Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров

Бац!

Качнувшись влево, Вожников тут же проворно перенес тяжесть тела на правую ногу и с большим удовольствием ударил наглеца в печень!

– Вот вам хук справа, милостивый государь!

Опонас скрючился, выронив нож и беззвучно хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

– А вот вам – и прямой в переносицу! Извольте-пожалте!

Бац!

Словно воздушный шар, из которого вдруг в один миг выпустили воздух, молодой тать отлетел навзничь и, теряя сознание, тяжело завалился в траву.

– Нок… раз, два, три, четыре… – пустился в отсчет князь.

Сверзившийся с кручи отрок тем временем поднялся на ноги:

– Ой, княже, княже! Там…

– Не мешай, Сенька… шесть, семь, восемь… десять… Полный нокдаун! – подмигнув мальчишке, Вожников весело засмеялся, кивая на валяющегося в траве татя. – Поди, бедолага и не ведал, что тут вот у них, в Кашине, обычно кандидаты в мастера спорта по боксу прогуливаются. Вот в таких вот укромных местах. Эй! Да что ты ревешь-то, парень?

– Там… там Иринка… она…

– Иринка там? А ну-ка, беги на паперть за воинами. Мыслю – дружинники еще не далеко ушли. Вот тебе… – сняв с руки золотой браслет, украшенный средней величины изумрудами, смарагдами и прочей хренью – гламурный подарочек любимой супруги, княгини Еленки, ко дню ангела – Вожников протянул его парню:

– Покажешь дружинникам. И всех их – сюда. Скажи – я приказал, князь великий!

Иринка лежала в людской, на широкой, застланной лоскутным одеялом, лавке, изодранное платье ее сменили на другое, новое, и солнечный, проникавший сквозь широкое, с поднятым переплетом, окно, лучик высвечивал огоньком красную вышивку по всему вороту, такую же, как и на рукавах, и на подоле. Под платьем едва заметно вздымалась грудь, и столь же незаметно сквозь приоткрытые губы вырывалось дыханье. Светлые, вырвавшиеся из-под перевязывающей голову тряпицы, волосы золотом разметались по подушке… чуть шевельнулись ресницы…

Сидевший рядом с лавкой, на небольшом сундуке, Сенька осторожно погладил спящую девушку по руке, вздохнул, прислушался к дыханию… да не услышал – свое собственное сердце билось так громко, что заглушало все остальные звуки, кроме разве что деловитого жужжания невзначай залетевшего в людскую шмеля.

– Вот ведь гад! – выругался на шмеля отрок. – А ну, улетай! Улетай, кому говорю, живо. Вот – так-то лучше.

Глянув на девушку – не разбудил ли? – Сенька все ж решил посмотреть повнимательней, склонился, заглянул в глаза… и вдруг поцеловал спящую в губы! Да сразу же испуганно и отпрянул, даже оглянулся зачем-то… А ничего не случилось, Иринка как спала, так и спала себе, разве что ресницы чуть дрогнули… да отрок того не заметил! Набравшись смелости, поцеловал еще раз – на этот раз уже дольше… а потом…

Потом Ирина вдруг резко распахнула очи – жемчужно-серые, насмешливые…

– Ой! – только и вымолвил Сенька.

Смутился, покраснел до корней волос.

А девушка вдруг улыбнулась! Взяла парня за руку:

– Нравится со мной целоваться, Арсений?

Прямо так и спросила, да еще по-взрослому назвала – не какой-нибудь там Сенька – Арсений!

Отрок не знал, что и ответить, слюну переглотнул:

– Н-нравится… Ты очень, очень красивая, Иринка!

– Ишь ты, красивая… А замуж меня возьмешь?

– Замуж?! Ах… да-да, конечно! Правда, если ты…

– Что – я?

– Если ты согласишься…

– Хм… – девушка потянулась, прищурилась. – Ну, что застыл-то? Целуй еще! Я-то ведь спала… вот и не ведаю, мне-то самой понравится или нет?

Сенька поспешно склонился, обнял девчонку за плечи…

Кто-то зашагал по крыльцу. Не совсем вовремя… Нет! Похоже, не сюда…

– Ой! – Ирина вдруг встрепенулась, приподнялась.

– Тихо, тихо, милая. Лежи!

– Какое там лежи! Тот тать, в кустах, там… я ведь его раньше видала, узнала. Тот это, что из тех лиходеев, что… Ох, Сенька! Надобно срочно доложить все князю!

Отоспавшись, Вожников с утра провел тренировку, проверил своих людей, а ближе к обеду уже играл с кашинским князем Василием в карты, в подкидного дурака. Играли с азартом, весело, и покуда по маленькой – две деньги за проигрыш. Князь Василий Михайлович – или попросту, Михалыч – все обликом своим и повадками напоминал вовсе не средневекового феодала, а председателя колхоза из какого-нибудь давнего советского фильма. Дородный, с пушистыми усами, стриженный в кружок, кашинский князь не любил бросать слов на ветер, болтать почем зря. Человеком он слыл порядочным, честным, и в сельском хозяйстве, в отличие от многих своих коллег, разбирался отменно – знал, что, где и когда сеять, почитывал Агриколу, а всех, путавших яровой клин с озимыми и не ведавших, чем нетель отличается от стельной коровы, считал людьми пустяшными и недостойными доброй беседы. Для Егора же князь-председатель все же делал исключение – все ж тот был его непосредственным начальством, сюзереном, да и вообще слыл человеком дельным, не в трехполье, так в деньгах да прочем хозяйстве разбирался дюже, и спросить со всех умел – не забалуешь!

– А вот я те – вальта! – прищурившись, шваркнул картой Егор.

Кашинский волостель хмыкнул:

– Вальта? А мы его – царевной, царевной! Опа!

– А вот тебе, Михалыч, еще валет!

– А тузом его в дышло!

– Вот те туз! Что смотришь? Козыря, я чаю, кончились? Ага… вот те два шестака – на погоны!

– Куда-куда? Ай, ладно…

Князь махнул рукой и, бросив карты на стол, расхохотался, затряс плечами. Замечательный человек, славный, ему б еще вместо кафтана атласного – серый габардиновый пиджак со звездой героя соцтруда на лацкане, да вместо коня – «козелок» с тентом. Ну, и агронома с парторгом в придачу. Нет! Парторг – все ж таки это лишнее, а вот хороший бухгалтер…

– О чем задумался, гостюшко?

– Счетовода доброго тебе, Василь Михалыч, пришлю вскоре. Не откажешься?

– Не откажусь, – князь-председатель потер большие крестьянские ладони. – Что я, совсем дурень, что ли? Добрый счетовод – в хозяйстве не помеха.

– Да много кто не помеха, – улыбнулся Вожников. – Ну, зоотехники у тебя свои есть, трактористы, за неимением МТС, без надобности, а вот врач или фельдшер… этот бы пригодился точно!

– Кто-кто пригодился бы? – переспросил кашинский князь. – Ты, княже великий, извиняй, я на ухо-то туговат, могу не расслышать.

– Я про лекаря говорю, – пояснив, Егор потянулся к стоявшей на столе кружице с ядреным квасом. – Не помешал бы тебе и лекарь, да…

В этот момент в дверь вежливо постучали.

Василий Михайлович повернул голову:

– Кто там еще?

– Какие-то отроцы к великому князю пришли, – заглянув, поклонился тиун. – Парень да девка. Грят, с докладом важным.

– С важным, так зови, пущай входят, – улыбнулся Вожников. – Догадываюсь я, что там за отроцы… послушаем, что скажут.