Мумия, или Рамзес Проклятый - Райс Энн

– Лоуренс был безумно счастлив, что раскрыл эту тайну. Еще бы, такая потрясающая археологическая находка! Столько бесценных реликвий! Всю свою жизнь Лоуренс посвятил бы разгадке этой тайны. Я не знаю, чему он поверил, а чему – нет. Эллиот задумался.

– А мумия, Самир? Вы ведь изучали ее. Вы были вместе с Лоуренсом, когда впервые сняли крышку с саркофага.

– Да.

– И вы не заметили ничего странного?

– Бог мой, я видел до этого тысячи таких мумий. Самым интересным были свитки, смешение языков и, разумеется, саркофаг.

– Ладно, у меня есть для вас одна занятная история, – сказал Эллиот. – По свидетельству нашего общего знакомого, Генри Стратфорда, эта мумия ожила. Сегодня утром она покинула саркофаг, пересекла библиотеку Лоуренса и, войдя в гостиную, попыталась задушить Генри. Ему повезло: он успел улизнуть и тем самым спас свою жизнь.

Какое-то время Самир молчал, словно не расслышал. Потом мягко проговорил:

– Вы шутите, граф Рутерфорд?

Эллиот рассмеялся:

– Нет. Я не шучу, мистер Айбрахам. Более того, готов держать пари, что Генри Стратфорд тоже не шутил, рассказывая мне сегодня утром эту историю. Правда, я абсолютно уверен, что он не шутил. Его трясло как в лихорадке, он чуть не бился в истерике. Нет, ему было не до шуток.

Молчание. Вот что значит потерять дар речи, думал Эллиот, глядя на Самира.

– Нет ли у вас сигареты, а, Самир? – спросил он.

Не отводя взгляда от Эллиота, Самир открыл маленькую, затейливо инкрустированную шкатулку из слоновой кости. Египетские сигареты, душистые, превосходного качества. Самир взял золотую зажигалку и подал ее Эллиоту.

– Благодарю вас. Хотелось бы добавить… наверное, вам будет интересно… эта мумия не причинила никакого зла Джулии. И стала ее почетным гостем.

– Граф Рутерфорд…

– Я серьезен как никогда. Мой сын, Алекс, тут же отправился туда. Между прочим, еще до него там побывала полиция. Оказалось, в доме Стратфордов появился египтолог, мистер Реджинальд Рамсеи, и Джулия горит желанием показать ему Лондон. У нее не было времени обсуждать болезненные галлюцинации Генри. А Генри, который увидел этого египтолога, заявил, что он и есть та самая мумия, только теперь она разгуливает в одежде Лоуренса.

Эллиот зажег сигарету и глубоко затянулся.

– Скоро вы услышите это же и от других, – любезно сказал он. – Репортеры тоже там побывали. «Мумия разгуливает по Мэйфейру». – Он пожал плечами.

Самиру было не смешно – он пребывал в шоке. Казалось, он страшно расстроился.

– Простите, – сказал он, – но я невысокого мнения о племяннике Лоуренса Генри.

– Разумеется. Я в этом и не сомневался.

– Этот египтолог… Вы сказали, что его зовут Реджинальд Рамсеи. Я никогда не слышал о египтологе с таким именем.

– Естественно не слышали. А ведь вы их всех знаете – от Каира до Манчестера, от Берлина до Нью-Йорка.

– Думаю, знаю.

– Значит, все это какая-то ерунда.

– Полная.

– Если не брать в расчет те заметки, в которых говорилось, что эта мумия бессмертна. Тогда все становится на свои места.

– Но неужели вы верите… – Самир замолчал… Похоже, он совсем расстроился: становился все мрачнее и мрачнее.

– Ну и?…

– Это просто поразительно, – пробормотал. Самир. – Лоуренс умер в гробнице от сердечного приступа. Это существо не убивало его! Какое-то безумие!

– Были ли хоть какие-нибудь признаки насильственной смерти?

– Признаки? Нет. Но в самой гробнице витал какой-то злой дух… И потом, эти проклятия, которыми исписан саркофаг… Мумия не желала, чтобы ее тревожили. Солнце. Она опасалась солнца. И просила оставить ее в покое. Именно этого хотят все усопшие.

– Разве? – спросил Эллиот. – Если бы я умер, я бы вряд ли хотел, чтобы меня оставили в покое. Я бы вообще ничего не хотел. То есть если бы я на самом деле умер.

– Мы находимся во власти собственного воображения, граф Рутерфорд. Кроме того… Когда Лоуренс умер, в гробнице вместе с ним был Генри Стратфорд!

– Гм-м… Это верно. И Генри до сегодняшнего утра ни разу не видел, чтобы наш истлевший, высохший приятель шевелился.

– Мне очень не нравится эта история. Очень не нравится. Мне не по душе, что мисс Стратфорд находится в доме одна с этими реликвиями.

– Наверное, музею следовало бы с этим разобраться, – сказал Эллиот. – Проверить мумию. Как бы то ни было, ее ценность очень высока.

Самир не ответил. Он снова впал в оцепенение, уставившись невидящим взглядом в письменный стол.

Эллиот взялся за трость и с трудом поднялся. Он был очень горд, что ему удалось скрыть, каких страданий стоило ему это простое движение. Придется немного постоять, чтобы утихла адская боль в потревоженных суставах. Он медленно затушил сигарету.

– Благодарю вас, Самир. Беседа была очень занимательной.

Самир очнулся.

– Что, черт побери, происходит, как вы думаете, граф Рутерфорд? – Он медленно поднялся с кресла.

– Хотите услышать мое мнение?

– Ну конечно.

– Рамзес Второй бессмертен. В стародавние времена он нашел некий секрет, какое-то снадобье, которое сделало его бессмертным. И сейчас он разгуливает с Джулией по Лондону.

– Вы опять шутите.

– Нет, – сказал Эллиот. – Я также верю в привидения, в духов и в сглаз. Я бросаю соль через плечо и постоянно стучу по деревяшкам. Я буду удивлен, более того, ошарашен, если эта история окажется правдой, понимаете? Но все равно я в это верю. Во всяком случае, в данный момент. Скажу вам почему. Потому что иначе объяснить то, что случилось, невозможно.

И вновь – тишина.

Эллиот улыбнулся. Натянул перчатки и, опираясь на трость, бодро, хотя каждый шаг причинял ему боль, вышел из кабинета.

Глава 7

Это было самое невероятное приключение в ее жизни. Ничто не могло с этим сравниться. И вот что поразительно: действие разворачивалось в Лондоне, в полдень, на шумных, оживленных улицах, к которым Джулия так: привыкла.

Никогда еще огромный унылый город не казался ей таким волшебным. А как он воспринимал его – этот перенаселенный мегаполис с высокими домами, грохочущими трамваями и ревущими автомобилями, с конными экипажами и шныряющими туда-сюда кебами? Какой он видит эту бесконечную рекламу, эти вывески всех размеров и цветов, предлагающие самые разнообразные товары, услуги, указывающие направления, дающие советы? Не кажутся ли ему уродливыми тусклые лавчонки, завешанные готовым платьем? Что он думает о маленьких магазинчиках, в которых целыми днями горит электричество из-за того, что на улице темно и дымно, а серое небо не в силах осветить город?

Ему все нравилось. Он был в восторге. Ничто не пугало и не отталкивало его. Он бросался с обочины, чтобы дотронуться до борта автомобиля, если тот замедлял ход. Он забирался на самый верх омнибуса, чтобы с высоты оглядеть город. Войдя в здание телеграфа, он застыл возле юной секретарши, чтобы посмотреть, как она печатает на машинке. И она, очарованная голубоглазым гигантом, склонившимся к ней, предложила ему самому понажимать на клавиши, что он и сделал, ловко отстучав пространную фразу на латыни. Довольный собой, он расхохотался.

Джулия предложила ему зайти в редакцию «Тайме». Он должен увидеть гигантские печатные станки, подышать запахом типографской краски, услышать глухой шум этих оживленных помещений. Он должен уловить связь между человеческими изобретениями. Он должен понять, как все это просто.

Джулия видела, что он производит неотразимое впечатление на всех людей, с которыми они встречались. И женщины, и мужчины рады были услужить ему, словно чувствовали, что в нем течет королевская кровь. Осанка, величественная походка, лучистая улыбка покоряли и тех, на кого он смотрел, и тех, кому горячо пожимал руку, и тех, чьи слова и разговоры он слушал – с таким вниманием, будто это были тайные послания, которые надо во что бы то ни стало понять правильно.

Трудно найти слова, верно отражающие его состояние. Да и зачем? Джулия знала наверняка: он наслаждается открытием нового для себя мира, его не пугают ни экскаватор, ни каток, потому что он обожает сюрпризы и новшества и хочет только одного – объяснений.