Страсти ума, или Жизнь Фрейда - Ирвинг Стоун

– Да. Анна хочет навестить Софию и ребенка.

– Хорошо. Она может остановиться там на пути в Англию. Я обещал ей, что она проведет лето в семье Эммануэля, как я, когда был в ее возрасте и отец наградил меня поездкой за успешную сдачу экзаменов на аттестат зрелости.

– Считает ли доктор Цвейг, что нам следует поехать в Карлсбад?

– Такую рекомендацию он дал. Почему бы не провести большую часть июля на вилле «Фазольт», затем август – в Южной Далмации? В сентябре ты сможешь сопровождать меня в Дрезден на конгресс. Это славный город, быть может, самый колоритный в Германии.

Его интерес к политике не выходил за рамки интереса простого человека; он ежедневно читал газеты, не придавая особого значения международным новостям в отличие от Альфреда Адлера и его друзей – завсегдатаев кафе, которые ежедневно читали несколько иностранных газет. Политический кризис, угрожавший Зигмунду, его семье и друзьям, мог быть вызван вступлением в должность мэра Вены Карла Люгера. Он был избран на этот пост, но не утвержден императором Францем–Иосифом из–за его антисемитской избирательной платформы. Однако когда Люгер был повторно избран и принес присягу, он заявил:

– Я сам буду решать, кто еврей, а кто нет.

Люгер объявил ряд своих друзей неофициальными арийцами и назначил некоторых на посты в своей администрации. Он проявил себя прогрессивным мэром. Во время его правления, до смерти в 1910 году, антисемитизм оставался приглушенным. Это, естественно, успокаивало.

В течение нескольких лет военные тучи отбрасывали свою тень на венские газеты. Зигмунд вчитывался в сообщения, но было трудно распознать, где блеф, а где гроза. Карл Абрахам присылал из Берлина успокаивающие письма, что войны не будет. В таком же духе писал ему из Будапешта Ференци. Эрнест Джонс в Лондоне и Пфистер в Цюрихе тоже не высказывали тревоги. Зигмунд знал, что сербы пытаются оторвать хорватов от Австро–Венгерской империи и образовать собственный союз, что эрцгерцог Франц–Фердинанд обещал хорватам автономию, как только он сменит престарелого Франца–Иосифа на троне. Он понимал, что такой акт мог означать войну с Россией, державшей войска на австрийской границе, однако все эти тревоги и прокламации повторялись много раз в течение длительного времени и никто не принимал их всерьез.

Зигмунд говорил:

– Оставляю дискуссии о войне на совести кофеен.

Он был захвачен врасплох, когда эрцгерцог Франц–Фердинанд был убит на мосту в Сараеве сербом, находившимся в конспиративной связи с теми, кто хотел подчинить себе хорватов и не дать им возможности получить независимость из рук эрцгерцога. Прочитав известия в газетах, он написал Ференци: «Пишу под влиянием шокирующего убийства в Сараеве, последствия которого трудно предвидеть».

Когда гроб с телом эрцгерцога везли ранним утром по пустынным улицам Вены, как везли из Майерлинга двадцать пять лет назад тело последнего принца Рудольфа, Зигмунд сказал Марте:

– За этим скрывается что–то нечистое. Но как узнать что?

– Я боюсь, Зиги. – Ее глаза наполнились слезами. – Если это война, а у нас три взрослых сына…

Он обнял ее:

– Разве ты не помнишь, Марта, в декабре двенадцатого года мы были на грани войны с Россией из–за Сербии? Была тревожная политическая ситуация, но ничего не произошло.

Ожидавшегося шума не было, по меньшей мере в венских газетах. Были лишь эмоциональные разговоры в кафе об обмене нотами и переговорах между министерствами иностранных дел стран Европы. Затем через неделю, когда не было признаков войны, Зигмунд послал Анну в Гамбург навестить Софию, а затем она должна была отправиться в Англию и провести там остаток лета. Он строил планы взять с собой Марту на конгресс в Дрезден. Конгресс станет чисто психоаналитическим, доклады будут представляться в обстановке согласия и симпатии, без Альфреда Адлера, Карла Юнга и без венских и цюрихских диссидентов. Его ближайшие сотрудники встретят его на несколько дней раньше, чтобы обсудить текущие дела и новую структуру общества. Комитет проведет вместе приятные часы. Брилл приедет из Нью–Йорка, Джеймс Патнэм – из Бостона, Теодор Рейк и Абрахам – из Берлина, Пфистер – из Цюриха, Осипов – из Москвы, Эдоардо Вейс – из Триеста…

Книга шестнадцатая: Опасное путешествие

1

Война все же разразилась. Германский император Вильгельм II заверил императора Франца–Иосифа, что, если Австрия окажется втянутой в конфликт с Россией из–за австрийской акции возмездия против Сербии, Германия «встанет с ней рядом как союзник».

Австрия объявила войну Сербии. Россия провела мобилизацию. Германия объявила войну России. Франция объявила мобилизацию. Германия объявила войну Франции и в тот же день вторглась в Бельгию. Англия, выполняя свой договор с Бельгией, объявила войну Германии.

Мартин Фрейд пошел добровольцем в артиллеристы. Эрнст Фрейд вступил в армию. Оливер участвовал в прокладке туннеля в Карпатах.

Комитет и Венское психоаналитическое общество не остались в стороне от войны. Виктор Тауск, Ганс Закс, Отто Ранк были призваны на военную службу, Поль Федерн стал армейским врачом. Шандор Ференци был зачислен на военную службу в Будапеште, Карл Абрахам направлен в военный госпиталь в Германии.

Непригодный для военной службы в свои пятьдесят восемь лет, профессор Зигмунд Фрейд был тем не менее полон патриотических чувств. Впервые за многие годы он ощущал себя австрийцем, гордился тем, что Австрия явила миру свое мужество. Ее армия быстро разгромит сербов, захватит Белград, положит конец беспорядкам на Балканах. Австро–Венгерская империя вернет потерянные территории и станет сверхдержавой. Он не сомневался в том, что эта война справедливая, и был уверен в ее исходе. Австрия была права, начав войну. Германия поступила правильно, выполнив обещание, данное Австрии. Он сказал Александру:

– Все мои чувства на стороне Австро–Венгрии. Значительную часть своей энергии он отдавал заботам об Анне, находившейся в Англии. Австрийский посол обеспечил ее безопасность, и она благополучно вернулась в Вену.

Он восхищался молниеносностью, с которой германская армия разгромила противников, но опасался, что ее успехи, способные завершить войну к Рождеству, могут стать причиной национального самодовольства.

В лихорадке войны неврозы в Европе отступили на задний план. Пациенты Зигмунда испарились. Лишь действительно больные получали медицинские документы, освобождавшие от призыва в армию. Его пациентами теперь были незнакомые лица, требовавшие подтвердить непригодность для фронта из–за нервных заболеваний. К нему пришли два пациента–венгра, но один быстро исчез. Зигмунд использовал свободное время, чтобы описать историю «человека, одержимого волками».