен. К нему трудно было отнестись серьёзно: в мужичонке была комичность, нечто почти клоунское, складывающееся из суммы всех черт – количество переходило в качество. Самыми выдающимися чертами его внешности были напыщенно-важное выражение лица и выпяченный животик.

Негон оторвался от изучения чувачка, так как к нему направилась безвкусно одетая худущая девица в брюках-джусах, обтягивающих ноги-палки и ещё больше подчёркивающих её худобу. Шла и, то ли нервно, то ли вызывающе, сильно помахивала сумочкой. У Негона, до сих пор толком ещё не пришедшего в себя от ударов паразматра, восприятие окружающего было суженным и притупленным. И сейчас, когда всё его внимание обратилось на подходящую к нему девицу, остальные как бы пропали за границей узкого мира. Негон опустил руку в карман и нащупал вертун. На общем фоне вялых эмоций, затушенных нервной усталостью, самым острым в нём было чувство опасности, кричавшее и предупреждавшее: «Осторожно! Будь внимателен!»

Девица подошла и, продолжая махать сумкой, развязно спросила:

– Ты чего такой смурной? – и не дожидаясь ответа, сообщила. – Жду уже десять минут и ещё столько же ждать. – Она указала на табло расписания, – Поехали на такси, вдвоём не так накладно.

Негон сообразил, что стоит на развилке: справа платформа рейсового трола, а немного сзади стоят два малых вагона такси-трола. Девица решила, что он в раздумье – ждать ли рейсового трола или плюнуть на расходы и поехать на такси. «А может, в самом деле, на такси?»…

– Ну, чего молчишь? – нетерпеливо спросила худущая. – Какой-то ты смятый весь… Может, немой?

Какая-то мысль развеселила её и она захихикала:

– Тебя, наверное, нимфы обидели. Побаловались малость? Хи-хи-хи-хи-ха… Может, недобрал? Хи-хи… Хочешь ещё? Хи-хи…

«Вот, дура, привязалась…» – устало подумал Негон, даже не раздражаясь.

А девица, вдруг опять став серьёзной, спросила:

– Может, ты боишься, что я за бесплатно? Вот, смотри, – она стала открывать сумочку, – есть жетоны.

Негон невольно глянул в сумочку и увидел дуло парализатора, затем свечение выстрела. Будь он в норме, сумел бы отреагировать и увернуться, а так он даже не успел прикрыть глаза – волна паралича хлынула по телу. Сломившись, он осел на неестественно подломившиеся ноги, завалился на руку, так и оставшуюся в кармане куртки и застыл в странной позе: наполовину на боку, наполовину на спине. Тело пропало, исчезло, растворилось; и вместе с ним ноющая боль в мышцах и голове; прошли усталость, оттупление. Осталось заторможенное очень медленное мышление и ясность – приятная прозрачность, в которой он отныне существовал – видел, слышал, бездумно пополняя копилку памяти.

Он увидел, как довольная улыбка расплылась на лице коварной обманщицы; увидел, что к ним подходит чувачок; увидел, как за ним со скамьи встал плешивый и тоже направился в их сторону.

Девица оглянулась, почувствовав, что кто-то подходит. Захлопнула сумочку.

– Ты что наделала?.. Дура! Сука!

Догадавшись по раскрытым недвижным глазам Негона, чем его поразили, мужичонка с ярой злостью толкнул худущую. Девица взвизгнула, что-то залопотала и полезла в сумочку. Чувачок оказался быстр на решения – не стал ждать, что она ему там покажет, а ударил со всего размаха. Зло, в лицо. Ещё удар, правой, – в глаз. Девица заверещала, прикрываясь сумочкой. Мужичонка выбил её из рук и продолжал колошматить. Худущая попробовала перейти в нападение, но мужичонка сбил её ударами ног в пах, по коленкам. И ещё яростнее стал избивать уже лежащую девицу. Бил с удовольствием, всё больше входя в азарт.

– Ух, ты сука, гадина, импово отродье… – приговаривал он, нещадно избивая орущую, плачущую жертву.

Вошедший в раж мужичонка не заметил подошедшего плешивого, который и прекратил избиение. Он попросту двинул мужичка сзади кулаком по затылку. Малыш рухнул на свою жертву, потеряв сознание. Но дрыгающаяся скулящая девица быстро привела его в себя. Малыш оторвался от неё, увидел обидчика и, не соображая, с боевым безрассудством кинулся на громилу, и даже сумел в прыжке стукнуть того в губы. Но, что было достаточным для хлипкой девицы, оказалось комариным укусом для плешивого паразматика. С ленцой, но очень точными, экономичными движениями, выдающего в нем паразматика со стажем, плешивый схватил малыша за грудки левой рукой, приподнял и правой сильно нанёс ему двойную оплеуху, размазав лицо. А следующим ударом кулака, напрямую, отбросил метра на три. Бедный малыш свалился тряпичной куклой и не шевельнулся.

Плешивый, потеряв интерес к чувачку, повернулся к Негону и выдернул из-за спины из под плаща паразитр.

«Хорошо, что…» – начала оформляться мысль у Негона.

Плешивый спокойно, не торопясь, шагнул к нему, вытянул руку с паразитром и, чуть нагнувшись приставил ко лбу Негона оружие. На голом лице громилы стало появляться что-то вроде улыбки.

«…не паразматр.» – окончила оформляться мысль.

Возможно это была бы последняя мысль Негона, но тут в плешивого громилу ударил мощнейший сгусток паразит-плазмы и объял его. На секунду он весь засиял, над лысым затылком возник трепещущий нимб, в следующую секунду паразматика скрутило, в третью это был уже не человек, а масса судорожной плоти, ломающей кости, рвущей жилы и кожу, разбрасывающую вокруг себя пережёванные, разорванные остатки тела, брызги крови и слизи.

Не успел затихнуть трескучий скрежет-скрип от выстрела паразера – только он бил так мощно, кучно и практически без шлейфа, а груда агонизирующей плоти начала расплываться и затихать. Негон не видел полицейский трол, с которого стрелял паразер, но догадался, что это прибыл именно он. Полисменты уже давным-давно должны были примчаться на сигналы вызовника.

Взор Негона не отрывался от того, что недавно было человеком. Он вынужден был смотреть на ужасную картину паразит-распада тела, не в силах закрыть или отвести глаза от этого кошмара. Подбежало четыре полисмента, чуть поодаль держались потрясённые, но никуда не убежавшие любопытными девицы. Худущая, приподнявшись с бетолита, завороженно смотрела на останки плешивого. Остатки икающего рыдания всё ещё вырывались из её груди. Малыш недвижно лежал неподалёку. Полисменты решили помочь им. Один из них попробовал помочь подняться Негону, но поняв в чём дело, оставил бесполезное занятие. Другой поднял малыша, у которого вместо лица оказалась кровавая маска, и неловко поддерживал его, а тот норовил вновь упасть. В ответ на помощь худущая попыталась убежать к такси, но двое ментов поймали её и повели в трол – вежливо, но твёрдо, а девица, вырываясь и умоляя отпустить её, истерически орала, что она здесь ни при чём и ничего не знает.

Появились новые полисменты – подъехал полисейский трам или, может быть, мобиль. Подошёл рейсовый трол, подъехало такси. Народу вокруг стало значительно больше. Они обступили Негона и то, что недавно было человеком, а теперь подрагивающей кучей перекрученного мяса в луже крови и слизи. Людей вокруг становилось всё больше и больше. Негон потихоньку приходил в себя – он уже мог шевелить зрачками и моргать. Пассажиры пялились на него и в ответ ему приходилось пялиться на них, чтобы не видеть подробностей страшного труда полисментов, начавших собирать останки плешивого.

Глаза, глаза… Не сочувствующие – любопытные. Привлёк внимание овал красивого девичьего лица и взгляд необыкновенно огромных серо-зелёных глаз, пронзающих насквозь. Что удивительно, это не был жёсткий взгляд любопытства или другой какой-либо привычный Негону взгляд: кокетливо призывающий, страстно желающий или, в крайнем случае, оценивающий. Это был спокойный умный изучающий взгляд исследователя. Минут пять девица смотрела на него, ничуть не смущаясь ответного взгляда. И, что удивительно, ему стало несравненно лучше, свободнее внутри… Казалось от её взгляда, паралич быстро отступал… Ему было приятно на неё смотреть.