Творения - Кирилл Александрийский

П. Истинно.

К. Итак, Христос, сказал я, означается в тельце и овнах, агнце и козлах и других животных, — и мое слово об этом я не счел бы отступающим от надлежащего. Если же кто решился бы и на нас самих перенести силу этих мыслей, то ничего нет препятствующего присоединить к предлежащему таковое некоторое созерцание.

П. Какое же?

К. Приносимы были по закону священные жертвы от всего Израиля, и проливаема была на Божественный алтарь кровь закалаемых животных, каковое действие едва не изображало как бы в сени и косвенно указывало нам на то, что нам надлежит посвящать святому Богу свои души.

П. Ты хорошо сказал.

К. И так вместо нас и за нас приносятся жертвы и мы в них преобразовательно священнодействуемся.

П. Правда.

К. Ну гак исследуем же потщательнее принесенное как бы от лица всех рукою вождей, и мы увидим красоту духовного созерцания. Принесенное в серебряных сосудах, то есть в блюде и чаше, было пшеничная мука, увлажненная елеем. Но серебро есть символ светлости, а мука — жизни, как производящая хлеб, который поддерживает жизнь; елей же — радости. Пусть же приносится от нас самих высшему над всем Богу как бы в светлости жизни радость, надеждою во Христе; ибо сказано: «упованием радующееся» (Рим. 12, 12) и каким образом не были бы исполнены высшей радости блюстители заповедей Спасителя нашего, великим подвиг достигшие славы в жизни и поведении? Им как бы то ни было и во всяком случае уготовано у Бога участие в славе Его «Ибо вы умерли, — сказано, — и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе» (Кол. 3, 3–4). Итак, пшеничная мука увлажнена елеем: ибо и жизни святых присуща радости как бы в надежде славы, вместе со светлостью, очевидно, в святости и правде. Золотой же фимиамник, полный фимиама? изображает красоту святых и как бы в избранных сосудах благоухание в освящении и затем как бы некоторый дар Богу истинно благовоннейший. Или мы, Палладий, не признаем святых светлыми и избранными сосудами?

П. Без всякого сомнения признаем.

К. Телец был приносим от каждого, и всех их было двенадцать. Они возят святую скинию, будучи по двое запряжены в одну колесницу и под одно ярмо, и они отделены на служение левитам. Это может служить образом двух народов, еще не разделенных неподобием учения и жизни, но как бы сопряженных и терпеливо и мужественно шествующих вместе под одним игом Спасителя; ибо сказано: «мужайся и да крепится сердце твое и потерпи Господа» (Пс.26, 14). А телец есть животное терпеливое и весьма крепкое: таковы во всяком случае избравшие богопочтение, как бы иго на себе носящие Христа, прообразуемого в святой скинии. Телом же Его называл Церковь и божественный Павел (ср. Кол. 1, 24 со ст. 18); сказано также было и Анании о нем, то есть Павле: «иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами» (Деян.9, 15). Кроме того приносимые овен, а равно и агнец указывают на приближение к Богу и как бы посвящение, очевидно духовное, как старейшего приведенного к Нему, так и нового народа: ибо как терпеливость и мужество означается посредством тельцов, так равно, думаю я, и в овцах ясно указывается как бы плодоносие в кротости оправданных верою во Христа; потому что это животное кроткое и плодовитое. А таковы все прилежные делатели евангельского жития, к которым взывал и Сам Христос: «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад. Ударившему тебя по щеке подставь и другую» (Лк. 6, 30 и 29; сн. Мф.5, 39). Пишет также и Павел: «рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым» (2 Тим. 2, 24). А что за вышесказанным должно было следовать и приношение козла, это указывало, я думаю, не на что иное, как на то, о чем я недавно сказал, то есть что все, хотя бы некоторые обладали и добрыми свойствами, имеют нужду в очищении чрез покаяние и в забвении грехопадений. И, ведая, божественный Давид сказал: «Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! кто устоит?» (Пс.129, 3.) Таким образом, козел был жертвою за отпущение по древнему закону; покаяние же и прошение о забвении (грехов) есть ныне жертва, приносимая нами, приходящими к Богу в духе и истине; ибо сказано: «станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться» (Ис.43, 26). Воспевает также негде и Давид: «сказал: `исповедаю Господу преступления мои', и Ты снял с меня вину греха моего» (Пс.31, 5). Ясна ли для тебя наконец речь о дароприношении князей?

П. Совершенно.

К. Должно также, я думаю, сказать и о том, что когда уже была принесена от каждого и за всех жертва, тогда было положено начало Божественных откровений во святой скинии священнотаиннику Моисею. Написано же еще так в книге Чисел: «вот приношения при освящении жертвенника после помазания его. Когда Моисей входил в скинию собрания, чтобы говорить с Господом, слышал голос, говорящий ему с крышки, которая над ковчегом откровения между двух херувимов, и он говорил ему» (Чис.7, 88–89): ибо лишь после того, как совершена была как бы святая скиния и явлена была миру истинная святыня, то есть Церковь, был к нам глас Бога и Отца; а Он «глагола нам в Сыне» (Евр.1, 2), Которого мы называем «очистилищем» за грехи наши, по Писаниям (Рим. 3, 24; сн. 1 Ин. 2, 2). Сверху херувимов был глас; потому что Бог превыше и вне твари, имея существенное и присущее Ему превосходство пред всем произведенным. Передавая же нам эти свыше и от Отца исходящие гласы, Сын, истинное очистилище, говорил: «Слова, которые говорю Я вам», не суть Мои, «но пославшего Меня» (Ин.14,10, сн.12,49; 6, 38–40 и 63). Итак, сверху очистилища был глас. Немало удивился бы ты также, если бы обратил внимание и на порядок, в каком приходили начальники колен: по назначению каждому отдельно дня, в который должно было исполнять постановленное и принести дар, они приходили в порядке, согласно воле Законодателя: но только не по порядку рождения или по возрасту, а также и не смешанно и без всякого порядка, но напротив располагались как бы в таинственном распорядке.

П. Что такое говоришь ты, я не могу понять; изложи это мне яснее.

К. Хочешь ли, мы в порядке и последовательно скажем» происшедших от Иакова? Тогда стало бы весьма ясным н самое отступление от порядка в прихождении князей.

П. И очень.

К. Итак, первородный — Рувим, а за ним Симеон, Левий и Иуда от одной матери Лии; Вала же потом служанка рождает Дана и Неффалима; а равно Зелфа, рабыня Лип, — Гада и Асира, Лия же к прежним четырем — Исахара и Завулона. Родились и от Рахили Иосиф и Вениамин. Таким образом четыре первые от Лии, от свободной: Рувим и Симеон, Левий и Иуда; затем от двух служанок Валы и Зелфы четыре: Дан и Неффалим, Гад и Асир; другие же еще кроме сих четыре: два от Лии — Исахар и Завулон, и два от Рахили — Иосиф и Вениамин. Необходимо припомнить также и то, что наследие Иосифа разделилось на два поколения: Ефрема и Манассии, от него происшедших (Быт. 29 и далее).

П. Порядок имен я очень хорошо разумею; а что есть искомое в этих именах, это разъяснить уже твое дело.

К. Приходившие с дарами, Палладий, делали это не по возрасту, но первым был Иуда, хотя и четвертый по времени, затем девятый после него Исахар и с ним вместе десятый Завулон. Второй же как бы после сих разряд: первородный Рувим и следовавший за ним и второй Симеон, а к ним присоединился и Дан, от рабыни. Затем выступил третий ряд происшедших от трех свободных: Ефрем, Манассия и Вениамин. И напоследок разряд четвертый происшедших от служанок. Их также было трое: Дан, Асир и Неффалим, хотя и преимуществовавшие по времени рождения пред поставленными в порядке прежде их, разумею Ефрема, Манассию и Вениамина. Разве ты не считаешь необходимым исследование о сем?

П. Наиболее всего считаю; так какой смысл сего, попытайся изложить мне.

К. Это дело, как я думаю, служит опять прикровенным указанием на то, что установленное чрез Христа занимает у Бога первое место сравнительно с данным в законе, и что становятся «последние первыми, и первые последними» (Мф.20, 16): ибо как бы старейшие по времени и посему первородные, то есть Израиль, идут позади язычников. И имеющие дух рабский и сыны рабствующего Иерусалима уступят преимущество в славе сынам свободной, которая есть мать всех нас, оправданных во Христе и призванных в свободное состояние чрез свободу духа (сн. Рим. 8, 15 и Гал.4, 25–26); ибо усматривай если угодно, точность умозрений: первым приносит дар колено Иудино, из которого произошел по плоти Христос; а после него тотчас же Исахар и Завулон, оба свободные и от свободных; затем Рувим первородный, Симеон и Гад, который от рабыни: знаменуется же чрез них Израиль. Теперь скажем о каждом, собирая изречения из пророчества Иакова о них. Так сказал божественный Иаков: «Рувим, первенец мой! Ты — крепость моя и начаток силы моей, верх достоинства и верх могущества» (Быт. 49, 3). И еще: «Симеон и Левий братья, орудия жестокости мечи их; в совет их да не внидет душа моя, и к собранию их да не приобщится слава моя, ибо они во гневе своем убили мужа и по прихоти своей перерезали жилы тельца; проклят гнев их, ибо жесток, и ярость их, ибо свирепа» (49, 5–7); о Гаде же сказал следующее: «толпа будет теснить его, но он оттеснит ее по пятам» (49, 19). Итак, посредством Рувима по справедливости обозначается Израиль, первородный по времени, но жестокий, упорный и оскорбитель; и посредством Симеона, к которому присоединен и Левий, обозначается он же, как готовый к скверноубийству и убивший святых; ибо «кого, — сказано, — из пророков не гнали отцы ваши?» (Деян.7, 52), и как бы перерезавший сверх того жилы юнца, который есть Христос: потому что не одно только племя Иудейское уличается в дерзости против святых и Христа, но с ним сошелся и Левии, то есть священный род, приседящие алтарю книжники и фарисеи. Посему в пророчествах праотца Иакова с Симеоном сопряжен и Левий. Также и в Гаде, который от рабыни есть «искушение», разумеется тот же народ, как низкий умом и искушающий Иисуса и расставляющий сети для злодеяния Ему; ибо приступили некоторые к Нему, говоря: «позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» (Мф.22, 17.) Итак, возведу снова речь свою к началу: первородный но времени Израиль, жестокий, упорный и оскорбитель, склонный к скверноубийству и имеющий проклятый гнев, избивший человеков и перерезавший жилы юнца, низкий и жестокий в коварстве, расставляющий сети и искуситель, поставлен позади тех, которые во Христе и свободны, хотя и он будет свободен после нас, как только придет к лицу Божию (ср.: Рим. 11, 25–26).