Дипломатия Волков. Месть Драконов. Отвага Соколов - Холли Лайл

Но Ри и его девка вместе с этим своим дядей в долгу перед ним не только за похищение дочери. Как только Алви окажется в безопасности, они сполна заплатят ему за все.

— Сколько еще осталось, Эйоуюэль? — крикнул он. Пилот повернулся к Криспину:

— Мы уже рядом. Вы можете убедиться в этом, взглянув в мое окно.

Дым, окутывавший долину, не дотягивался до Дома Галвеев. Здание прилепилось к горе, словно к острову, окруженному белыми морскими водами… бесстрастный лунный свет ложился на его угрюмые стены, казавшиеся в ночи руинами. Ни одного огонька не было заметно в окнах дома. Но Криспин знал, что враги его скрываются именно там, где умерло Зеркало Душ, откуда вырвались на волю его чары. Здесь его ожидала добыча: робкие, прячущиеся во тьме кролики, ждущие, когда волк разроет их нору.

Криспин облизнулся. Язык его уже ощущал вкус их крови; в будущем для этих людишек не было места. Среди своих солдат он один-единственный оказался без оружия — он сам станет своим мечом. Но это потом, а пока главное — безопасность Алви. Как только ей перестанет угрожать опасность, он позволит себе стать Карнеем, даст закипеть крови, разрешит собственной шкуре Трансформироваться. Он целиком предастся экстазу и безумию убийства. Отмщая за Алви и за себя самого, он насладится смертью людей, столько навредивших ему.

— Нужно спустить людей на канатах, — снова повернулся к нему пилот. — У нас есть только один шанс причалить, и если они не сумеют этого сделать, то разобьются о стены или свалятся с утеса.

Криспин кивнул. Подобранные пилотом люди, умеющие действовать ночью и обученные для выполнения опасных миссий, вроде предстоявшей им теперь, встали со своих мест и через люк выбрались наружу, в ночь, к якорным канатам, сложенным на окружающем гондолу трапе. На каждом из них были плотные кожаные перчатки, кожаные штаны, прочные куртки и тяжелые сапоги. По сигналу Эйоуюэля они бросили вниз канаты и, обхватив их ногами и руками, скользнули вниз.

Эйоуюэль позволил себе короткую и злую усмешку, глянув на удаляющуюся спину Криспина. Он провел не один месяц в трудах, дожидаясь этой ночи и этой возможности. Он изображал верность, не поднимал головы и работал на нового хозяина словно трудолюбивый осел, не забывая при этом во время тренировочных полетов устраивать несчастные случаи для ненадежных людей: так чтобы верные ему не понесли никакого ущерба. Хороший пилот всегда мог это сделать.

Теперь будущее их зависело от численности и неожиданности. Преимущество в числе людей было на стороне Криспина. Однако — быть может — фактор неожиданности перевесит его.

Кейт, Дугхалл и Ян наблюдали за воздушным кораблем, стоя у двери на первом этаже. Кейт услышала звук приближающегося аэрибля еще до того, как он поднялся над облаком дыма, словно пловец, вынырнувший, чтобы глотнуть воздуха. И когда она воочию увидела воздушный корабль, во рту ее пересохло, а сердце отчаянно забилось. Все трое были готовы к сражению — так, как могут быть готовы трое солдат к натиску целого войска, подступающего к их укреплению, когда не известны ни число врагов, ни их реальная сила.

Криспин укрыл своих солдат от магии, и теперь Дугхалл не мог разрушить защитные чары, даже если бы захотел это сделать. По его мнению, мертвецы дома Галвеев по-прежнему должны были защищать живущих в нем, но силу усопшим давало жертвоприношение плоти, которой они не получали уже давно — если не считать дряхлых останков Аларисты. Значит, мертвецы окажутся бессильны против врагов. Но Дугхалл и не ждал от них особой помощи, полагая, что они сумеют разве что немного замедлить продвижение Криспина и его отряда по дому. Впрочем, могло оказаться, что они теперь не способны даже на это.

Аэрибль медленно приближался, моторы его ровно жужжали. Оказавшись над посадочным полем, пилот разом выключил двигатели по одному из бортов машины, развернувшись при этом так, что аэрибль продолжил свое движение, но уже кормой вперед. Потом он снова запустил моторы и внезапно, выбрав точный момент, остановил их все сразу. Спустя мгновение под брюхом аэрибля повисли люди, раскачивающиеся на причальных канатах, словно паучата под телом матери-паучихи.

Кейт едва могла дышать.

— Я знала лишь одного пилота, умевшего так управляться аэриблем. Он хотел научить меня этому способу причаливания, очень и очень сложному. И этот же пилот принадлежал к числу немногих храбрецов, готовых к ночным полетам.

Ян и Дугхалл смотрели на нее, ожидая продолжения.

— Его зовут Эйоуюэль, — сказала она. — Он — мой друг.

— Тот самый крепкий молодой рофетианец, который вез нас из Халлеса и с которым мы и остальные пленники Сабиров бежали из нашей в тюрьмы на следующее после пленения утро?.. Да. Я отлично помню его, — кивнул Дугхалл. — Кажется, я отчитал его тогда за то, что он учил тебя летать на аэрибле. Боюсь, что он не слишком тепло вспоминает обо мне. Но теперь весь вопрос в том, с какими чувствами он вспоминает тебя.

Он искоса бросил взгляд на Кейт.

— Я бы доверила ему свою жизнь.

— Даже теперь? Когда он везет к твоему дому людей, которые хотят убить тебя?

— Всю свою жизнь, — повторила она.

— Ну, ладно, — задумчиво произнес Дугхалл, — возможно, это и неплохо. Полагаю, это действительно неплохо. Если мы сумеем пробиться к нему, быть может, он вытащит нас отсюда. Иного способа спастись в этих обстоятельствах у нас нет. Я уже насчитал сорок человек на причальных канатах, но аэрибль может вместить в три раза больше. По-моему, Криспин Сабир действительно решил расправиться сегодня с нами.

В окошко заложенной на засов двери было видно, как люди Сабиров легкими и полными изящества движениями соскальзывали с веревок на землю и бежали к кабестанам. Буквально через мгновение они закрепили канаты на барабанах и принялись крутить их, притягивая аэрибль к земле.

— Хорошая работа, — сказал Ян, извлекая меч из ножен. — Я еще не видел таких людей, которые могли бы так ловко посадить этот корабль. Умереть от рук таких мастеров не стыдно.

— Эта мысль не вселяет в меня радости, — ответил Дугхалл. — Когда кости мои были стары, они чувствовали в смерти друга, который скоро заберет мою душу и тем самым покончит с их страданиями. Теперь они снова молоды, и я вожделею жизни, как юноша близости со своей барышней.

— Тогда обними свою неверную красавицу за все ее мягкие места и держи покрепче, — негромко сказала Кейт. — Они уже идут сюда.

Криспин спрыгнул на землю посреди отряда солдат. Он хотел войти в дом в человеческом обличье, чтобы встретить дочь, будучи человеком, а не зверем. Он хотел, чтобы она полюбила его, чтобы поняла, что он пришел именно за ней, что он готов ради нее на все, даже с риском для жизни. Карнеем он станет потом — чтобы отомстить, и Алви не увидит этого. Он не позволит ей узнать темную сторону его природы. Дочь станет его сокровищем, нежно лелеемым и бережно хранимым, и когда-нибудь они вместе сделаются богом и богиней.