Агент Звездного корпуса - Леонид Кудрявцев

Больше всего его беспокоило одно соображение. Ну хорошо, центурионы умом не отличаются. Может, они и в самом деле считают, что удрать из этой камеры невозможно. Но уж рагнитам-то должно прийти в голову, что он попытается сбежать. Они должны принять какие-то дополнительные меры, чтобы помешать ему это сделать.

Какие? Вот в чем вопрос. И можно ли угадать, какие именно?

Некоторое время Михаил раздумывал. Потом пришел к выводу, что гадать бесполезно. Оставалось лишь рассчитывать, что его маскарад обманет и наемников, и рагнитов. Кстати, почему бы и нет? Похоже, рагниты так до сих пор и не знают, что у него есть пластисимбиот.

Дверь в камеру открылась.

Надзирателей было трое. Тупые, без единого проблеска мысли лица, здоровенные мускулы, тяжелая, неуклюжая поступь.

Мысленно Михаил себя поздравил. Похоже, справиться с этой троицей будет еще легче, чем он рассчитывал.

Каждый надзиратель держал в руках по ведру воды. У самого первого была зажата в кулаке еще и крошечная тряпочка.

– Ну вот, настало время помыть пол, – прогудел он. – Конечно, в другом месте тебе бы просто отбили почки, но мы здесь очень гуманные. Да и неприятно, я думаю, тебе завтра будет всходить на эшафот с отбитыми почками. Опять же проклятые журналисты… Нет, мы всего лишь помоем пол. Конечно, если ты будешь послушным мальчиком. Если же не желаешь, то уж тогда дойдет очередь до почек. Кстати, ребра мы тоже ломать умеем. Да так, что почти никаких следов не останется. Ну как, будем бороться за чистоту?

Сказав это, он вылил воду из своего ведра на пол и протянул Михаилу тряпку.

Тот пожал плечами.

– Ну хорошо. Будем мыть пол.

Протянув руку будто бы за тряпкой, Михаил, неожиданно для троицы, ухватил вместо тряпки державшего ее надзирателя. Ловкий выверт. Подсечка. Загремело упавшее на пол ведро. Надзиратель звучно приложился лбом о стену и рухнул на мокрый пол.

Второй, стоявший рядом, успел лишь удивленно крякнуть. Михаил коротко пнул его носком ботинка под коленку и смачно врезал сцепленными в замок руками по голове.

Третий надзиратель успел лишь сделать полшага назад, когда настал и его черед.

Михаил двигался как машина. Ни одного лишнего движения, стремительность и натиск. Крутанувшись на пятке, он врезал надзирателю ногой по физиономии. Быстрый шаг к ошалело мотавшему головой противнику. Полуоборот, так, что он почти прижался спиной к противнику, и резкий удар локтем правой руки в солнечное сплетение. Надзиратель задохнулся. Быстро повернувшись, Михаил нанес противнику удар коленом между ног.

Тот придушенно завопил и наконец-то упал на залитый водой пол.

Все, кажется, дело сделано.

Михаил быстро оглядел поверженных противников. Ему нужен был более-менее сухой комплект обмундирования.

Ага, вот этот, кажется, намок меньше других.

Ворочать тяжеленного бесчувственного надзирателя в тесной камере было несподручно, но Михаил справился. Через пару минут он уже обладал полным комплектом одежды надзирателя, а также широким поясом, на котором висели дубинка-парализатор и кобура с лучеметом.

Теперь оставалось лишь выйти из камеры и запереть дверь. Изъяв у одного из валявшихся на полу охранников здоровенную связку ключей, Михаил так и сделал.

Конечно, обмундирование было ему великовато.

Брадо натянул его поверх своей одежды, застегнул пояс и задумчиво взвесил на руке связку ключей.

Итак, теперь можно приступать ко второму этапу. Сейчас ему нужно попасть в кабинет главного центуриона. Похоже, это будет труднее всего.

Он прислушался.

В камерах было тихо. Похоже, их обитатели, услышав странные крики надзирателей, затаились, гадая, что же все-таки происходит в соседней камере. По логике кричать должен был ее обитатель. Однако…

Что там все-таки происходит?

«Да, пора действовать», – подумал Михаил.

И все-таки он потратил еще несколько минут на то, чтобы активизировать пластисимбиот.

Вот так, теперь он стал одним из надзирателей. Конечно, надзиратель этот был не таким толстым, как настоящий. Но уже с этим Михаил поделать ничего не мог. Осталось только надеяться, что никто не заметит его странного похудания. Главное все-таки – лицо. А оно было в наличии.

Теперь – поведение. Те, в камере, очнутся еще не скоро. Может, минут через десять. Ему этого времени должно хватить. На все про все.

Позвякивая ключами, он пошел по коридору. Благо до перекрывающей его решетки было еще несколько поворотов. Охранявшие ее центурионы наверняка криков надзирателей не слышали. Иначе уже подняли бы тревогу.

Итак, он рисковал более необходимого. Можно было положить этих троих так, чтобы они не издали ни звука. Но тогда пришлось бы собирать воду с пола и ждать, пока надзиратели расслабятся. Терять время.

«А все-таки ты совершил ошибку, – сказал себе Михаил. – Больше ты ее не повторишь. Надо будет – станешь навоз руками черпать. Если это потребуется для безопасности».

Он шел по коридору неспешной, слегка шаркающей походкой, как обычно ходят надзиратели. Пусть другие арестованные ее слышат, пусть знают, что ничего особенного не случилось, пусть не питают беспочвенных надежд и, самое главное, пусть не шумят.

Поворот. Еще поворот. Вот наконец и решетка.

Стоявшие возле нее центурионы откровенно скучали. Один смотрел в потолок, видимо разглядывал пересекавшие его трещины, второй ковырял в носу, причем делал это так, словно выполнял некую архиважную работу.

Михаил остановился перед решеткой и, стараясь сохранять на лице тупое выражение, приказал:

– Отопри.

Ковырявший в носу центурион отер о брюки указательный палец и поинтересовался:

– Зачем?

– Надо.

– Приспичило, что ли?

– Отопри.

– А если не отопру?

– Получишь в ухо.

– Как же ты мне дашь в ухо, если будешь по ту сторону решетки?

– Потом дам. Два раза.

– Да отопри ты ему, – сказал второй центурион. – И в самом деле даст. Натренировался небось на заключенных.

– Натренировался, – подтвердил Михаил. – Дам.

– Вот ведь жизнь, – пробормотал любитель ковыряться в носу, вытаскивая из кармана ключ. – Любой, ну просто любой норовит заехать в ухо.

Он открыл дверцу и, отступив на шаг, спросил:

– А двое других где?

– Занимаются, – криво ухмыльнулся Михаил. – С заключенным.

– С инопланетчиком, стало быть? – оживился второй центурион.

– С ним.

– Ну и как он, моет?

– А куда ему деться? Моет.

Удовлетворенно ухмыльнувшись, Михаил пошел дальше по коридору. За спиной его послышались голоса центурионов:

– И все-таки нехорошо это. Завтра его вздернут, а эти стервятники своего упустить не желают. Пусть бы отдохнул, приготовился к смерти.