Страсти ума, или Жизнь Фрейда - Ирвинг Стоун

– София молодая и крепкая. Если я, на тридцать два года старше ее, выкарабкалась, то у нее будет все в порядке.

В этот вечер они вспоминали о посещении ими Софии и ее старшего почти шестилетнего сына Эрнста, говорили о годовалом Гейнце, которого еще не видели. Как мать, София не утратила прежних качеств их «воскресного дитяти»: веселая по натуре, обожавшая родителей, счастливая и гордившаяся своими умными, привлекательными детьми.

София умерла от воспаления легких, вызванного инфлюэнцей. Оливер, Эрнст и Макс Эйтингон прибыли в Гамбург к похоронам. Зигмунд послал Матильду и ее мужа Роберта на поезде Антанты, чтобы утешить осиротевшего Макса Хальберштадта и позаботиться о двух малышах. Безутешная Марта слегла, но не проронила слезы. Зигмунд знал, что он не может поддаться горю: он нужен Марте. Четыре года войны они жили в тревоге за трех сыновей, а смерть унесла дочь.

Эли Бернейс оказал существенную помощь семье Фрейд во время войны, вернув в десятикратном размере деньги, ссуженные ему Зигмундом для переезда в Соединенные Штаты. Теперь же дело Эли перенял его двадцативосьмилетний сын Эдвард, крепкий и динамичный, всем сердцем преданный дядюшке Зигмунду и его работе. Прибыв в Париж в 1919 году, первое, что он сделал, – послал в Вену коробку хороших сигар. Затем, когда Эдвард получил немецкий экземпляр «Вводных лекций по психоанализу», попросил права на перевод, обещая хороший гонорар. Зигмунд дал согласие. Энергичный Эдвард договорился о выгодном контракте с авангардистским нью–йоркским издательством «Бони энд Ливеррайт», роздал главы нескольким студентам Колумбийского университета, чтобы ускорить перевод, а затем уговорил издателей предложить профессору Фрейду десять тысяч долларов для поездки в Нью–Йорк с целью рекламы книги в серии лекций. Зигмунд отклонил предложение, хотя и нуждался в деньгах.

– Эдвард, – сказал он Марте, – несомненно, один из великих толкачей всех времен. Увы, в их число я не вхожу.

Эдвард выполнил обещания насчет гонорара; к сожалению, спешно сделанный группой перевод оказался неровным и страдал ошибками.

Незадолго до этого Зигмунд занял у Макса Эйтингона две тысячи марок: ему требовалась твердая валюта для поездки в Берлин и Гамбург. Теперь же колесо фортуны вновь повернулось. Он получил в университете звание полного профессора. Титул оставался почетным, ему не предложили вести студенческие группы в клинической школе, и тем не менее «продвижение» было воспринято в Австрии как важное и способствовало восстановлению его частной практики. Британский врач Дэвид Форсайт приехал для семинедельного курса обучения. Эрнест Джонс направил к нему американского дантиста, работавшего в Англии. Из Соединенных Штатов приехал пациент, прослышавший, что «в Вене есть психолог, добивающийся хороших результатов». Коллеги направляли к нему больных, которым они не могли оказать помощь. Он требовал один и тот же гонорар – пять долларов за час, значительно меньше довоенной ставки, но с наличностью было трудно, и он был благодарен, когда платили в иностранной валюте, что позволяло ему содержать семью. Сергей Петров, «человек, одержимый волком», потерявший свое состояние в русской революции, приехал в Вену в поисках новой помощи. Он хорошо оплатил оказанную ему в прошлом помощь, и теперь Зигмунд отвечал добром на добро, принимая его бесплатно.

К марту 1920 года Зигмунд скопил достаточно средств, чтобы вернуть долг Эйтингону. Оливер и Эрнст нашли работу в Берлине. Мартин работал во вновь учрежденном банке в Вене. Александр вернулся к занятиям бизнесом: на железных дорогах возобновилось движение, подвижной состав пополнился. Жизнь входила в нормальную колею.

– Если под нормальным понимать, – сухо заметил Марте Зигмунд, – что дорожное полотно починено!

Новое Швейцарское психоаналитическое общество было организовано верными сторонниками – пастором Пфистером, Людвигом Бинсвангером, Германом Рорахом, разработавшим оригинальные психологические тесты для исследования подсознания. Ганс Закс, заболевший во время войны и уехавший в Швейцарию, где он искал последнее убежище, поправился и открыл в Цюрихе психоаналитический кабинет. Эрнест Джонс и Шандор Ференци не без передряг добрались до Вены и остановились в гостинице «Регина», в верхней части Берггассе.

Шандор Ференци наконец–то женился на своей Гизеле, после того как ее муж, с которым она давно была в разводе, в 1919 году покончил с собой. До Вены дошли слухи о любовной связи Ференци с одной из дочерей Гизелы и о сложном для него выборе, на ком жениться: на матери или на дочери. Ференци имел неплохую частную практику.

Вскоре после свадьбы Эрнест Джонс привез с собой свою новую жену показать ее семье Фрейд. Молодая Катрин Ёкль родилась в Вене, затем жила в Цюрихе, где обучалась в школе экономики. Она работала секретарем у владельца гостиницы «Бор–о–Лак», зарабатывая на жизнь для себя и матери. Затем она встретила Ганса Закса, который имел интимную связь со старшей сестрой Катрин. Закс пригласил Катрин и ее мать на чай в кафе «Террас». Когда они пришли, то там не оказалось Ганса Закса, а был привлекательный мужчина в белом костюме, представившийся другом Закса доктором Эрнестом Джонсом.

На следующий день, в субботу, Джонс послал Катрин большую корзину цветов, а в воскресенье пригласил ее на прогулку. После часовой прогулки он сказал:

– Что вы скажете, если я попрошу вас поехать со мной в Италию… в качестве моей жены?

Зигмунд, увидев Катрин, сказал вполголоса Джонсу:

– Ты сделал хороший выбор. И всего за три дня! Ференци и Закс подшучивали над Эрнестом Джонсом, что он женился на Катрин, чтобы войти в круг избранных. Состоялась первая встреча комитета после начала войны. Был приглашен и принял приглашение Макс Эйтингон. Зигмунд подарил ему золотое кольцо с камеей. Было решено, что Эрнест Джонс откроет отделение издательства в Лондоне для перевода и публикации научных журналов в англоговорящих странах. Джонс привез с собой сигнальный экземпляр американского издания «Вводных лекций по психоанализу». Он шумел:

– Профессор Фрейд, вы не должны так, наскоком, отдавать права на английский перевод ваших работ. Теперь возникнут осложнения с публикацией в Англии! – Он потянул себя за мочку уха, низко расположенную на его величественной голове. – Дорогой профессор! Мы должны отклонить все переводы Брилла как несостоятельные.

– Нет, – твердо ответил Зигмунд. – Я предпочитаю иметь хорошего друга, чем хорошего переводчика.

– Мы не можем позволить себе такой роскоши, – настаивал Джонс.

От войны больше всех пострадали австрийские дети, оставшиеся круглыми сиротами. Их положение было настолько бедственным, что группа американских врачей создала фонд в три миллиона крон (608 тысяч долларов), чтобы найти для них приют–лечебницу. Они просили профессора Фрейда присоединиться к декану медицинского факультета и мэру Вены в управлении фондом. Через неделю Эли Бернейс добавил от имени своей жены Анны миллион крон (202 333 доллара) в фонд. Теперь сироты имели кров, были накормлены и одеты. Медицинский факультет был удивлен, узнав, что американские врачи предложили кандидатуру доктора Фрейда на этот пост. Почему именно Зигмунд Фрейд?