G.O.G.R. - Анна Белкина

— Вот — ещё! — это Семиручко выкопал где-то и шваркнул на стол около подсвечника пухлый и пыльный фолиант — старый журнал регистраций, куда когда-то заносились все свадьбы, разводы, приезды, уезды, смерти и рождения.

Председатель проворно раскрыл этот пропахший клопами увесистый «талмуд» и среди сотен тысяч других фамилий отыскал Потапова. Потапов родился тут же, в Лягушах, и за свою жизнь ни разу не покидал родную деревню. Жены у него тоже не водилось… В общем, Гаврила Семёнович Потапов был тем одиноким, малозаметным человеком, которого можно просто так стереть, «списать» и заменить кем-то другим. Вот они и заменили — Мэлмэном. А ведь Серёгин с Недобежкиным так и не узнали до конца, кем был этот загадочный лысый бандит, который без проблем перемахнул двухметровый забор…

— Пора нам, ребята, в Донецк, — уныло вздохнул Недобежкин, понимая, что верхнелягушинское следствие зашло в глухой тупик. — Всё, пошли, пора «нах хаус».

— А? — пискнул из дальнего угла Семиручко, удивившись тому, что на него не надвинули наручники и не попёрли с места председателя в тюрьму.

— Пили мосты, партизан! — буркнул ему на прощанье Недобежкин и скрылся в коридоре.

Глава 90. В Донецк! В Донецк! В Донецк!

Смирнянский «коптил небо» в изоляторе, а заместитель Недобежкина Носиков всё не сообразил, что с ним делать. В камере слева от Смирнянского тихо прозябал несчастный Грибок. А в камере справа — громко стучал в стенку дикий Ярослав Семёнов. Лишённый ноутбука, Интернета и живого общения, Смирнянский не прозябал, как Грибок и не дичал, как Семёнов — он работал мозгами. Просто сидел на нарах и сопоставлял известные ему факты. Синицын утверждает, что тот архив, который нарыл Ежонков — не его? Возможно. Возможно, что кто-то из «гогристых», а может быть, и «негогристых» американцев воспользовался его именем — у них распространены такие хитрые приёмчики. Серёгин сказал, что Мильтон, которого он видел в «Росси — Ойл» — не похож на настоящего Мильтона на видеозаписи? Да, тоже может быть, что Росси просто-напросто перестраховался и не стал посылать в дикий по американским меркам Донецк своего первого заместителя, и послал кого-то другого. Смирнянский решил, как только Недобежкин выцарапает его из этой дурацкой кутузки — обязательно посетит эту «шарашкину конторку» старика Росси и попытается сам узнать всё, что ему нужно.

БУХ! БУХ! БУХ! — навязчиво бухал кулаком Ярослав Семёнов. Ярослав Семёнов чувак ух, какой непростой! Вынес окошко вместе с рамой и соседними кирпичами. Нет, не каждый житель Земли сможет повторить этот никому не нужный «подвиг Геракла». Семёнов явно претерпел какие-то изменения в своём генетическом коде. Да, вероятно, он попался под горячую руку ГОГРу. Интересно, кто теперь заправляет «Густыми облаками» вместо америкашки Артеррана? Это Смирнянский тоже выяснит, как только избавится от каземата — пускай ему даже придётся лопатой перелопатить все эти ихние Верхние Лягуши!

— Эй, на допрос! — раздался из-за приоткрывшейся двери требовательный раскатистый голос.

Снова этот толстый усатый увалень с дурацкой фамилией Казаченко! «На допрос»! Казаченко достаточно медлителен и неуклюж. Если бы Смирнянский хотел убежать от него — он разделал бы этого усатика под орех, а тот не успел бы даже сказать: «Ай!». Но Смирнянский не хотел портить свою репутацию глупым побегом из Калининского РОВД: один раз настучишь кому-нибудь из них по шапке — вовек не отстанут! Поэтому Смирнянский лениво поднялся и вразвалку потащился «на допрос».

Казаченко пригнул худого Смирнянского к ободранному стулу, и Смирнянский послушно сел. Да, у заместителя Недобежкина кабинетик ещё более убогий: даже телефона нормального нет, а стоит на столе какое-то старьё с диском, времён Горбачёва! Смирнянского эти «допросы» даже забавляли. Заместитель Васька Недобежкина допрашивал его каждый день по два раза — утром и вечером. Однако за это время даже не смог добиться от него, как его зовут. Да, с такими темпами этот Носиков, который, как понял Смирнянский, являлся заурядным буквоедом, долго будет валандаться с ним!

— Ваши фамилия, имя и отчество! — потребовал от Смирнянского Носиков уже в тысяча первый раз и состроил такую рожу, которую сам для себя считал зверской.

«Не боюсь я твоего хомячка!» — подумал про себя Смирнянский и, глядя Носикову прямо в глаза, уверенно и бодро завёл стих:

У Лукоморья дуб спилили,Златую цепь воры́ стащили,Кота на мясо порубили,Русалку в море утопили.А на неведомых дорожкахГарцуют черти в босоножках…

— Прекратить цирк!!! — повелел этот небольшой и тощий Носиков и огрел свой дешёвый стол слабосильным кулачком. — А знаете ли вы, что такое «слоник», гражданин «слепоглухонемонемой капитан дальнего плавания»?? — осведомился он и прищурил левый глаз, словно заправский чекист.

— Это животное о четырёх ножках, — ответил Смирнянский с самой наивной из своих улыбок.

Обычно Носиков начинал сатанеть после второго ответа Смирнянского и орал на всё отделение, чтобы Казаченко «забил этого тупого тетерева назад в обезьянник!!!!!». Смирнянский уходил, похихикивая, и мысленно называл Носикова «Валенком» и «Пентюхом». Да и стол у него дешёвый! Вот и сейчас Носиков не выдержал издевательств Смирнянского и заголосил, создав смешное эхо:

— Казаченко!! Ко-ко-ко!

Казаченко явился из коридора дородным фантомом и уволок Смирнянского в изолятор с напором гиппопотама.

— Валенок! — поднял самооценку Смирнянский, отпустив а адрес Носикова сей ехидненький «комплимент».

Наверное, Носиков не решится допрашивать Семёнова — слишком уж дикое у него поведение. Его можно теперь только усыпить и отправить в зоопарк к гориллам — так хорошо прочистили ему мозги «гогристые» америкашки!..

Белкин замкнул камеру Смирнянского на ключ, прошёлся туда-сюда по коридору изолятора, а потом — от праздного любопытства заглянул через окошечко в камеру Семёнова. То лицо, которым обладал этот «секретный узник», выражением напомнило морду аллигатора, так страшно оскалил он зубы и прищурил глазки. Заметив в этих прищуренных глазках, звериную злобу, Белкин отпрянул от окошка, пока Семёнов не отгрыз ему нос. Захлопнув это окошко в «комнату страха», Белкин повернулся, и нос к носу столкнулся с Недобежкиным. Он только рот разинул, чтобы поздороваться с начальником, но Недобежкин не дал ему пикнуть ни звука, а сразу же властно потребовал:

— Отомкни-ка! — и показал на ту камеру, куда Носиков «забил тупого тетерева» Смирнянского.

— А? — удивился Белкин, и собрался спросить о Носикове, как он — не обидится?

— Носиков предупреждён и обработан, — угадал его мысли Недобежкин. — Да и вообще, кто здесь начальник?

— Так точно! — Белкин более не возражал ни секундочки, а проворно подскочил к камере Смирнянского и отпер её.

Смирнянский в это время прилёг на твёрдые нары и собрался продолжить мыслительный процесс. Он даже рассердился, когда услышал, как поворачивается в большом замке тяжёлый ключ. Смирнянский подумал, что это Носиков не отстал, а решил допросить его по второму кругу. «Ну что ж, придётся опять прикинуться тетеревом!» — проворчал про себя Смирнянский и нехотя потянулся к раскрытой двери.

— Ну что, Игорёша, полируешь нары? — Недобежкин вдвинулся в камеру и состроил на лице ехидный оскал.

— Я не виноват, что твои дурики меня загребли! — хныкнул Смирнянский, отойдя от него на безопасное расстояние, так как опасался тумака.

— Я же тебе говорил, не ползти сюда, когда меня нет! — напомнил Недобежкин и опёрся на стенку правой рукой. — А ты? Решил, что ты Робокоп? Или Шерлок Холмс?

— Нет, Васёк, — спокойно возразил Смирнянский, на всякий случай отодвинулся ещё дальше. — Я просто хотел найти тебя и спасти из той дыры, в которую ты влип, дружище.

— Ах, вот, как? — саркастически протянул Недобежкин, выставив иронические «бровки домиком». — Ну как, нашёл?

— Я — нет, — бросил Смирнянский и поскрёб пятернёй макушку. — Мне недосуг было. Но пока я тут протирал штаны — я кое-что придумал. Надо бы тебе, Васёк, наведаться-таки, в «Росси — Ойл»! С них вся каша начинается, как бы ты ни крутил там, с Верхними Лягушами!

— Идём! — выплюнул Недобежкин и вытолкал бывшего коллегу из камеры взашей.

— Эй, ты меня толкаешь не туда! — заметил Смирнянский, видя, что Недобежкин упорно ведёт его не к своему кабинету, а к пожарному выходу.

— Нет, как раз туда! — рыкнул Недобежкин, уверенно направляя движение Смирнянского прочь из отделения. — Туда тебе дорога, Игорёк! Чуть под статью меня не подвёл! А если бы Носиков узнал, кто ты такой? Меня бы уволили к чертям, и может быть, и прибили в тёмном переулке за тебя и за ГОГР, в который ты лазишь, как к себе домой!