G.O.G.R. - Анна Белкина

— Эй, ты его расколдуй! — заметил Недобежкин. — А то ещё лоб расшибёт…

— Ой, забыл! — потупился Ежонков, словно примерная девица. — Айн момент!

Семиручко с остервенением набрасывался на железный подъёмный кран, словно бы видел в нём другого быка, и бодал, бодал его лбом в бампер. Ежонков подкрался к этому «бычку-третьячку» и громко щёлкнул пальцами у него над ухом. Семиручко вздрогнул, вытянулся и рухнул на траву. Потом — разлепил глаза и зевнул так, словно бы «воспрянул ото сна».

— Ладно, всё! Бросаем этот балаган и ищем тракториста, — устало произнёс милицейский начальник. — Кажется, мы с вами снова сели в лужу…

Все, кого Недобежкин вызвал из Донецка, были отпущены восвояси и начали разъезжаться, выдыхая в атмосферу «густые облака» выхлопных газов. Соболев радостно укатил в Красное, а Семиручко, обретя свободу, убежал в Верхние Лягуши.

Арестованным и в наручниках оставался только Грегор Филлипс, «креветка». Он сидел в специальной клетке в «Газели» Самохвалова и оценивал свои шансы попасть на свободу и загреметь в тюрьму. Ежонков его тоже допрашивал путём «психодиализа», но он проявил запущенный случай «звериной порчи», начал громко взлаивать и едва не укусил гипнотизёра за мягкое место. Ежонков вообще, отказался с ним работать, а на строгий вопрос Недобежкина ответил так:

— Да этот барбос меня чуть за филе не тяпнул! Я не хочу делать уколы от бешенства — мне моя жизнь дорога!

Выслушав сие откровение, раздосадованный неудачами Недобежкин только плюнул.

— К трактористу! — отдал приказ милицейский начальник и сел за руль «Ниссана», прогнав Ежонкова на заднее сиденье.

— Будешь мне новый джип покупать! А то внушу тебе, что ты — бык! — пригрозил Ежонков и откочевал на заднее сиденье к Сидорову и Синицыну.

— Ой, как напугал! — огрызнулся Недобежкин, заводя мотор. — Смотри сам себя не загипнотизируй, а то я точно на видео сниму!

Пётр Иванович тем временем пыжился, пыжился, собираясь с силами, чтобы рассказать про «Потаповского монстра», а найдя в себе эти титанические силы, набрал в лёгкие побольше воздуха, раскрыл рот и на одном дыхании выпалил:

— Ме-е-е-е-е!!!

Да, больше ничего сказать не получилось: «порча» забила рассудок в самый последний момент и оставила от словарного запаса Петра Ивановича только это безумное слово козы.

— Пётр Иванович?? — перепугался Сидоров и отвалил челюсть.

— Серёгин? — Недобежкин так удивился и испугался, что даже нажал на тормоз и джип Ежонкова, издав визг, резко застрял посреди пыльной грунтовки.

— Полегче! — обиделся за машину Ежонков. — А Серёгин заразился «звериной порчей»! Я гарантирую!

— Сплюнь! — буркнул Синицын. — Гарантирует он! Поручитель нашёлся!

— Я лучше тебя знаю! — возразил психиатр Ежонков. — Ты — амбал, а я — психиатр! Это после того дома с ладаном он так заикаться начал! Кого вы там встретили? Зайцева? Вот Зайцев тебя, Серёгин, и уделал!

Да, у них все «собаки» теперь посыпались на Зайцева. Пётр Иванович хотел возразить Ежонкову и сказать, что это был никакой не Зайцев, но не смог прорваться сквозь «звериную порчу».

— Ме-е-е-е-е!! — это всё, что он смог сказать.

Тракторист убежал недалеко — он нашёлся в его собственной хате — дрых в «загоне» из пустых бутылок при открытой двери.

— Вот он, алкаш несчастный! — буркнул Недобежкин, брезгливо сморщившись при виде всех этих бутылок, живых и дохлых мух, и тракториста, который храпел среди них на полу около неопрятной постели, нашвырянной на старый диван.

— Чем-то на Грибка похож! — заметил Сидоров.

— Грибок номер два, — согласился Недобежкин и дал трактористу пинка. — Давай, вставай, «хетцер» неумытый!

— Бы-бы-бы! — забухтел во сне тракторист и перевернулся на другой бок. От него яростно пахнуло крутым перегаром.

— Пьяный! — пробормотал Серёгин, отмахиваясь от перегара правой рукой. — Отпился уже до ручки!

— «Папа, заспиртуй комара»! — припомнил Сидоров известный анекдот.

— Пошли отсюда! — рыкнул Недобежкин, повернувшись, чтобы уйти. — А то ещё облюётся!

— Мне на туфли! — закончил мысль Ежонков, подмечая, что в этом трактористе есть что-то от листрозавра и что-то от заурядного борова.

— Не похож он на «аномального археолога», — заметил Синицын. — Не думаю, что у него есть способности к гипнозу…

— Ага, перенял выраженьице! — обрадовался Ежонков. — Понравилось, как я отмочил?

— Вырвалось, — буркнул Синицын и покинул «стойло» тракториста. — Лучше уж, к плотнику снова сходить, чем валандаться с этим «свинокрылом»!

Повторять визит в хату плотника почему-то не хотел никто: слишком уж там было зловеще. Как там вообще, жил этот плотник? И был ли тот плотник? А если был, то жив ли он сейчас? Или его тоже утащили под печку, аки Зайцева? «Чёрт, а если эта тварь питается людьми? — такая каннибальская мыслишка внезапно свалилась на голову Петра Ивановича с какого-то дикого острова. — Да, она достаточно сильна, чтобы добыть человека. Вон, Зайцева как скрутила — он и пикнуть не успел, хотя расправился с нами троими, как с детьми…». Недобежкин всё же, согласился наведаться в это пристанище «серого демона», и пока они ехали от тракториста к плотнику, в голову Петру Ивановичу лезли всякие статейки из жёлтенькой прессы, про полтергейстов и чудищ из параллельных миров. Правда, там писали, что полтергейст обычно принимает образ крысы… Ну что ж, у плотника Потапова поселился атипичный полтергейст!

Хата Потапова стояла безлюдной и тихой, словно склеп. Да, ясное дело, что несчастного плотника съел серый «атипичный полтергейст». Сидоров, который ничего об этом не знал, сказал, что «Гаврилы Семёновича нету дома».

— Его теперь всё время нету дома, — вздохнул Недобежкин. — Самохвалов, бери своих, вместе пойдём!

Услышав эти слова, Сидоров вздрогнул и съёжился: он сразу же вспомнил, как лазил в подвал к Гопникову и натолкнулся там на «верхнелягушинского чёрта». Достал-таки плотника, чертяка! А вместе с плотником может достать и Сидорова — ведь он тоже видел его!

Филлипс был надёжно заперт в «Газели» Самохвалова. Закованный в сталь наручников, он никоим образом не мог дотянуться даже до замка своей клетки, не то, что убежать. Он почему-то боялся оставаться в машине один и просился у Недобежкина, чтобы и его тоже взяли, но суровый милицейский начальник только буркнул в ответ:

— Нам такие голубцы не нужны! Сиди уже — ты своё отбегал!

Напуганный Недобежкиным Сидоров медленно вошёл в тёмные сени, а потом — осторожно прокрался в комнаты, ступая так, чтобы не шуметь. Сидоров оглядывался по сторонам, чтобы вовремя заметить смертельную опасность, которая, казалось, тут обитает. Он даже на потолок посмотрел. Внезапно под ногу попалось что-то металлическое, а Сидоров, который глазел на потолок, это что-то не заметил и случайно поддал ногой. Металлическое «что-то» шумно загремело, потом громко, железно клацнуло и отлетело в сторону.

— Саня! — Сидоров шёл последним, и на тот «гром среди ясного неба», который он создал, обернулись все.

— Упс! — сконфузился Сидоров и скосил глаза в ту сторону, куда отскочило от носка его ботинка тяжёлое металлическое «что-то». Оказалось, что раззява Сидоров пнул ногой увесистый зубастый медвежий капкан. От удара капкан с шумом захлопнулся и валялся теперь в заросшем паутиной углу.

— Сидоров, ты ещё такой молодой, а уже увалень! — буркнул Ежонков, пережив шок. — Тебя услышали даже в Стране глухих! Если бы я был таким шумным — меня бы давно уже застрелили враги!

— Можно подумать, что ты когда-нибудь видел «врагов»! — вмешался в жаркий спор Недобежкин и мигом его погасил. — Ты же сам говорил, что ты не амбал, а психиатр!

— Я — универсальный агент! — выкрутился Ежонков.

— Универсальный трус! — огрызнулся Недобежкин.

На этот раз в хате плотника не нашлось никого, даже Зайцева. Пётр Иванович сразу же подошёл к печке и начал разглядывать её в поисках жилища таинственного серого чудища. Нет, ни в печке, ни за ней нет ничего и отдалённо напоминающего вход куда-либо. Да, пыль, да, паутина, что было абсолютно не свойственно тому чистоплотному и набожному плотнику, которого Серёгин видел здесь в первый раз. Нет, кажется, в последнее время тут жил кто-то другой, не Потапов, кто не очень-то следил за чистотой. Вместе с Серёгиным к печке приблизился и Синицын. Он снял заслонку, заглянул за неё, обнаружил паука и сказал:

— Когда я тут жил — эта печка стояла там, — он показал пальцем на смежную стенку. — А тут, где мы сейчас — и был подземный ход.

Подземный ход! Вот, куда «чёртик» уволок Зайцева! Каким-то образом он туда просочился…

— Крепкая печка, — определил Недобежкин, потрогав правой рукой печную трубу и лежанку. — Чтобы расколошматить — нужен бульдозер…