Говорящие с... - Мария Барышева

   - Спасите!!! - заверещала Эша где-то в районе третьей октавы, и человек, отмерев, бестолково задергался в разные стороны, потом подскочил к лестнице, увернулся от спорхнувшей с перил диффенбахии, поймал Шталь, едва-едва успев перенаправить ее полет, и их вдвоем унесло в сторону дивана, на который они и приземлились относительно благополучно, сдвинув при этом диван почти на метр назад и повалив его спинкой вниз.

   - Господи, - промямлила Шталь, с трудом приподнимаясь и размазывая по ушибленному лицу тушь и слезы, - ты тут очень кстати оказался, красивый Сережа!

   - Никогда такого не видел! - потрясенно сообщил "красивый Сережа", барахтаясь на диване, словно перевернутый жук. - Ты совсем, что ли?! Кто ж катается по перилам вниз головой?!

   - Как будто я по своей воле! - огрызнулась Эша, торопливо ощупывая себя в поисках повреждений. - За мной гналась толпа ужасных людей!

   - На лестнице никого нет, - заметил Сергей, вытягивая шею. - Это, наверное, те, которые и за мной гонялись, - по-старчески кряхтя он поднялся на ноги. - Одни ненормальные кругом! Ты не видела Яну?

   - Нет, - Эша сняла оставшийся босоножек и скорбно оглядела изорванную майку.

   - Это плохо, - мрачно произнес Сергей, держась за пострадавшее плечо. - Очень плохо, потому что...

   - Дверь! - перебила его Эша и, сломя голову, кинулась мимо пеларгониевой администраторской стойки к тяжелой парадной двери, приотворенной на ладонь. Радостно распахнула ее и оказалась в уже виденном ранее гараже, наполненном безмолвными машинами - и среди них "фабия" - предательница или пленница?

   Ну конечно, а ты на что рассчитывала, наивная, - на солнечную полянку?

   Другого выхода из гаража не было. На капоте одной из машин, привольно развалившись, спала облезлая кошка, под потолком вились какие-то бабочки, а прямо перед рядом машин сидела уже знакомая Шталь бородатая дворняга, при виде которой она икнула и дверь поспешно захлопнула. Обернулась - "красивый Сережа" все еще стоял возле перевернутого дивана с горестным выражением на лице. Кроме них двоих в холле никого не было.

   - Что за той дверью? - кисло спросил он. - Уж точно не выход - я прав?

   Шталь неопределенно дернула головой и, шлепая босыми ногами, прошла через холл к коридорчику, ведущему к номерам. Коридорчик был все тем же, что вызвало у нее раздражение. Уже не было смысла задумываться, каким образом, не так давно убежав из этого коридорчика и съехав по перилам с этажа, как минимум, седьмого, она в этот же коридорчик и вернулась. Эша прислушалась - отдаленные жилые звуки - и ничего больше. Голос Михаила не повторялся. Она тронула пальцем одну из скачущих по стене песочных лошадей, взглянула на лампу - матово-белый конусообразный светильник - такие висели на обеих стенах всего коридора. Обычный светильник, кажется, на ее этаже тоже были такие. Лампа горела ровным неярким светом и не представляла из себя ничего особенного, но почему-то Шталь не могла оторвать от нее взгляда. Безмолвная лампа. Обычная. Даже скучная.

   Но на мгновение она стала иной.

   Ровный неяркий свет вдруг плеснулся во все стороны ослепительной волной, лампу окутало дрожащее марево, и ее простенькое серебристое стальное основание и изогнутый штырь, которым она крепилась к стене, заволоклись золотом, засияли драгоценно и нестерпимо. Вершина матового конуса просела, стенки взбухли, и он превратился в шар, тоже мгновенно затянувшийся золотым, а из шара, словно живые, беззвучно проросли во все стороны длинные тонкие золотые стебли, и на конце каждого расцвел маленький голубой цветок, спрятавший в себе сияющую лампочку. Секунда - и вместо скучного светильника на стене висело нечто, похожее на сюрреалистический золотой одуванчик, льющее во все стороны мягкий голубой свет - немного аляповатое, но чертовски красивое...

   И мгновение кончилось. Исчез золотой одуванчик, и перед Эшей вновь был лишь только конусообразный матовый светильник, теперь выглядевший еще более блекло, чем раньше. Еще одна шутка дома? Нет, это был не дом. Это было что-то другое.

   Эша подошла ближе, глядя пристально. Ей не показалось. Это действительно было. И это было что-то, с чем она раньше не сталкивалась.

   ...здесь, он где-то здесь... он пришел за нами?.. за нами?..

   ...плохо, так плохо... все забирают... ничего не остается... мы умерли?..

   ...когда-то любили... меня любили... он никого не любит, он только берет... а ты могла бы меня полюбить?.. унести и полюбить?.. но не здесь, не здесь...

   Вздрогнув, она невольно сжала пальцы в кулаки, впитывая в себя это болезненное беззвучие, тонкий ручеек тоски и горечи, струящийся от скучного светильника - казалось, кто-то, запертый в глубоком и темном подземелье уже много лет, плачущим голосом молит о помощи. Эша никогда не слышала ничего подобного. Она никогда не знала, что вещи может быть так плохо.

   А потом появились и другие.

   ...она нас слышит, слышит?!.. ты слышишь?!.. ты знаешь?!..

   ... это наше, но он забирает, он все забирает и держит, держит...

   ... страшно, страшно... словно мертвые...и они тоже словно мертвые, они не слышат, хотя мы пытались... он не дает... он никому не дает говорить...

   В глубоком и темном подземелье уже было полным-полно народу, все они толкались и дрались, пытаясь докричаться о помощи через замочную скважину, все они...

   Тишина.

   Все исчезло. Не было голосков, не было ощущений, не было ничего. Только тишина, глубокая, тяжелая и недобрая. Замочную скважину забили намертво одним быстрым ударом. Кто бы ни был надзирателем, он почуял опасность.

   -...чего?!

   Она вздрогнула и обернулась - оказывается, Сергей давно уже стоял рядом и тряс за плечо, чуть ли не всунув ей губы в самое ухо.

   - Ты чего, чего, чего?!..

   - Много выпила, - вяло пробормотала Шталь и оглянулась на холл. В ее мозгу вдруг мелькнуло какое-то воспоминание - и тут же пропало, прежде чем она успела его уловить. Какое-то крошечное корявенькое воспоминание, связанное с этим холлом. Совсем незначительное. Но что-то в нем было не так. - Голова закружилась. Даже герпетологи... господи, да когда ж это кончится?!

   - Сейчас найду тебе воды, - Сергей толкнул первую же дверь, оказавшуюся незапертой, и шагнул через порог. Обернулся, приоткрывая рот, чтобы что-то сказать, и тут Эша пробормотала:

   - Ты сказал "дом".

   - Не понял, - сообщил Сергей, казалось, с искренним удивлением.

   - Тогда в холле, когда мы видели мальчишку... Ты сказал: "Ну конечно, это же дом". Ты не сказал "гостиница". Почему?

   - Господи! - он фыркнул. - Да чего такого-то?! Ну...

   - Ты так сказал, потому что для тебя это дом, верно?