Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Убар Эрвиш резко замолчал, отвернувшись в сторону. Айдек не знал, какие мысли крутились сейчас в голове бывшего полководца, но догадывался об их содержании. Он, спаситель государства, положивший жизнь на алтарь его стабильности и процветания, теперь сидел под арестом и ждал ни то суда, ни то расправы, которая уничтожит все его заслуги прошлого. Айдек поставил поднос на стол, и, прикрыв поплотнее дверь, посмотрел на полководца.
– Расскажите мне о той битве господин Эрвиш, прошу вас.
– Мне казалось, она и так неплохо расписана в любых военных хрониках.
– Да, но вы командовали тогда и победили. Я хочу знать как.
Старый полководец взглянул на Айдека изучающе. Словно принимая решение, достоин ли он этих знаний. Потом он выпрямился, и губы Убара Эрвиша разошлись в мечтательной улыбке, словно он вернулся во времена своей молодости. В те самые времена, когда и проходила его настоящая жизнь.
– Знать хотите, значит. Ну что же. Так знайте – это было блистательное сражение. И я не хвалюсь и не приукрашиваю. Под началом Рувелии было больше девяноста тысяч, против моих шестидесяти. Казалось, что он собрал армию всего юго-востока. Она была очень пестрой и необычной. Знаете, мы привыкли сражаться сменяющимися линиями: вначале легкая пехота и застрельщики, потом копьеносцы, потом удар тяжелой пехотой и если есть вспомогательные войска – их удар по флангам. Этот порядок складывался десятилетия назад и почти не менялся со времен Великолепного Эдо. Рувелия же строил войска совсем иначе. Всё больше квадратами, которые то собирались в линию, то расходились, то менялись местами.
Полководец чуть наклонился на кровати, двигая по ней руками, словно перемещая войска.
– Мы встретили мятежников возле города Афор, который стоял как раз на границе Верхнего Джесира и Людесфена. Хотя Рувелия и не взял главные города Джесира, он очень торопился к Кадифу, справедливо считая его ключом к своей победа. А главная дорога к столице проходила как раз через этот город. Я тогда только принял командование объединенными войсками всего юга и твердо решил, что на земли Нового Тайлара, и уж тем более к стенам столицы, я не подпущу этих разбойников. Поэтому заняв удобное место недалеко от Афора, я выставил укрепленный лагерь, поставил войска в боевые порядки и начал ждать. Вначале на нас пустили бывших рабов. Всевозможных освобожденных дикарей, преимущественно. Они и бежали толпой, как варвары, но их было много, очень много и они быстро завязали бой с нашей первой линией. Почти сразу рабы дрогнули и покатились назад, увлекая наших легких воинов к рядам вражеского центра. А там, чередуясь, стояли джасурские воины с большими щитами и арлингские копейщики. Сражаясь, они то и дело расступались, и тут же на наших воинов обрушивался град камней мефетрийских пращников. Но наши воины давили. Давили всей силой. И понемногу строй врага стал прогибаться. Вот только прогибался он странно – отходя уступами и слишком уж явно превращаясь в полумесяц. Меня это насторожило, и я усилил фланги, разделив всю третью линию на две части. Как выяснилось вскоре, чутье меня не подвело. Стоило врагам отступить поглубже, как по бокам ударили кэриданские воины с короткими зазубренными копьями, сэфтские мечники, а по центру – предатели тагмарии. Словно три меча они вонзились в увязшие в битве наши ряды, пытаясь разорвать наш строй, окружить и перебить. И если бы я не укрепил тогда фланги, им бы это удалось. Труднее всего пришлось нашему центру, где воины первой и второй линии завязли в бою и были измотаны долгим наступлением. Наши воины еле держали натиск и если бы они дали хоть малейшую слабину, то битва была бы проиграна. Я видел, что, несмотря на всё их мужество и стойкость, ряды их таяли и сокращались. Резервов у меня было мало, да и какие тут резервы, когда у врага полуторное преимущество? Всё чем я располагал – это семь потрепанных домашних тагм из Верхнего Джесира, которые слились с моим войском при отступлении из провинции. Признаться честно, я сильно сомневался на их счет. Почти целиком джасурские, измотанные, неполные, тем более уже отступившие перед мятежниками. Но ничего иного в моём распоряжении просто не осталось. И я решил рискнуть. Отобрав всех здоровых солдат и поставив вперёд личную стражу, я сам повел их в бой. В самое пекло сражения по центру, где клятвопреступники уже теснили моих бойцов. Я построил их клином и контратаковал. И джасурские бойцы не подвели. Он врезались в атакующий строй врага и сорвали наступление изменников. План Рувелии провалился – наши линии выровнялись, и инициатива была больше не на его стороне. Но и у меня теперь не было резервов, а воины были измотаны. Поэтому я приказал отступить к лагерю. Рувелиты поступили также. Первый день боя хоть и забрал много жизней, оставил каждую сторону при своем. Ни мы, ни мятежники, не имели преимущества. Второй день прошёл в мелких стычках. Попробовав силу друг друга в полную, и я и Рувелия, начали искать слабые места. Щупать оборону, готовность солдат атаковать, узнавать реакции командиров. В общем, мы стали изучать друг друга. И в этом изучении мы провели и третий день. И по его итогам стало понятно, что на четвёртый день Рувелия готовит
