Свободное радио Альбемута. - Филип Дик

«Красный цвет, подрывная организация, запись в тетради, старая мать Садассы… Господи!» — повторял я про себя, пока сидел на кухне и глядел на закипающий кофейник.

Нет, это не сон. Мне передавали информацию — в ясной лапидарной форме и без промежуточных инстанций. Информация не оставляла место для сомнений — подобно политической карикатуре, она сочетала графику и текст, изображение и слово.

На меня обрушилась лавина дополнительных сведений, исходящих из того же источника. Вот почему было столь важно встретиться с Садассой — дело не в ней, а в ее матери, ныне покойной. Теперь я это осознал, понял до конца. Увиденная мною сцена имела место давным–давно, во время Второй мировой войны. Феррис Фримонт был молод — ему еще и двадцати не исполнилось. Миссис Арампров, убежденная коммунистка, убедила юношу вступить в партию. Они были соседями, жили в Пласентии, в одном квартале. Компартия активно работала среди мексиканцев, занятых на сборе урожая в округе Орандж. Побочным результатом этой деятельности и явилась вербовка Фримонта в партийные ряды.

Сие оказалось не просто одиночным, случайным эпизодом в жизни юного Фримонта. Черты его личности — неразборчивость в средствах и безмерное стремление возвыситься, отсутствие какой–либо твердой системы ценностей и всепоглощающий нигилизм — превратили Ферриса именно в то, что искала госпожа Арампров. Она скрыла факт его членства в партии и перевела Фримонта в особую категорию. Феррис Фримонт превратился в тайного агента, «крота», законсервированного до поры до времени, — а именно до той поры, когда он сможет занять свое место на политической сцене Америки.

Новая информация напугала меня. Садассе известно, что ее мать являлась активистом калифорнийского отделения Коммунистической партии США. Еще ребенком она видела Ферриса Фримонта и позднее, когда он вышел на политическую арену, уже после смерти матери, его узнала. Но никому не сказала об этом. Боялась.

Неудивительно, что она изменила имя.

Лучше бы мои незримые друзья не снабжали меня этими сведениями — теперь я знаю слишком много. Да к тому же я знаком с пока еще живой дочерью миссис Арампров!.. Чего мне ждать дальше?

Садасса Арампров — единственный живой свидетель того факта, что президент Соединенных Штатов является тайным агентом коммунистической партии. А это означает — так следует из передаваемой мне информации, — что компартия совместно с советскими политическими убийцами, руководимая КГБ и под прикрытием антикоммунистических лозунгов, захватила власть в США.

Садасса Арампров, страдающая раком лимфатических желез в стадии ремиссии, знала об этом; я знал об этом; компартия в СССР или по крайней мере некоторые ее члены знали об этом; и знал об этом сам Феррис Фримонт.

Эпизод с рекламой обуви мог бы изъять меня из этого списка — одним знающим стало бы меньше. Неизвестно кем посланная отравленная стрела, нацеленная в мое сердце, слетела с тетивы за несколько дней до встречи с Садассой. Совпадение? Возможно. Но неудивительно, что ВАЛИС и операторы ИИ–сети решительно стали на мою защиту. Еще несколько часов, и накануне встречи с девушкой, с которой мне предстояло действовать вместе, я стал бы жертвой ДАНа.

Противнику — столь же сильному, как и мои друзья — едва не удалось расстроить нашу встречу. Только всезнающий ВАЛИС предотвратил столь близкую опасность.

Что же теперь делать? Чего от меня ждут? Почему ВАЛИС остановил свой выбор именно на мне — из сотен миллионов людей? Почему не на редакторе какой–нибудь солидной газеты, не на видном тележурналисте, не на известном писателе или одном из политических противников Ферриса?

Вдруг мне ясно вспомнился прежний сон, и сердце дало сбой. Это был сон с альбомом Садассы Сильвии. На обложке диска значилось:

ПОЕТ САДАССА СИЛЬВИЯ

Безусловно, первый долгоиграющий диск Сильвии именно так и должен называться. Второе значение слова «петь» — раскрыть секрет, признаться под давлением.

По своему положению в «Новой музыке» я имел право заключить с ней контракт. И теперь, оглядываясь назад, я со страхом и изумлением думал о том, как меня предусмотрительно вели по жизни к этому моменту, к ответственной должности в преуспевающей звукозаписывающей фирме, в контрактных отношениях с которой находятся лучшие исполнители фольклорных песен. А все началось много лет назад — с видения того, что я принял за Мексику. Останься я работать в магазине пластинок в Беркли — какая от меня была бы польза? То ли дело теперь. Садасса играла на гитаре; что бы она ни говорила, ее уровень владения гибсоновским инструментом — самой дорогой профессиональной акустической гитарой — довольно высок. И она писала тексты песен. А что она не способна или не желает петь — не суть важно. Ее тексты может исполнять любой певец. «Новая музыка» нередко снабжает своих исполнителей текстами. Есть певцы, которые не в силах сочинять, и есть поэты, которые не в состоянии петь. При необходимости мы сводим их друг с другом, посредники из нас неплохие.

Кроме того, «дановцы» не так внимательно следили за народной музыкой, как за телевидением, радио, информационными программами, прессой. Их интересовали только песни протеста против войны во Вьетнаме. Цензура в сфере популярной музыки была довольно примитивной, как и тексты этих песен.

Садасса Сильвия — девушка умная и образованная. Наверняка и стихи ее не сразу поддаются расшифровке. Разве что после размышлений, после погружения в скрытый смысл, осознания второго плана…

Мы могли выпустить в эфир нового исполнителя, наводнить его дисками специализированные магазины и супермаркеты, организовать концерты, сделать рекламу — песня прозвучала бы по всей стране одновременно. Кроме того, «Новая музыка» имела хорошую репутацию, у нее, в отличие от некоторых других звукозаписывающих компаний, не было никаких конфликтов с ДАНом. А когда «дановцы» предлагали мне давать информацию о начинающих исполнителях, мне удалось увильнуть.

Начинающие исполнители… Не Садассу ли имела в виду парочка «дановцев», обратившихся ко мне со своим гнусным предложением? Может, она под колпаком? Конечно же, Феррис Фримонт не спускал бы с нее глаз.

Очевидно, что визит этой парочки представляет немалую опасность. Тем более что тут же появилась и Садасса. Сначала «дановцы», потом история с рекламой обуви, потом Садасса. Вмешательство ВАЛИСа произошло как раз вовремя. События развивались стремительно — как со мной, так и с Филом. Ведь и его посетили агенты ДАНа. За нами обоими постоянно следили… За мной–то точно — пока по совету ВАЛИСа я им не позвонил.