Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Коллектив авторов

5

Немецкий историк Фриц Фишер и его последовали указывают, что, хотя эта записка датирована 9 сентября 1914 г., намеченного в ней курса правящая элита Германии придерживалась по крайней мере с лета 1913 г. (ее центральным пунктом было создание той же «Mitteleuropa»). Оппоненты Фишера, в свою очередь, убеждены в сиюминутном характере этого документа и полагают, что он представлял собой не более чем изложение условий «сделки», которую в тот (благоприятный для себя) момент Германия была готова заключить с Францией и Англией (Keithly D. M. Did Russia also have War Aims in 1914? // East European Quarterly. 1987. Vol. 21. № 2. P. 139). Фактически предметом полемики выступает время появления «программы войны», а равно вопрос, существовала ли такая, одобренная правительством Германии, программа вообще.

6

О территориальных притязаниях пангерманистов на востоке Европы можно составить представление по условиям Брест-Литовского мирного договора от марта 1918 г., который, как утверждают немецкие историки, явился реализацией именно их программы. Об аннексионистских планах правящих кругов Германии в отношении своих западных соседей см.: Gatzke Hans W. Germany's Drive to the West (Drang nach Westen). A study of Germany's western war aims during the First World War. Baltimore, 1950.

7

Обсуждались и варианты раздела Польши между Германией и Австро-Венгрией либо создания формально независимого, а на деле марионеточного Польского государства, подконтрольного австро-германской администрации.

8

Из внутренней переписки британской дипломатии, которую изучил канадский историк Кит Нейлсон, видно, что Форин офис в этот период был гораздо более озабочен обеспечением собственных интересов в Персии и Центральной Азии // См.: Neilson К. Britain and the Last Tsar. P. 334–339.

9

Назначение 58-летнего генерала Лимана на должность начальника германской военной миссии в Турции состоялось в июне 1913 г. Его пятилетний контракт с турецким правительством был подписан в октябре, но к исполнению своих обязанностей он приступил лишь 20 декабря 1913 г. Инструктируя Лимана, кайзер настаивал, чтобы тот «германизировал» турецкую армию, дабы превратить Турцию в инструмент германской политики на Балканах в противовес России (Strachan H. The Outbreak of the First World War. P. 15). Согласно контракту, помимо командования 1-м корпусом турецкой армии, на который была возложена защита столицы и проливов, немецкий генерал вошел в состав Высшего военного Совета Турции, стал руководителем ее военно-учебных заведений и прямым начальником всех иностранных офицеров, состоявших на службе Оттоманской империи (Аветян А.С. К вопросу о роли миссии Лимана фон Сандерса. С. 58–59, 62–63). По данным русского Военного министерства, вместе с ним в Турцию прибыли 40 «лучших офицеров германской армии» — специалистов по штабной работе, крепостной артиллерии и др., к которым в 1914 г. присоединились еще 30.

10

Описанные Адамовым опасения Петербурга были далеко не беспочвенны. Князь Карл Лихновски, в предвоенные годы германский посол в Лондоне, позднее признавал, что целью «политических вожделений» Берлина в Малой Азии «являлось господство на Босфоре». — Мемуары князя Лихновского. Моя миссия в Лондоне, 1912–1914 гг. // Международная политика и мировое хозяйство. № 7. Пг., 1918. С. 42.

11

Генеральным инспектором турецкого флота тогда был британский адмирал, и это в определенной мере дополнительно связывало Лондону руки в его отношении к миссии фон Сандерса.

12

15 января 1914 г. Лиман фон Сандерс был произведен в маршалы Порты и назначен генерал-инспектором всех сухопутных сил Османской империи.

13

Предложения Дурново, таким образом, фактически совпадали, хотя и в более широком формате, с давним планом германского императора (который в какой-то мере разделял и С.Ю. Витте) о создании континентальной антибританской лиги. Подробнее об этом плане см.: Рыбачёнок И.С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи и методы. М., 2012. С. 139–141.

14

Исторической правды ради отметим, что, согласно дневниковым запискам великого князя Николая Михайловича, Распутин доверительно сообщил князю Ф.Ф. Юсупову (который по горячим следам и поведал об этом великому князю, а затем повторил существо дела в своих воспоминаниях), что в конце 1916 г. грядет заключение сепаратного мира с Германией. Тогда, заметим от себя, получает объяснение и всплеск интереса к этому вопросу немецкой и европейской прогерманской печати, включая упомянутую публикацию газеты швейцарских социал-демократов о возможных условиях такого соглашения (только в октябре 1916 г. та же “Berner Tagwacht” поместила целую серию редакционных материалов на этот счет), и регистрацию именно осенью 1916 г. Рейхсбанком немцев-держателей русских ценных бумаг для облегчения послевоенных финансовых расчетов с Россией (подробнее об этом см. параграф «Проблема “русских долгов”: от Брестского мира к Берлинскому финансовому соглашению 27 августа 1918 г.» в части III настоящей книги). По утверждению Юсупова, угроза сепаратного мира главным образом и заставила его и других заговорщиков поспешить с убийством придворного «божьего человека» 16/29 декабря 1916 г. [Записки Николая Михайловича Романова // Красный архив. 1931. Т. 6(49). С. 99]. Опираясь на эти свидетельства, можно предположить, что Распутин как минимум замышлял выступить «мотором» этого начинания с русской стороны.

15

Только в 1906–1908 гг. по ее рекомендациям из армии по возрасту или служебному несоответствию было уволено около 4,5 тысяч офицеров командного состава, в том числе 337 генералов (Ростунов И.И. Русский фронт Первой мировой войны. М., 1976. С. 40). С тех пор единовременных «чисток» такого масштаба в царской армии, в отличие, скажем, от французской первых месяцев мировой войны, не производилось.

16

А.С. Лукомский вспоминал: «В мирное время ничего не было сделано для перевода частной промышленности на заготовки для надобностей армии» (Воспоминания генерала А.С. Лукомского. Т. 1. С. 56); А.И. Деникин также отмечал: «Перед войной не поднимался вовсе вопрос о способах усиленного военного снабжения после истощения запасов мирного времени и о мобилизации военной промышленности» (Деникин А.И. Путь русского офицера. С. 280).

17

Россия в этом смысле не была исключением. По оценке британских спецслужб, в предвоенные годы на каждого английского разведчика-профессионала в Центральной Европе приходилось 5–6 германских тайных агентов в самой Великобритании // Bywater and Ferraby. Strange Intelligence. P. 32.

18

В военной теории начала XX в. господствовало убеждение, что победу в войне одержит тот, кто первым нанесет удар. Поэтому армии всех будущих ключевых участников мировой войны были нацелены на активные наступательные действия с самого начала войны.

19

Часто на этом базировались характеристики России как «младшего партнера» или даже «прислужницы» своих союзников, рассуждения о ней, как о «второстепенном элементе» Антанты (см., напр.: Соловьев О.Ф. Обреченный альянс. М., 1986. С. 13–14). Правда, были и авторы, которые, говоря о плане предвоенной дислокации русской армии, составленном ГУГШ, в таком же разоблачительном пафосе бичевали его «капитулянтским» перед Германией и готовившим «удар в спину» союзной Франции // См.: Меликов В.А. Стратегическое развертывание: (По опыту первой империалистической войны 1914–1918 г. и гражданской войны в СССР). Т. 1. М., 1939. С. 228.

20

Историк Дж. Снайдер вслед за отечественным военным специалистом 1920-х гг. А.М. Зайончковским назвал этот план продуктом компромисса «противоположных взглядов» генералов Алексеева и Данилова (последнего — как сторонника антигерманского приоритета русского военного планирования) «на стратегические цели и потенциал России» (Snyder J. The Ideology of the Offensive. Military Decision Making and the Disasters of 1914. Ithaca and London, 1984. P. 166). Другой современный американский автор усматривает в этом плане «опасный компромисс», который обрекал русскую армию на одновременное наступление по «двум расходящимся стратегическим направлениям» // Мэннинг Б. Фрагменты одной загадки. С. 86.

21

В одном из недавно изданных на Западе солидных научно-популярных изданий этот драматичный эпизод представлен следующим характерным образом: «Наступление германских армий через Бельгию и северную Францию было впечатляющим. Французы в ответ попытались атаковать в Лотарингии, но дело едва не закончилось их национальной катастрофой. Францию спасла железная воля ее главнокомандующего генерала Ж. Жоффра. Благодаря своему уму и силе характера, он смог смириться с крахом своего первоначального плана, бросить войска в историческую контратаку немецкого правого фланга, и свершилось “чудо на Марне”. Немцы были вынуждены отступить и окопаться» // Bourne J. Total War I: The Great War // The Oxford Illustrated History of Modern War / ed. by Ch. Townshend. Oxford and New York, 1997. P. 102.