Таежная банда - Виталий Михайлович Егоров

что я и сделал. Взял из мешка сапожки и сумочку и спрятал их на улице. Позже Савва забрал их, объяснив, что хочет сделать подарок Лене. Где-то в марте мы вновь собрались втроем: я, Савва и Алексей. Стали пить водку. Во время застолья Леша принялся предъявлять претензии к Савве, что, мол, он уступил ему сестру, а тот обходится с ним неблагодарно, намекая на вознаграждение. Разговор пошел на повышенных тонах, они схватили друг друга за грудки, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы я не разнял их. Потом Савва удалился в ванную комнату и вскоре вышел оттуда с молотком, которым ударил Лешу со всего размаха по голове. Тот сидел к нему спиной, поэтому не заметил опасности и не смог увернуться от страшного удара. Кровь так и хлынула из головы, он покачнулся на стуле и свалился на пол. Затем Савва крикнул мне, чтобы я помог ему унести тело в ванную комнату. Уложив его прямо в ванну и будучи уверенными, что он уже мертв, мы продолжили пить. Савва предлагал расчленить труп и побросать части тела по мусорным бакам, но я отказался в этом участвовать. Вдруг я заметил, что в проеме двери ванной комнаты стоит Леха! От его вида я потерял дар речи – весь окровавленный, он смотрел в мою сторону абсолютно белыми глазами! Более ужасной картины мне не приходилось видеть! Заметив мое испуганное лицо, Савва обернулся, встал, подошел к Алексею, завел его обратно в комнату и осторожно так уложил в ванну. Затем добил его несколькими ударами молотка по голове. Меня покоробило оттого, как Савва расправляется с человеком: спокойно, деловито, даже с какой-то дьявольской заботой, словно с бычком на бойне. Тогда только я понял, что он настоящий маньяк… – Скворцов замолкал, вновь переживая те страшные моменты, которые произошли с ним в недалеком прошлом.

– Рассказывай дальше, – тихо проронил Обручев, испытывая в душе неприятный холодок от душераздирающей картины. Яковлева, онемев от такой жути, с дрожью в коленях ожидала продолжения мрачного повествования.

– Дальше что? Мы завернули его в одеяло и на машине Саввы вывезли в Даркылах… Чуть дальше…

– Опять Даркылах! – непроизвольно воскликнул Обручев. – А конкретно где?

– В конце взлетно-посадочной полосы аэропорта. В камышах по снегу…

– Но это уже не Даркылах, – проговорил Обручев и повернулся к Яковлевой: – Люда, мы же не находили неопознанный труп в том районе?

– Нет.

– Гоша, – обратился он к задержанному, – сможешь показать место?

– Попробую… Сильно пьян был… Не знаю.

– Ладно, рассказывай дальше.

– Через неделю пришла Лена. В это время мы с Саввой пили пиво и смотрели по телевизору хоккей. Она посидела с нами, попила немного пива, а затем спросила, не приходил ли брат, сказала, что она его потеряла. Савва ответил, что его давно не было, и он, мол, тоже удивляется, что Леша перестал к нему заходить. Вскоре Лена ушла, а Савва меня строго-настрого предупредил, чтобы я ни слова никому не промолвил, если кто-то будет спрашивать про ее брата.

Скворцов замолк, руки его мелко подрагивали, то ли от волнения, то ли от похмелья. Посидев немного, он, глядя на Яковлеву, обратился к Обручеву:

– Вы бы попросили гражданочку покинуть кабинет. Как бы ей дурно не стало от моего дальнейшего рассказа, а то она и так еле терпит.

– Я тебе не гражданочка, – возмущенно отреагировала Людмила, – а сотрудник уголовного розыска! И не такое видала, так что успокойся и продолжай свой рассказ!

– Воля ваша, – вздохнул задержанный и продолжил: – Примерно в двадцатых числах мая Лена пришла к Савве. В это время я находился у него, пили пиво. Она была в хорошем настроении, поговорила, посмеялась, а потом попросилась в ванну, объяснив, что в общежитии душевая уже больше недели не работает. Пока наполнялась ванна, Лена подсела к нам и посетовала, что Алексей так и не нашелся, и что она ходила в общежитие брата, но там сплошные пьянки – не у кого спрашивать. Высказала намерение заявить в милицию о его пропаже. Когда ванна наполнилась, она закрылась, а Савва велел мне уйти, объяснив, что хочет остаться с ней наедине. В это время дверь ванной распахнулась, и появилась Лена… без одежды, обернутая в банное полотенце. В руках она держала ботинки коричневого цвета и срывающимся голосом спросила Савву:

– Почему ботинки Леши валяются у тебя под ванной?!

– А почему шаришься где попало?! – резко бросил он в сторону.

– Не шарилась! Уронила сережки и нашла под ванной эти! – крикнула она в истерике, размахивая ботинками. – Где Леша, что ты с ним сделал?!

– Постой, постой, надо поговорить, – проговорил Савва и, приподняв сопротивляющуюся девушку за талию, занес обратно в ванную, закрыв за собой дверь.

Они сначала разговаривали на повышенных тонах, перешедших в ругань, потом Лена пронзительно вскрикнула, и началась возня. Вскоре все стихло, дверь ванны открылась, появился мокрый Савва и сказал: «Все кончено!»

Он выпил водки, немного всплакнул и постучал себя по лбу: «Хотел же выкинуть эти ботинки, нет, пожалел! Из-за своего крохоборства лишился девушки!.. А ведь я же любил ее!»

Я осторожно заглянул в ванну и ужаснулся – девушка лежала в ванне, голова ее была полностью погружена в воду…

– Кошмар! – не выдержала Яковлева. – Брат и сестра кончили жизнь в одной ванне! Сколько еще трупов перебывало в этой ванне, никто не знает!

– Мне известно только о двух, – проронил задержанный. – А сколько за Саввой трупов, мне не известно.

– Послушай, дружок! – неожиданно вскипела Людмила. – А не обеляешь ли ты себя? Все Савва да Савва: он приказал, я выполнял… Ты вполне взрослый мужчина и полностью отвечаешь за свои поступки! Почему беспрекословно подчинялся ему?!

– Вы правильно заметили, – соглашаясь, кивнул головой Скворцов. – Савва всегда был главным в любой компании, это еще с колонии. Там он выработал эти лидерские качества, с блатными тесно общался, в картишки перекидывался. А я кто? Мужик сыромятный… Да, я полностью был в его власти, если хотите, был его рабом…

– Давай, продолжай, – повелел задержанному Обручев. – Как избавились от тела?

– Стали пить дальше. Савва объяснил свой поступок тем, что девушка грозилась пойти в милицию, и у него другого выхода не было, как убить ее. Он рисовал нерадужную перспективу в случае нашей поимки, что за такие «мокрухи» могут приставить к стенке, намекая, что он не пойдет по делу один, а потянет меня «паровозом». Положение мое было незавидное, я понял, что полностью влип в такое дерьмо, выбраться из которого нет ни малейшего шанса. Поэтому, когда Савва предложил девушку расчленить, я согласился, надеясь, что таким образом мы сможем уйти от ответственности…

– И разделали?! – воскликнула