Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг. - Виктор Петелин

Наш Шолохов

«Ранней весною, когда сойдет снег и оттает полегшая за зиму трава, в степи начинаются весенние палы. Потоками струится подгоняемый ветром огонь, жадно пожирает он сухой аржанец, излетает по высоким будыльям татарника, скользит по бурым верхушкам чернобыля, стелится по низинам… И после долго пахнет в степи горькой гарью от выжженной и потрескавшейся земли. Кругом весело зеленеет молодая трава, трепещут над нею в голубом небе бесчисленные жаворонки, толкутся на кормовитой зеленке прилетные гуси и вьют гнезда осевшие на лето стрепеты. А там, где прошлись палы, зловеще чернеет мертвая обуглившаяся земля. Не гнездует на ней птица, стороною обходит и зверь, только ветер крылатый и быстрый пролетает над нею и далеко разносит сизую золу и едкую темную пыль».

Михаилу Шолохову дано великое умение рассказать простыми песенными словами о юности нашего мира, в котором весело зеленеет молодая трава. Он умеет рассказать об удивительной, чистой любви и земной радости Аксиньи, о смертной скорби потерявшего путь Григория, чья жизнь стала черна, «как выжженная палами степь».

На левом берегу Дона, в станице Вешенской, окруженной пейзажами, которые теперь хорошо знакомы миллионам читателей, живет наш Шолохов – строгий, скромный, работящий, пытливый, умный, наш Шолохов – человек большой и красивой жизни, чьи произведения стали бесценным народным достоянием.

Рядом со своими героями живет писатель, ходит с ними на охоту, ездит на рыбалку, делит с ними нелегкие труды в райкоме партии, на колхозном собрании, в доме и в Верховном Совете.

Михаил Александрович Шолохов – большевик, писатель, академик – талантливо, правдиво и ярко отобразил великие годы в истории нашего народа. Советским правительством он награжден орденом Ленина, а сейчас удостоен нового почетного звания сталинского лауреата.

В сильных и смелых художественных образах Шолохов – патриот социалистической отчизны – повествует глубоко, взволнованно и верно о нашей жизни, о самом героическом периоде мировой истории. Его произведения помогают народу бороться за коммунизм. Это и есть высшая оценка деятельности гражданина Советской страны.

Шолохов продолжает в своем творчестве благотворные традиции реалистической литературы, давшей миру Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова, Горького. Шолохов учит народ, учась у народа, у великой партии коммунистов, у человека, чье имя вдохновляет на подвиги во славу нашей родины – у Сталина.

Советская литература вправе гордиться многими своими победами. Нам дороги имена таких писателей революции, как Фурманов, Серафимович, Алексей Толстой, Фадеев, Всеволод Иванов, Николай Островский. И совершенно особое место занимает в нашем сердце автор «Поднятой целины» и «Тихого Дона». Среди многих голосов мы всегда отличим его мужественный, полнокровный, неторопливый, обаятельный рассказ.

Нет такого уголка в нашей стране, где бы не зачитывались вдохновенными шолоховскими страницами. Миллионы людей читают одно из самых величественных произведений нашей эпохи – роман Шолохова «Тихий Дон». Все ранние рассказы Шолохова были только своеобразным подступом к «Тихому Дону». Четырнадцать лет своей жизни посвятил Шолохов этому роману. («Тихий Дон» начат в 1926 году, закончен в 1940 году). Изучая жизнь и быт донского казачества, постоянно общаясь с живыми героями романа, с чисто научной добросовестностью и полнотой исследуя историю Дона и документы империалистической и гражданской войны, превосходно овладевая сокровищами народного творчества, Михаил Шолохов на протяжении четырнадцати лет создал монументальную эпопею.

«Тихий Дон» – не просто роман о донских казаках и не хроника мелеховской семьи; это, прежде всего, художественное произведение огромной философско-психологической глубины. Тщетно было бы сводить масштабы «Тихого Дона» к изображению горестной и бесславной судьбы Григория Мелехова и бесконечно спорить о возможностях обретения этим героем иных путей. Как истинный художник, как писатель, свободный от узколирического субъективизма, Михаил Шолохов словно идет по гребню высокого горного кряжа, откуда видны не только судьбы отдельных людей, но и исторические пути человечества.

Более ста лет тому назад, наблюдая ход восстания новгородских военнопоселенцев, Пушкин назвал это движение подлинной трагедией, требующей тревожно-взволнованного внимания художника, который, по мнению величайшего русского поэта, обязан был в такую эпоху отвернуться от «собачьей комедии» мелкотравчатой повседневности и обратить свои взоры к величественной, потрясающей трагедийности народного движения.

Как подлинный художник, Михаил Шолохов увидел прежде всего эту глубоко волнующую благородную трагедийность борьбы человечества за свободное будущее, чутким сердцем художника постиг тот несравненный по величию пафос общенародных страстей, который, вмешиваясь в судьбу человека, оставляет на этой судьбе свою печать. И счастье тому, кто поймет, куда несется величавый поток событий, и безраздельно соединит свою жизнь с движением этого потока; и горе тому, кто, ослепленный, устремит себя против движения. Печальна и жалка его участь.

Не боясь впасть в ошибку, можно сравнить философски-психологический замысел «Тихого Дона» с замыслом пушкинского «Медного всадника». Тот, кто поймет животворящий источник вечной красоты «Медного всадника», тот не может не понять смысла «Тихого Дона».

Подлинный и неповторимо прекрасный герой пушкинской поэмы – это сама история человечества, история, безудержно и неотвратимо стремящаяся вперед, история, художественно воплощенная в образе Медного всадника. Как и Пушкин, мы сострадаем бедному Евгению, чьи идеалы разбиты историей, мы печально следим за тем, как этот одинокий человек идет к гибели, но мы не можем не понять, что это неизбежный удел тех, кто хотел отстоять окно своей лачуги от великой стихии. И мы проникаемся чувством глубокой гордости за человечество и, грустно прощаясь с Евгением, приветствуем того, из чьих уст исходит творящее – «да будет!».

Мы взволнованы и встревожены судьбой Григория Мелехова, Аксиньи, Натальи, Дарьи; нас печалит одинокий и страшный конец Григория; но мы понимаем неизбежность такого – именно такого – конца; и проникаемся чувством гордости за нашу эпоху

и, постигая величие общенародного движения, слышим в шолоховской эпопее могучее, жизнеутверждающее – «да будет!».

По глубине проникновения в трагедийность событий, по изумительно широким горизонтам, по эпическому изображению сотен героев, чье общее имя – народ, по глубине философского обобщения «Тихий Дон» – несравненное произведение нашего времени.