Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791) - Екатерина Вторая

1134. Г. А. Потемкин — Екатерине II

15. VII. 1791

Автограф. РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 22. Л. 21.

Публикуется впервые.

Датируется условно — находится среди документов, помеченных 15.VII.1791.

1 Анапа и Суджук-Кале — места отнюдь неспособные для удержания за собою… — После согласия союзников Порты на русские условия мира взятие Анапы и занятие Суджук-Кале (будущий Новороссийск) поставило вопрос: что делать с новыми завоеваниями? В записке к Безбородко Потемкин предложил временно удерживать Анапу для понуждения «Порты скорей преклониться на мир» (Автограф. — РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 37. Л. 243). 20.VII в Царском Селе был дан большой обед. Императрица на отпускной аудиенции, данной Фоукнеру, выразила признательность посланцу Питта и подарила ему драгоценную табакерку. Потемкин присутствовал на этом воскресном обеде, как и на обедах 21 и 22.VII.

1135. Екатерина II — Г.А. Потемкину

22. VII. 1791

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д/85. Ч. 1. Л. 499–500.

Публикация — СБРИО. Т. 42. С. 141–142.

Датируется на основании представления Потемкина от 21.VII.1791, в котором говорилось: «В обер-штер-кригскомиссары, при Генерал инспекторе положенные, всеподданнейше прошу повелеть переименовать двора Вашего Императорского Величества камерюнкера Князя Михаила Голицина» (Подлинник. Подпись — инициалы — автограф. — АВПРИ. Ф. 2. Оп. 2/8а. Д. 21. Л. 141). Существует еще один документ (очевидно, записка Потемкина главному докладчику императрицы Безбородко), позволяющий почувствовать некоторое охлаждение в отношениях князя и государыни. «По записке об определении ко мне по званию Генерал инспектора камерюнкера Князя Михаилу Голицына я прошу покорно доложить. Он человек честной и за собою имеет 12-ть тысяч душ. Сего и было бы достаточно для его рекомендации, но, оставя все, главный резон есть, что сия милость будет собственно мне, которая столь меня интересует, что я поеду с веселым духом. Ежели Ея Имп[ераторское] Вел[ичество] осыпала меня полезными милостьми, то тут будет приятная. Повергните мою прозьбу с изъяснением, сколь я буду чувствовать». (Автограф. — АВПРИ. Ф. 2. Оп. 2/8а. Д. 21. Л. 145). Несмотря на это, представление о Голицыне не было уважено императрицей, а сам тон написанного ею по этому поводу ответа непривычно резок и раздражителен. Г.Р. Державин в своих «Записках» довольно подробно пишет о том, что «в сие время крылося какое-то тайное в сердце Императрицы подозрение против сего фельдмаршала» и связывает это с происками Платона Зубова. Великому поэту екатерининского времени, склонному к преувеличениям, следует верить с известной долей осторожности. Конечно, Зубов и его родня, вошедшие в силу, боялись Потемкина и тайно подкапывались под него. Но несомненно и другое: Светлейший оставался самым доверенным, самым надежным другом и сотрудником Екатерины, разделявшим вместе с нею бремя управления Великой державой. До публикации их переписки, до выхода в свет 4-х томного собрания документов Потемкина, осуществленного Д.Ф. Масловским и Н.Ф. Дубровиным в 1893–1895 гг., жизнеописание Великолепного Князя Тавриды носило анекдотический характер. Даже издатели журнала «Русская старина», сделавшие так много для популяризации Екатерины и ее соправителя (издали сотни документов!), не устояли против сложившихся мифов и в статье, посвященной последним дням пребывания Потемкина в Петербурге, писали: «Прекращение военных действий… давало Князю Таврическому полное право не спешить с отъездом…» Но пребывание его в Санкт-Петербурге, опасное властолюбивым замыслам Зубова, было неприятно двору. Оно казалось ему дерзостью назойливого человека, лишнего, уже не нужного ни в совете, ни в делах военных. Решено было объявить ему повеление ехать в Молдавию. На объявление опальному герою монаршей воли не отважился никто из вельмож и тогда сама государыня взяла на себя труд объясниться с Потемкиным. Еще недавно «раздражительный, озлобленный, грозный князь Таврический смирился пред волею обожаемой им монархини, с кротостью выслушал ея повеление и безропотно покорился своему жребию» (PC, 1876, сентябрь. С. 48). Все это домыслы. Потемкин считал своим долгом подвести итоги войне, которой он руководил в течение 4-х лет и которая утверждала Россию в ранге Черноморской державы. Его переписка с императрицей, Безбородко и другими лицами за июль-сентябрь 1791 г. (по день кончины) не оставляет в этом никаких сомнений.

1 Он тебе несть в Армии не принесет. — Князь Михаил Андреевич Голицын (1765–1812) — камерюнкер. Впоследствии камергер и тайный советник. Его жена Прасковья Андреевна (урожденная графиня Шувалова) (1767–1828) была известна как писательница; по матери она принадлежала к влиятельному семейству графов Салтыковых. Возможно, что именно к ней относятся страстные письма Потемкина, опубликованные в 1875 г. в журнале «Русская старина», как письма Прасковье Андреевне Потемкиной.

1136. Екатерина II — Г.А. Потемкину

25. VII.1791

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 2. Л. 291.

Публикация — PC, 1876, декабрь. С. 649.

Камер-фурьерский церемониальный журнал сообщает: «24 июля, четверг. Сего числа по утру в 4 часа Его Светлость Князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический из Царского Села предпринял путь к армии».

1 Репорт к тебе Князя Репнина от 14 июля я, раскрыв, читала… — Не обнаружен.

2 Просил ты меня, чтоб я тебя избавила от Каменского, а ныне от Графа Безбородка слышу, что просишь его к себе. — Каменский отличался вспыльчивым характером и бешеным темпераментом. См. ответ Потемкина в письме № 1138.

1137. Г. А. Потемкин — Екатерине II

27. VII.1791

Автограф. РГАДА. Ф. 1. Оп. 1/1. Д. 43. Л. 99.

Публикуется впервые.

1 …получил я… рапорты Генерала Каховского и письмо от него к Попову… — Не обнаружены. B.C. Попов задержался в Петербурге и прибыл на юг через две недели после Потемкина. В письмах к императрице и к Безбородко он подробно описал ход предсмертной болезни князя и саму его кончину.

2 Я полагаю, что неприятель будет убегать драться в море, а искать будет где ни есть, под крепостью своею, стать на шпринг. Но лишь бы ветр мы взяли. — Действительно, Севастопольский флот, выйдя 10.VII (по повелению Потемкина) на поиски турецкого флота, несколько раз пытался навязать ему сражение в море. Противник, используя большую легкость хода своих судов, уходил. Как и предвидел Потемкин, сражение произошло у мыса Калиакрия, где турецкий флот стоял на якорях под прикрытием береговых батарей.

1138. Г. А. Потемкин — Екатерине II

28. VII.1791

Автограф. РГАДА. Ф. 1. Оп. 1/1. Д. 43. Л. 95.

Публикуется впервые.

1139. Г. А. Потемкин — Екатерине II

1. VIII.1791

Автограф. РГАДА. Ф. 1. Оп. 1/1. Д. 43. Л. 93–94.

Публикуется впервые.

1 Из донесения К[нязя] Репнина изволите увидеть, что визирь отозвался, хотя и с глупою гордостию, но уже мне известно по другому донесению, что переговоры о прелиминариях берут хорошее начало. — Письмо было отправлено вместе с официальным донесением от 1.VIII. 1791, к которому были приложены письмо визиря к Репнину, ответ последнего и рапорт Репнина Потемкину от 16.VII.1791 с оценкой хода переговоров (см. РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 22. Л. 77–82).

2 У цесарцев мир подписан. — 24.VII/4.VIII. 1791 г. в Систово австрийцы и турки подписали мирный договор. Используя успехи российского оружия, австрийские дипломаты сумели выторговать себе Старое Орсово и территорию, примыкающую к Банату.

3 Губернатор лишь только теперь приехал из Екатеринославля и мне помогает. — Губернатором был брат генерала М.В. Каховского (командовавшего войсками в Крыму) Василий Васильевич Каховский (ум. в 1796), офицер генерального штаба, перешедший на гражданскую службу, друг Я.И. Булгакова. Впоследствии действительный тайный советник.

1140. Екатерина II — Г.А. Потемкину

3. VIII.1791

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 2. Л. 293.

Публикация — PC, 1876, декабрь. С. 650.

Несмотря на дипломатический успех, достигнутый в ходе переговоров с представителями Англии и Пруссии, Екатерину беспокоили требования шведского короля о субсидиях и исправлении границы в Финляндии. 29.VII она говорит Храповицкому: «Дайте мне кончить с Турками. Я рада, что могла на время занять Шведов Французскими делами». Густав III одним из первых поставил вопрос о создании коалиции, направленной против революционной Франции. После неудачного бегства Людовика XVI 9/20.VI из Парижа королевская семья находилась в заключении.