Исследование о природе и причинах богатства народов - Адам Смит

1. «Удивление» Смита. Это разрыв цепи в строках схемы (1), например перескок с 1-й строки сразу на 3-ю или же на более отдаленную строку. Особое значение имеет, конечно, скачок типа (n) → (n + 1). Тогда монотонная последовательность строк (1), (2), (3) и т. д. явным образом нарушается, но в результате образуется единое целое. Таким способом, например, разум избавляется от «дурной бесконечности», требуя для себя смысла и цели даже в том случае, когда их не имеется. Разум осуществляет, стало быть, здесь некоторое «насилие» («violent» Смита) над эмпирическим материалом.

«Удивление от неожиданности» (II.8). Это когда элемент Xi среднего столбца схемы (1) оказывается стоящим именно на данном месте; на этой строке k, а не на какой-то другой (топика схемы). В противном случае единая цепь типа (1) распадается на ряд отдельных цепочек, не связанных друг с другом, и общего единства не достигается. По-прежнему остается брешь.

«Удивление от радости» и «удивление от горя». Они интересны тем, что соответствующая перестановка элементов Xi, как показывает Смит (I.6), не взаимно обратима. Схема (1), стало быть, имеет некоторое направление эволюции. На этом принципе, в частности, может быть основана «праксеология» (в духе Е. Е. Слуцкого) – как учение об оптимальных стратегиях поведения индивидов и систем в практической деятельности.

2. «Изумление» Смита. Это когда вся последовательность (1) → (2) → … → (n) → (n + 1) рассматривается как единое целое, т. е. как пришедшая к замыканию через элемент X–X в результате ряда перестановок элементов. Такая последовательность действительно представляется сознанию как единственная в своем роде, как «самоочевидность», данность самому себе безо всяких дальнейших отсылок и обоснований.[374] Тогда сознание просто созерцает этот порядок и наслаждается этим порядком. «Рынок» в «Богатстве народов», видимо, и был для Смита известным механизмом, приближающим к такому порядку. Но как ученый, он вряд ли мог на этом настаивать, а иногда и делал показательные оговорки (о значении «Навигационного акта», например). В целом важна простота и красота конструкции, которая может изумлять и сама по себе.[375]

3. «Восхищение» Смита. Это когда схему (1) удается найти в исследовании возвышенных предметов (на Небе или в области общечеловеческой морали). Отсюда его увлеченное повествование об отцах-основателях астрономических систем – Гиппархе, Птолемее, Копернике, Ньютоне.

Резюме. Общая логика действия триады Смита заключается в том, чтобы от схемы типа (1) перейти к некой схеме (2), которая была бы такой же по структуре, но с другим набором элементов и расположенных в ином порядке.[376] Сначала деятельность воображения нарушает целостность схемы (1), выбивая из нее некоторые элементы Xi. Затем воображение группирует разрозненные элементы заново, причем в этом переходном процессе получаются наибольшие трудности и несообразности (см. частое употребление Смитом термина «irregularities»). Они связаны не только с трудностями подбора новых подходящих элементов, но и со сложностью начальной схемы (чем длиннее ее история, тем сложнее проводить перегруппировку), а также с длиной переходного периода, в котором высоко значение неуверенности, неустойчивости и неопределенности.[377] И затем – коль скоро найденное вовсе не гарантировано, а часто воспринимается как озарение, – получается новая счастливая комбинация, реализующая схему (2). Здесь сознание испытывает «Изумление». Разумеется, это чувство может быть вызвано и схемой (1), которую, скажем, восприимчивое и наивное еще сознание впервые находит в природе, просто путем наблюдения красот природы и небесных тел (таковы античные системы астрономии).

Публикуемый ниже текст «Истории астрономии» (с изложением «принципов, которые ведут и направляют философские исследования») был написан Смитом в период до 1758 г.[378] Критически настроенный к своим рукописям Смит перед смертью в 1790 г. сжег их почти все, а эту, тем не менее, оставил. В строгом смысле она представляет собой одну из трех рукописей, посвященных философскому поиску связующих принципов.[379] Она была издана в 1795 г. душеприказчиками Смита и затем неоднократно переиздавалась. В XX в. ее издавали в полном варианте в 1967-м и 1975 гг., потом перепечатывали, в т. ч. в «Глазговском издании», добавив необходимые комментарии и примечания.[380] В настоящем издании перевод сделан по «Глазговскому изданию» (т. III), т. е. фактически, по первому изданию рукописи 1795 г. с необходимыми корректурами.

Текст «Истории астрономии» представляет собой первую (но самую важную) часть триптиха по исследованию философских принципов познания. В подробных примечаниях к тексту перевода мы старались передать, во-первых, современные данные из астрономической науки, насколько это оказалось возможным, во-вторых, прочертить параллели с другими работами Смита, как зрелыми, так и ранними. В этом отношении мы следовали в основном за работой редакторов «Глазговского издания». Текст четко делится на две части. Первая (подразделы I–III) посвящена, собственно, принципам, которые можно осмысливать и обобщать далее (см. выше). Вторая (подраздел IV) посвящена непосредственно истории астрономии вплоть до трудов И. Ньютона.[381]

Серьезное внимание на «Историю астрономии» стали обращать со второй половины 1960-х годов,[382] хотя еще раньше Й. Шумпетер в «Истории экономического анализа» называл этот очерк «жемчужиной в коллекции трудов Смита». Интерес ученых был обусловлен тогда, с одной стороны, новыми тенденциями в философии науки (Т. Кун, И. Лакатос), а с другой – ощущением исчерпанности идейного потенциала в рамках «Богатства народов». В нашей литературе на значение текста указывалось А. В. Аникиным, в частном разговоре – известным современным специалистом по истории экономической мысли И. В. Филатовым (МГУ им. М. В. Ломоносова). Весть о желании издательства «Эксмо» возобновить работу над серией «Антологии экономической мысли» и подготовить второе издание тома А. Смита, в немалой степени, побудила, в конце концов, взяться и выполнить эту работу.

Wonder – изумление

Surprise – удивление

Admiration – восхищение

Sentiments – чувства

Emotion – эмоция

Impression – впечатление

Passion – страсть

Sensations – переживания, ощущения

Grief – горе

Joy – радость

Conceiving – восприятие, постижение

Sorrow – скорбь

Custom – привычка

Habit – обычай

Habitual mood – привычное настроение

Senses – внешние органы чувств; сознание; ощущения (по контексту)

Imagination – воображение, структура мысленных образов

Natural career of the imagination – естественный ход деятельности воображения

Frame of the imagination – структура воображения

Ideas – мысленные образы

Fancy – деятельность фантазии (отличается от воображения)

Mind – разум

Reason – разумное основание

Object – объект

Chain of intermediate events – цепь промежуточных событий

Succession of objects – последовательность объектов

Train of things – последовательность вещей

Train of events – последовательность событий

Constitution of things – порядок вещей

Order of succession – порядок следования последовательности

Coherent chain of things – связная последовательность вещей

Uncertainty – неопределенность

Принципы, которые ведут и направляют философские исследования; иллюстрируются на примере истории астрономии [написано не позднее 1758 года]

Оплакиваемый многочисленными людьми автор этих «Очерков» передал их в руки друзей для надлежащего использования с их стороны; непосредственно перед смертью автор уничтожил многие другие рукописи, которые он считал неподходящими для появления в публичной печати.[384] Когда переданные рукописи были просмотрены, оказалось, что большое число их является частью плана, когда-то составленного автором, желающим дать связанную в единое целое историю гуманитарных наук (liberal sciences) и изящных искусств (elegant arts). Прошло много времени с тех пор, как автор счел необходимым отказаться от этого плана, слишком обширного; части его, однако, хотя и шли по жизни вместе с автором, оставались без внимания последнего до самой смерти. Друзья автора, однако, убедили его в том, что читатель найдет в этих частях то самое счастливое связанное единство, то самое полное и точное выражение и ту самую наглядную иллюстрацию [плана], которые столь заметны в других его работах; и что хотя будет трудно много добавить к широкой известности автора, справедливо приобретенной им благодаря другим его сочинениям, эти рукописи будут читаться с радостью и удовольствием.