Змий (СИ) - "MikhailSkr"

После небольшой паузы, во время которой тануки раскуривал трубку, а Мэй разливала чай, она продолжила своё повествование.

— Вам должно быть известно, что недавно была уничтожена последняя обитель фэйри кицунэ-обортней, которые заперлись в своём домене у подножья одной из гор Гуйлинь на границе с Вьетнамом, — и получив от старика подтверждающее смеживание очей, которые стали ещё более узкими от накатившего на тануки ещё более благодушного настроения, после упоминания о том, что одна из общих проблем всех жителей Азии наконец прекратила своё существование, кицунэ стала делиться с Кенмэйем подробностями тех событий, свидетелем которых она была лично, — Это вряд ли довели до Вас, почтенный Кенмэй, но заслуги жителей поднебесной в уничтожении угрозы оборотней-людоедов нет никакой. Причиной исчезновения с лица двух миров этих тварей являются ведьмаки. Вам должно быть известно об этой новой расе фейри, что теперь состоит в полном составе на «службе» у католической церкви, вот только превыше всего для их ордена это слова их сюзерена, Святозара Змиева, то есть Нурарихёна. Они все стоят в его Хякки Яко! Святозар лично возглавлял экспедицию, отправленную к нам в Китай, для уничтожение врага людского и вообще всех остальных разумных, населяющих наши миры. Так вот, с ним прибыло двести ведьмаков и все они были архимагами, некоторые из которых достигли этого звания в нескольких магических дисциплинах.

— Двести?! — на словах о числе архимагов-ведьмаков у старого тануки широко распахнулись глаза, а трубка так и зависла перед его раскрытым ртом, куда ранее он её подносил для очередной затяжки, — Откуда… — старик был ошарашен и напоминал сейчас выброшенную на берег рыбу, которая то раззявала, то закрывала свой рот обратно, в попытке вздохнуть. До такой степени тануки был обескуражен и до глубины души поражен. Он то один из немногих знал истинную цену силе архимагов, но даже ему было сложно представить весь разрушительный потенциал, когда речь коснулась такого большего количество магов, обладающих столь невообразимой суммарной силой. При должном мастерстве даже один Архимаг — это уже бедствие планетарного масштаба, но две сотни?

— Всё это время я пробыла вместе с экспедицией под предводительством Святозара, и во время неё архимаги даже не думали что-либо скрывать от посторонних, из которых по сути там была только я. Так вот, из их разговоров мне стало известно, что эти две сотни архимагов — это лишь малая часть магов такой силы, что находится под дланью Святозара/Нурарихёна. Их больше двух тысяч и за право поучаствовать в той самой экспедиции на кицунэ среди архимагов их братства происходили целые баталии, заключающиеся не только в выяснении отношений на полигоне, но и до интриг, в которые втягивали жён, матерей и прочую родню, способную повлиять на решение по поводу кандидатов, желающих поучаствовать в таком «интересном и увлекательном приключении». Последние слова, это цитата одной ведьмачки, что так же была с нами в том рейде. Для них тот выезд был ничем иным, как увеселительной охотой на неопасного зверька, с последующим пикником на природе в компании друзей.

После слов о двух тысячах архимагов, у тануки зашевелилась шерсть на загривке.

— На этой неделе я уже стану частью его семьи, но пока между нами не произнесено клятв и обетов, я посчитала своим долгом предупредить Вас. Вы заменили мне отца, и если бы не Ваша поддержка, я бы уже давно оказалась в гареме одного из глав местных кланов, часть из которых сейчас заседает в совете правления Китая. Именно Вы обучили меня большой части всего того, что необходимо знать уважающему себя аякаши. Переданная же Вам сейчас информация, это меньшее из того, что я обязана Вам за проявленную ко мне заботу и наставничество, — а в завершении своей речи Мэй согнулась в догэдза, низко склонив свою голову к полу, чуть ли не касаясь его лбом.

— Спасибо, лисёнок. Я, конечно, и без твоего предупреждения никогда бы не стал тем разумным, кто оказался был провокатором конфликта, и уж тем более никогда не пошёл бы против Нуры, но за информацию всё равно спасибо. Одно только то, что мне известно о том, что старый пьяница и развратник жив, уже наполняет моё сердце радостью. Встань, пожалуйста, и прими мои поздравления со скорой свадьбой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А когда Мэй разогнулась и выпрямилась, то перед ней оказался небольшой сундучок, и явно не простой. Точнее его содержимое было таковым, так как она не могла своей чувствительностью заглянуть за стенки и крышку этого ларца, вовнутрь. Они прекрасно экранировали и прятали скрытое.

— Это наш общий подарок тебе от меня и твоей покойной матери. Открой его, — и когда Мэй проделала сказанное, то её взору открылся невероятной красоты и очень причудливой формы цветок. Его бутон и отростки, выходящие из него, делали цветок очень похожим на бычью голову. И если в оптическим зрении он был местами от ярко кровавого до бурого цвета, то в энергетическом он сиял от переполняющей его тяжеловесной энергией жизни и праны, что своей структурой олицетворяла мужское начало.

— Отвечая на мучающий тебя вопрос. Этот цветок позволит тебе родить мальчика, наследника своему избраннику. Твоя мама очень хотела когда-то подарить своему любимому сына, а тебе братика, но увы, не успела. Мы добывали его вместе с Кумихой и для этого нам пришлось спускаться в пандемониум[19]. Так что он по праву только твой.

— Спасибо! Спасибо!! Спасибо!!! — было ему ответом и, словно вернувшись в детство, лисичка Мэй повисла у тануки на шее и так же как и когда-то очень давно, несколько веков тому назад, повизгивала от счастья, словно ребенок, зарываясь своим личиком в шею разумного, заменившего ей отца. Правда хоть девочка вроде как уже выросла, это всё равно не сильно повлияло на общую картину, и она всё так же, уцепившись за шею огромного тануки, своими свисающими ногами не дотягивалась ниже его мохнатой груди.

— Ну всё, всё, егоза. Задушишь старика! — по-отечески ласково Кенмэй погладил свою воспитанницу и, аккуратно подхватив рукой за её спинку, снял с себя и вернул не сопротивляющуюся кицунэ на каменный пол пещеры, в которой он много веков назад обустроил своё логово и где по сей день проживает.

— Я очень-очень Вам благодарна! Вы даже не представляете, что для меня значит возможность родить своему суженному сына! — всё ещё с трудом справляясь со своими эмоциями, Мэй транслировала вокруг себя радость и воодушевление. Невозможность рожать никого, кроме себе подобных лисиц, была больной темой всех кицунэ-аякаши, которые влюблялись в кого-нибудь искренне, и в итоге приходили к мысли о невозможности родить своему избраннику наследника.

— Хех… отчего же, очень даже знаю… — взгрустнул старичок, но вот он быстро покинул свои грустные воспоминания и мысли, вновь вернувшись в реальность к Мэй, — Я надеюсь, ты пригласишь меня на свадебную церемонию? Хоть я и не любитель покидать своё логово, как ты знаешь, но на твоём бракосочетании быть обязан. Да и Нуру хочу повидать!

— Конечно!!! Завтра меня ждут дома у Святозара, где того поставят в известность, что я теперь его третья жена, — расплылась она в проказливо-довольной улыбке, — Я уже всё обсудила с его старшей женой и мы пришли к соглашению, осталось теперь сообщить об этом нашему мужчине.

— Оххх… Какие же вы наивные… — насмешливо прозвучало от пожилого тануки на услышанное ранее от Мэй, — если Святозар это мой старый друг Нурарихён, то… Хотя, если он сам не подаёт виду и не выражает… Хм… Ладно, это уже его дело… — а после диалога самого с собой Кенмэй, вновь глянув на свою воспитанницу, произнёс, — Вот вроде бы ты уже взрослая девочка, но порой такая наивная.

Кенмэй был знаком с Нурарихёном более десяти веков, и всё это время ценитель женской красоты и хорошего саке с успехом избегал любых отношений, которые могли его обременить и привязать к чему-либо, не важно, к разумному ли, какому-то месту или даже событию. Нурарихён дорожил своей независимостью и свободой от обязательств перед кем-либо. Тануки не знал точного возраста своего старшего товарища, но когда в начале шестого века н. э. ещё совсем неопытным щенком он был пойман Нурой за хвост в момент, когда пытался стащить, как он думал, у задремавшего путника его продовольствие из походной котомки, Нурарихён уже был одним из самых уважаемых и почитаемых ёкаев Японии, но при всём при этом не имевшим своего Хякки Яко. Он не желал брать даже такую ответственность, ему было проще быть одному. Так что поверить в то, что настоящего Нуру обвели вокруг пальца и без его на то ведома и согласия собираются женить на себе, Кенмэй не мог.