Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Сорок семь минут.

— Браво, граф! — отозвался Тэо с неприкрытым, но каким‑то ироническим восхищением. — Вы настоящий мастер!

— Лестно это слышать, — не без сарказма кивнул ему призрак.

Гермиона смотрела на клабберта, обгладывающего скелеты маленьких ящериц на дне своей клетки. Сорок семь минут наедине с Драко Малфоем. Сорок семь минут мести.

Клабберт вскинулся и с ловкостью орангутанга взобрался по прутьям клетки к самому ее верху, вытянул длинную лягушачью лапку и на лету схватил большую муху, пролетавшую по комнате.

Сорок семь минут.

— Почему об этом никто не знает? — спросила Гермиона. — О том, что тело пострадало до того, как в него попало смертельное проклятье? Или Papá нарочно велел скрывать это от меня?

— Никто ничего не скрывал, — усмехнулся граф. — Я сам сказал тебе в то утро, что тело твоего обидчика разорвали голодные волки. На самом деле волк был один. Точнее, волчица.

— Волчица, — эхом повторила Гермиона, вновь устремляя взгляд на клабберта. Она вспомнила хруст суставов на своих зубах и то, как бился в предсмертных конвульсиях маленький лосенок. Но ведь незачем сразу убивать свою жертву?

— От такой улыбки оторопь берет, хоть я и мертв уже более трех сотен лет, — заметил граф. — Помню эту улыбку, — добавил он, обращаясь к Тэо. — Она поразила меня еще тогда, в России. Всё гадал потом, до чего нужно довести почтенную леди Саузвильт, чтобы она стала так улыбаться. Миледи в прошлом тоже была волчицей, но загнанной, и в ее глазах сверкала ненависть загнанного зверя. А у той, что пришла из будущего, была вот эта улыбка и вот эти сверкающие глаза — безжалостного хищника, вышедшего на долгожданную охоту…

* * *

— Почему только через две недели?!

— Успокойся. Это облегчит перемещение. Семнадцатого декабря пройдет ровно пять с половиной лет после интересующего нас дня. К тому же… Проживи эти недели, Кадмина. Насладись этими неделями.

Тэо был прав. Осознание грядущей мести наполнило Гермиону непередаваемыми ощущениями всемогущества, счастья и свободы. Чувства переполняли ее и будто дарили крылья.

Она не избавилась от груза прошлого, но он словно стал легче. Может быть не навсегда, а лишь на этот короткий срок — но она будто стала от него свободна. И, окрыленная, чувствовала жажду жизни. Жить, не чтобы прожить, а чтобы жить. В эту минуту.

Люциус не узнавал своей супруги. Она одновременно и словно очнулась от долгого анабиоза, и вместе с тем потеряла некую связь с реальностью.

По ночам наследница Темного Лорда спала теперь с безмятежностью хищника.

По–настоящему страшная, какая‑то плотоядная улыбка то и дело возникала на ее лице — будто кровь матери просыпалась в жилах и дурманила сознание ведьмы. В эти моменты она думала о Драко Малфое.

Впрочем, блаженной эгоисткой с загадочным блеском в глазах, помышляющей только о мести, наслаждениях и пороке Гермиона не стала даже в эти две недели. Наоборот, в ней ожила решимость — действовать так, как давно, по ее собственному мнению, следовало.

Вечером в понедельник, на следующий день после удивительного рассказа призрачного графа Сержа, Гермиона решительно направилась к лётному полигону во внутреннем дворе гимназии, где в прилегающих подсобных помещениях, как она знала, в последнее время подолгу засиживался и устроил свой новый импровизированный кабинет Фред Уизли.

Гермиона действительно нашла преподавателя полетов перебирающим школьные метлы у склада. Когда ведьма, чтобы привлечь внимание, громко постучала костяшками пальцев о деревянный подоконник, он как раз откладывал заметно покореженный «Чистомет» в небольшую кучу метел, нуждающихся в починке.

— Привет.

— Привет, — на лице обернувшегося Фреда мелькнула досада, — ты что тут делаешь? — весьма грубо осведомился он.

— Хочу с тобой поговорить.

— А ужин?

— Ужин подождет, — для пущей убедительности Гермиона основательно устроилась на широком подоконнике, — уделишь мне немного времени?

— Валяй, — мрачно кивнул Фред, вытирая тряпкой испачканные руки.

— М… — тут же замялась ведьма, не зная, как начать. — Возможно, мои слова тебя удивят… Знаешь, я волнуюсь о тебе в последнее время.

— Не много ли чести? — хмуро прищурился молодой человек.

— Фред, не злись. Я хочу помочь.

— Это, интересно, в чём же? — саркастично уточнил собеседник.

— Я знаю, что с тобой происходит.

— А со мной что‑то происходит, Гермиона? — поднял брови Фред, откладывая тряпку.

— Да. — И она, набрав в грудь побольше воздуха, заговорила вдохновенно и быстро: — Думаю, тебе нужно отдохнуть. От всего этого. Стоит начать новую жизнь. Подальше отсюда.

— Вот как?

— Фред, то, что в силу некоторых причин, кажется тебе невозможным, — вполне реально. И я могу помочь. Могу поговорить с Papá и убедить его подыскать другого преподавателя в замену.

— Не нужно лезть не в свое дело, — скривился волшебник.

— Послушай, я серьезно. Я могу это устроить. И ты со временем всё забудешь.

— Забуду что?

— Фред, я кое‑что узнала. И понимаю, что тебе невыносимо оставаться в гимназии. Послушай, есть непоправимые вещи, и они ужасны. Но нужно жить дальше!

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — перебил маг, нетерпеливо постукивая крупным серебряным перстнем о каменную стену, — и не собираюсь никуда уезжать.

— Только не нужно говорить, что тебе здесь нравится! — язвительно попросила Гермиона.

Его передернуло.

— А что, черт возьми, мне может нравиться здесь?! — почти выкрикнул рыжий колдун, и его лицо исказила секундная судорога.

— Ну вот, — с удовлетворением кивнула леди Малфой. — Но ты считаешь, что бросить всё невозможно, — продолжала она, — а это не так.

— Гермиона, не знаю, что ты там себе сочинила, — досадливо перебил волшебник, — но у меня есть долг и обязанности. Здесь.

— Их может выполнять кто‑то другой.

— А я что должен, по–твоему, делать?

— Жить. Просто жить, Фред! Развязаться с прошлым.

— Уж слишком крепко повязаны, — хмуро усмехнулся сумрачный преподаватель. — Гермиона, давай договоримся, что ты не будешь лезть в мои дела, идет?

— Но я хочу помочь!

— У тебя странные методы.

— Фред, я же вижу, что ты не можешь жить нормально рядом с моим отцом!

— Ого! — вскинул брови ее собеседник. — Что за откровение снизошло на тебя?! Наконец‑то! А неужто любой нормальный человек способен существовать спокойно рядом с ним, а, Гермиона?

— Вот видишь, ты даже не отрицаешь этого! — с жаром подхватила женщина. — Так давай я помогу тебе сбежать отсюда.

— Зачем мне бежать? — мрачно осведомился Фред. — Как будто Волдеморт от этого станет лучше.

— Он не станет лучше, даже оставайся ты рядом! А тебе здесь покоя не будет.