Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

26 августа/8 сентября 1902. Понедельник.

К сожалению, и сегодня Павел Накаи был болен зубами до невозможности прийти на занятия, и поэтому опять перевода не было. Зато я исправил накопившуюся корреспонденцию в Россию. Дождь и сегодня беспрерывно лил; должно быть, много бед причинил — по крайней мере, между Токио и Иокохамой опасаются за железный мост через реку Кавасаки, выступившую из берегов и затопившую грушевые сады.

27 августа/9 сентября 1902. Вторник.

И опять болен Накаи; немалый тормоз для дела перевода.

День занят был переводом накопившихся расписок и прочим подобным. В церковных письмах нет ничего интересного. Катихизаторы во множестве требуют книг для своих мест, что мы с удовольствием исполняем, так как кладовая полна книгами; никто их не покупает — не мода на религиозные чтение. Это исчадие ада — материализм — своими мрачными широкими крылами одним взмахом покрыло Европу и Азию.

28 августа/10 сентября 1902. Среда.

С Накаем возобновили занятия, — С шести часов всенощная, пропетая причетниками. Учащиеся дома готовили уроки. Мы с Накаем, побыв за всенощной, занимались.

29 августа/11 сентября 1902. Четверг.

Усекновение главы Святого Иоанна Предтечи.

С шести часов Литургия. Молились все учащиеся. Пели причетники и старшие ученики на клиросе.

Из посетителей сегодняшних замечателен Mr. Geil, молодой американец, исследующий состояние Миссий, и это по всему свету, для чего назначено ему четыре года путешествовать, из которого полтора года уже проведены им в разных местах Океании и в Австралии. В последней им уже напечатан первый том его исследований, раскупленный весь прежде, чем вышел из печати. Исследование Миссий это совершенно независимо ни от каких взглядов и сторонностей. До сих пор о Миссиях доставляют сведения секретари и ревизоры, посылаемые миссионерскими обществами разных деноминаций, и сами миссионеры. Все эти сведения являются более или менее окрашенными в цвет тех очков, сквозь которые смотрят наблюдатели, натурально не могущие отрешиться от некоторой деноминационной партиальности. Mr. Geil путешествует в интересе независимого изучения дела всех Миссий. В разговоре со мной он взял от меня статистические данные нашей Церкви здесь; стал было предлагать дальнейшие вопросы: «Как японцы относятся к христианству?», «Каковы надежды Миссии?» и прочее — к сожалению, помешал один русский посетитель.

Вскоре по уходе Geil’я был его секретарь, которому было дано Geil’eм поручение видеть меня и взять сведения о нашей Миссии; он очень удивился, когда я сказал ему, что Geil сам сделал то, что поручил ему. Оба они — молодые люди, кипящие жизнию и энергией. Завидно, что нет у нас вот таких деятелей. Наша интеллигентная молодежь изъедена червем своекорыстия, или индифферентизма, или же прямо нигилизма.

30 августа/12 сентября 1902. Пятница.

Был в Посольстве поздравить с Ангелом именинников — посланника Александра Петровича Извольского и секретаря Александра Николаевича Мясоедова; оба еще на даче, — оставил карточки.

Из Коодзимаци немирные Фома Оота и еще один приходили просить, чтобы я назначил очередь тамошним катихизаторам отправлять обязанности чтеца и певца, когда отсюда будет приходить священник служить для них. Я, вместо того, сказал, что со священником отсюда же будет приходить для того один из учеников; а катихизаторов не нужно занимать этим. Для разговора увел их в канцелярию, чтобы секретари слышали, и они не переиначили потом мои слова.

Бывшему катихизатору Илье Яци, вновь просящемуся на службу, отказано. Вял, безволен, вечно воображает себя больным — плохой служака. Пустился было в мирские занятия — не везет; опять на даровой миссийский хлеб, хоть и не весьма обильный, но обеспеченный; и опять пошла бы история: «на лекарства дайте», «нужно в Токио показаться докторам, на дорогу дайте» — и так далее, а по проповеди успеха — нуль, или близко к тому. Не надо!

31 августа/13 сентября 1902. Суббота.

Церковные мутители в Коодзимаци свое злословие на священников и всю свою грязь отдали напечатать в скандальный газете: «Иородзу- Чёохоо». Этого только не доставало! Мерзавцы! Утром сегодня Василий Ямада пришел сказать мне об этом; «О. Алексей Савабе–де очень встревожен этим». Но я–то что же могу сделать в предупреждении огласки? Меня не спрашивают и не слушают.

Видно, однако, что из мутителей самые дрянные лишь занимаются пачканием своей Церкви в скандальной газете. Двое из немирных перед вечером прибежали сюда и с тревогой говорили об этом, сказали, что ими расследовано, кто передал в газету сведения и что они негодуют на это. Но газета тем не менее, вероятно, напечатает; она от огласки скандалов откупается деньгами — а кто же станет платить ей?

1/14 сентября 1902. Воскресенье.

Часы читал сегодня один из семинаристов (Акила Кадзима) так тихо, что я, стоя за ним на облачалъном месте, ничего не мог разобрать; и голос у него несильный, и не понимают эти люди, сколько ни толкуй им, что в таких случаях надо не жалеть голоса, а думать об интересе других. Причетник же, с порядочным голосом, обязанный всегда читать в Церкви, Павел Окамото, по поводу того, что у него умерла жена — уже Бог весть когда, распустился, как курица, и разленился. Строго сказал ему сегодня, чтобы сам читал Часы в праздники, а не станет, оштрафую вычетом из жалования.

В газете «Иородзу Чёохоо» сегодня, действительно, помещена скандальная статья об оо. Савабе и обо мне, что я не решаю дела, как должно. Между прочим, на оо. Савабе возводится обвинение в похищении денег, пожертвованных нашим военным судном «Адмирал Корнилов», тогда как эти деньги тогда же, в 1895 году, сданы были о. Павлом Савабе в Коодзимаци мне для хранения в банке на будущие нужды Церкви в Коодзимаци, и я показал немирным банковый документ, в котором вместо ста тридцати ен, пожертвованных, значится уже сто семьдесят пять — с наросшими процентами.

Отцы Савабе, если захотят, могут иск вчинить за обесчещение их. Это они едва ли сделают; а бессовестные люди торжествуют. Впрочем, это торжество, по–видимому, начинает пристыжать их самих: вечером сегодня злейший из врагов Савабе с каким–то другим еще приходил ко мне заявить, что он умывает руки в деле публикации в «Иородзу Чёохоо», он, мол, и другие с ним возмущены сим делом. Коли искренно, ладно.

Матфей Нива со стариком Иосида приходили попросить от меня заявления, что «я, разобравши денежные дела Церкви Коодзимаци, не нашел в них ничего предосудительного для чести оо. Савабе; что это разбирательство сделано было при участии восьми человек церковных старост Коодзимаци, пять из коих — жалобщики на Савабе, и они все вместе со мною решили то же». Я охотно написал это заявление и приложил к нему печать. Говорил Матфей Нива, что он уже девяносто подписей собрал в пользу Алексея Савабе.