Выбери меня - Юлия Волкова

— Сразу болваном? — робко спросил Полуянов.

— Есть более радикальное средство — электрошок! — злорадно объявила преподавательница. — Помогает стопроцентно. Что выбираете?

Полуянов задумался надолго.

— Если вам не нравится слово «болван», я могу заменить его «чудаком» с буквой «м» в начале, — решила помочь ему «наездница».

— Болван — лучше, — пролепетал вконец растерянный Полуянов.

— Договорились. — «Наездница» тряхнула гривой. — А теперь встанем и немного попрыгаем.

— Зачем? — ужаснулся Андрей Дмитриевич.

— Дыхалку вашу вялую налаживать, чтобы потом голос ставить, — быстро проговорила Ирена Игоревна. — Снимайте пиджак. В следующий раз к моему приходу на вас должен быть спортивный костюм, а в руках скакалка. И еще вам придется выучить несколько детских стишков. Задача ясна?

Полуянов кивнул, подумав, что еще немного, и он просто потеряет сознание.

— Мне тоже можно попрыгать? — спросила Северина, пытаясь принять удар на себя, чтобы дать возможность шефу прийти в чувство.

«Речевичка» подняла тонкие изогнутые брови и посмотрела на нехуденькую пиарщицу сверху вниз.

— Если под нами не обрушится потолок, попрыгайте, — милостиво разрешила она.

Северина покраснела, но смолчала. «Наездница» так же, как и Виктор Владимирович, считалась в кругах посвященных лучшей в своем деле…

Спустя несколько дней партнер Полуянова по бизнесу Сан Саныч Пышный по привычке без стука заглянул в кабинет директора концерна «Гермес» и узрел фантастическую картину. Мебель в кабинете была сдвинута в кучу, двухметровая рыжая особа, похожая на гренадера, стояла у стены под портретом президента и басом отдавала резкие команды, состоящие почему-то из одних гласных, что-то типа «у-е, у-е, у-е»… А в середине помещения на ковре, растрепанные, запыхавшиеся, в каких-то странных обтягивающих лосинах и босиком, подпрыгивали на скакалках Полуянов со своей помощницей по связям с общественностью и кричали дурными голосами: «На мели мы налима лениво ловили, для меня вы ловили линя! О любви не меня ли вы мило молили и в туманы лимана манили меня?!»

Пышный сглотнул слюну, шепотом извинился, попятился, прикрыл дверь и подумал, что в последнее время он слишком много работает и давно пора съездить куда-нибудь на теплое море…

15. Круто ты попал на «тиви»…

Вот уже три недели на телеканале «Невские берега» полным ходом шла раскрутка двух кандидатов в Государственную думу — Василия Петровича Чуткого и Андрея Дмитриевича Полуянова. Конечно, в сюжетах «Невских берегов» мелькали и другие кандидаты, благо в городе их зарегистрировалось больше трех сотен, но были они гораздо бледнее этих двух — то ли деньги свои экономили, то ли предпочитали появляться на других каналах. А эти двое раскручивались на полную катушку. И в молодежной программе, и в аналитической, и в информационных блоках, и даже в ток-шоу, которое организовал и выпускал Александр Лапшин, назвавший свое детище «Электрошок-паблик», вскоре сокращенное Феликсом Калязиным до «Шок-пи».

Александре Барсуковой пришлось передать другим журналистам часть своей работы в «Криминальных хрониках», которые теперь, по непонятной прихоти того же Калязина, назывались «Криминальными историями». А еще ей пришлось сократить часы сна до минимума. Да и Лапшину доставалось. Саша знала, что он решил проблему сна еще проще — спал один раз в двое суток. Людмила Миловская — верный редактор «саньков», как она любовно называла своих молодых коллег, — не расставалась с валидолом, но воз тянула за весь редакторский отдел, ибо не могла доверить ответственное дело менее опытным сотрудникам. Режиссеры канала, славившиеся своей хронической безалаберностью, внезапно стали несколько собраннее — их стимулировал кнут Калязина и пряник бухгалтерии. Рекламный отдел позволил себе расширить штат.

В общем, как и положено осенью, наступил сезон пахоты, и пахоты серьезной. И многие понимали: именно сейчас, когда на канал свалились немалые средства, в очередной раз решается его судьба. Можно делать такие программы, которые по качеству не уступят программам центральных каналов. А это значит — «Невские берега» станут смотреть больше зрителей. А больше зрителей, значит — больше рекламы, а реклама — это новые финансовые вливания, а финансовые вливания — это качество передач и в итоге процветание канала. Все очень просто и понятно. Поэтому спонсоров-кандидатов полагалось не только терпеть, но и всячески вылизывать. Хотя мало кто из сотрудников «Невских берегов» любил политику и тем более политиков.

Александре было трудно, как никогда. И не только потому, что все время хотелось спать, а нужно было демонстрировать энергию и выглядеть при этом свежей, как бутон розы. Но и потому, что за годы, проработанные на телевидении, она не сумела привыкнуть к неискренности. А искренне поверить в благородство людей, стремящихся к политической карьере, она не могла. Правда, она как-то смирилась с необходимостью общаться с Чутким, со временем он даже стал ей немного симпатичен, и его слова уже не казались ей чистой демагогией, как во время ужина в «Униженных и оскорбленных». Но что касается Полуянова, то он был ей откровенно неприятен. И своим видом, и своими манерами, и своей помощницей по пиару Севериной Анатольевной Бурковской. С этой дамой (которую Лапшин сразу же обозвал за глаза Сивкой-Буркой) у ведущих аналитической программы в первый же день общения произошла серьезная стычка.

Северина Анатольевна вошла в редакцию и, едва представившись, с порога заявила:

— Хочу вас предупредить, что все сценарные разработки передачи, съемки и монтаж будут происходить с моим участием и с учетом моих рекомендаций. Иначе наше сотрудничество не состоится.

Лапшин, по обыкновению сидевший на подоконнике и попивавший утренний кофе, выплеснул половину себе на брюки, а Александра в изумлении застыла за рабочим столом. Северина выдержала паузу со спокойствием сфинкса, оглядела «саньков» с явным чувством превосходства и без разрешения уселась на самое удобное место — в кресло Миловской, которая в данный момент носилась где-то в студийных недрах.

— Господин Полуянов не имеет опыта работы перед камерой, поэтому при съемках будут присутствовать также его консультанты по актерскому мастерству, — сделала следующее заявление Бурковская.

Лапшин прокашлялся и набрал воздуху в легкие для достойного ответа, но его опередила Александра:

— Решение о присутствии того или иного лица на съемках принимаем мы, Северина Анатольевна, — твердо проговорила она. — Потому что именно мы несем ответственность за качество программы.

— Милочка, — презрительно усмехнулась Бурковская, — у вас, наверное, не в порядке слух. Я — Северина Анатольевна Бурковская, пиар-консультант господина Полуянова, вашего клиента. Мы — заказчики, вы — исполнители. Мы говорим, что вам следует делать, а вы делаете.

— У меня все в порядке со слухом, — не сдержалась Саша. — А вот у вас, наверное, не в порядке зрение. Или вы невнимательно читаете бумаги. Перечитайте на досуге договор, заключенный между каналом и господином Полуяновым. Если вы найдете в нем пункт, согласно которому мы обязаны подчиняться госпоже Бурковской, я извинюсь перед вами, и мы обязательно пригласим вас на съемки. — Эти слова телеведущая произнесла вполне спокойным тоном, удивляясь, однако, что вообще смогла их произнести.

Бурковская обожгла Сашу ненавидящим взглядом, но, кажется, почувствовала, что перегнула палку:

— Но ведь само собой разумеется, что пиар-служба Андрея Дмитриевича и телевидение должны работать в одной упряжке, — несколько сдержаннее проговорила она. — Вы не согласны со мной?

— Смотря что понимать под «упряжкой», — включился наконец в разговор Лапшин. — Вряд ли вы сможете оказать нам помощь в выборе съемочных средств, журналистских приемов и способов монтажа. Равно как и мы не можем рекомендовать вам изменить тот или иной пункт предвыборного пиара. Каждый должен заниматься тем, что он умеет и за что отвечает.

Бурковская натужно рассмеялась и окончательно сменила тон.

— Ладно, ребятки, считайте, что вы сейчас прошли тест на профпригодность, — по-свойски заявила она. — Думаю, что вместе мы сварим вполне съедобную кашу. — С этими словами она поднялась и вышла, не прощаясь.

«Саньки» кисло улыбнулись ей вслед, а затем вскочили со своих мест и дружно, почти хором выругались. А когда пыл немного поостыл, Лапшин задумчиво пробормотал:

— Нет, только этой тетки нам тут не хватало… Тоже мне Сивка-Бурка, встала передо мной, как лист… банный.

— Похоже, мы с ней намучаемся, — предрекла Саша.

И как в воду глядела. На студии Бурковская лезла буквально во все, не обращая ни малейшего внимания на прозрачные намеки и даже откровенные просьбы сотрудников канала убраться куда-нибудь подальше. Она умудрялась давать указания «клиенту» одновременно с режиссерами, операторами и звукотехниками и тем самым вносила такой хаос в работу, что Александре иногда казалось: эта дама поставила своей целью не возвысить имидж Полуянова, а, напротив, снизить его. Однажды телеведущая не выдержала и высказала эту мысль вслух, причем в присутствии Полуянова. Бурковская как-то неожиданно осеклась, и пару дней ее голоса почти не было слышно, но потом все началось сначала. Впрочем, Северина была не единственной проблемой в работе с Полуяновым. Главной проблемой, конечно же, был сам «клиент». Он обладал исключительной, абсолютной нетелегеничностью. Он застывал в оцепенении перед красным глазком камеры, невпопад размахивал руками, некстати улыбался и хмурился. Речь его, представлявшая собой чудовищную смесь тинейджерских и бандитских оборотов, тоже дорогого стоила! Как ведущие ни выворачивались наизнанку, заставить Полуянова связно изложить мысли было практически невозможно. Да и мысли-то у него были все какие-то невнятные. Квелые, как выражалась Миловская. В отчаянии «саньки» на очередном «военном совете» уже надумали было выпустить в эфир вместо Полуянова Сивку-Бурку, придумав тому какое-нибудь серьезное объяснение. Но Миловская убедила их с этим радикальным средством пока погодить.