Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

Я задохнулась и умолкла.

Грифон переглянулся с Инна-Ро. Мне порой казалось, будто они разговаривают без слов.

– И все вернется на круги своя, – проговорил наконец старик. – Но, может, и нет…

– Как же иначе?

– Взгляни. – Он взял со скамьи записную книжку, открыл и нарисовал линию. – Эта точка – мы сейчас. А эта – твое время. Ты угодила в начало событий, и теперь они могут измениться. А значит… – Инна-Ро провел еще одну линию. – Все пойдет иначе. Возможно, не родишься ни ты, ни даже твои предки. Возможно, не случится та война, зато будут другие. Это уже совсем другое будущее. Только ты об этом не узнаешь, потому что твое место – вот здесь.

Он указал кончиком грифеля на вторую точку, а Грифон добавил:

– Если он ошибается и в результате перемены истории тебя не станет, ты об этом даже не узнаешь. Просто исчезнешь.

– Знаете, – голос мой дрогнул, но я все же взяла себя в руки и договорила: – Мне вовсе не хочется исчезать!

– И я не желаю, чтобы ты пропала, – сказал Грифон, и не думая подшучивать. – Раз в будущем рождаются подобные тебе, значит, оно не такое уж скверное. И если наша история не свернет с наезженной колеи, а я умру прежде времени, то хотя бы буду знать – мир не рухнет. Это не так уж мало.

– Погоди загадывать, – сказал ему Инна-Ро. – Нужно как следует все обдумать, а покамест пойди-ка вздремни! И девушку с собой возьми – она тоже зевает в рукав. Я еще побеседую с теми двумя, может, что найдется…

– Он прав, – усмехнулся Грифон и подал мне руку. – Идем, перекусим и отдохнем. У тебя сейчас ночь и ты не успела поужинать, верно? А я трое с лишним суток не спал.

– Но как же Лисса? – повторила я. – И Дар-Аррон? Если он обнаружит пропажу своих людей и я тоже исчезну…

– И что он сделает? Разгневается? Нам это никак не повредит, – ответил он, – а твою кузину он вряд ли тронет. Откуда ей знать, куда ты подевалась, если она сидит взаперти?

– К тому же вовсе не обязательно время здесь идет ровно так же, как у вас, – добавил Инна-Ро. – Несколько часов роли не сыграют. Идите, дайте подумать в тишине…

Когда мы отошли достаточно далеко, молчание сделалось неловким (с моей точки зрения, конечно), но Грифон вовсе не собирался поддерживать светскую беседу, размышлял о чем-то. Тогда я сказала:

– Здесь в самом деле очень тихо. Даже в нашей глуши шума больше.

– Королевский дворец слышно издалека, – ответил Грифон, – но Инна-Ро не терпит суеты, а потому отгородил флигель стеной тишины. Ты ведь это хотела узнать?

– Д-да… простите…

– За что? – удивился он. – А, я понял! У вас принято подолгу ходить вокруг да около? Но я этого не люблю. Если нужно о чем-то спросить – говори напрямик.

– Странное качество для дипломата, – сказала я и тут же пожалела: лучше было прикусить язык.

– При необходимости я могу часами вести пустые речи, – сказал Грифон, – прятать в них второе, а то и третье дно, запутывать слова, как сердитые конюшенники путают гривы лошадям…

– Они и у вас водятся? – сорвалось у меня прежде, чем я подумала о том, что перебивать невежливо. В особенности если говоришь с королем.

– Ну да. Что здесь странного? Скорее мне нужно удивляться тому, что в ваши времена они не повывелись.

– Так глушь же, – сказала я не без намерения съязвить. Не уверена, правда, что получилось. – Может, в столице их и вовсе нет: я слышала, маленький народец боится металла, а его там сейчас очень много.

– Почему? – тут же спросил Грифон и нахмурился. – Карад готовится к войне?

– Что?.. О, вовсе нет! Просто из железа делают машины, – ответила я. – Я не слишком-то в этом смыслю, но они нужны на фабриках, чтобы облегчить труд рабочих. А еще недавно изобрели повозку, которая может ездить без лошади!

– Эка невидаль, – фыркнул Грифон. – В Дзейли ее давно придумали.

– Неужели?

– Ну да. Улочки в старой столице узкие, конным экипажам не разъехаться, поэтому используют небольшие повозки, а впрягаются в них люди. Это считается вполне уважаемым занятием, такие возчики неплохо зарабатывают. Поверишь ли, за право возить знатных особ разгораются настоящие войны, а уж какие интриги процветают среди этих людей…

– Да нет же, я не об этом! Железные повозки ездят вообще без… ну, сами по себе, в них никого не нужно запрягать!

– Если Инна-Ро не лень будет зачаровать телегу, она тоже поедет сама собой.

– Колдовство там не используется. Чародеев осталось, наверно, еще меньше, чем конюшенников.

– Тогда это действительно любопытно, – согласился Грифон, но не выказал особенного удивления. По-моему, его больше заинтересовали мои слова о чародеях.

– Эти машины, конечно, очень дорогие, – добавила я справедливости ради, – и пока их показывают лишь как диковины. Но, наверно, пройдет еще сто лет, и у многих будут такие…

– Даже не сомневаюсь, – неожиданно сказал он, взглянул на солнце и потянул меня за собой. – Идем скорее, покажу тебе здешнюю диковину!

Идти, вернее бежать, – за широким шагом Грифона я поспевала с большим трудом – пришлось далеко и высоко: на башню, венчающую центральную часть «флигеля». В моем времени ее не было. Вернее, высилось нечто, отдаленно напоминающее дозорный пост, но и только.

– Успели, – сказал он, остановившись на верхней площадке, открытой всем ветрам и залитой солнечным светом. – Взгляни вот туда. Видишь два холма? Между ними…

– Что это? – удивилась я, прикрыв глаза ладонью и присмотревшись как следует. – Пожар? Такой столб дыма…

– Смотри внимательнее.

Ветер отнес белый дым в сторону, и стало видно, что между холмами тянется блестящая паутина, а по ней движется словно бы большая гусеница, тоже нестерпимо сверкающая на солнце.

– Да это же поезд! – осенило меня.

Право, я догадалась бы раньше, но… Откуда тут взялся самый настоящий поезд, мчащийся по рельсам? Неужели его изобрели намного раньше, чем принято считать? Но почему не сохранилось никаких свидетельств об этом?

Вопросов было множество, но что толку задавать их? Грифон уж точно не знает, что произошло после его смерти…

– У вас тоже такие есть? – весело спросил он.

– Да… во всяком случае, похожие, – ответила я. – Только, по-моему, они медленнее… или так просто кажется? Я ездила на нем однажды, когда мы были в столице. Все платье закоптилось, и даже на лице была сажа… А на чем он работает?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… у нас в топку бросают уголь или дрова, если не ошибаюсь. Я не очень хорошо представляю, как это действует, но учитель говорил: все равно что большой чайник. Котел кипит, пар двигает рычаги, что-то вроде этого…

– Если упрощать, то действительно так, – согласился Грифон. – Только зачем дрова, если есть солнце?

– Не понимаю…

– Солнце, – повторил он, словно это все объясняло. – Оно греет котел, а дальше, как ты и сказала, работает пар.

– Но с какой же силой оно должно светить, чтобы вскипятить воду? И как поезд движется ночью? В пасмурные дни, зимой?

– А вот в этом уже задействовано немного колдовства, – признался Грифон. – Но именно что немного. Солнцу ведь без разницы, есть внизу тучи или нет, оно все равно светит. Если забраться на высокую гору, подняться выше облаков, то увидишь его совсем близко. Зимой оно, конечно, не такое яркое, как сейчас, но и того достаточно. А на ночь хватает дневного запаса хода.

Он посмотрел на меня, оценил озадаченное выражение лица и добавил:

– По-моему, наш способ лучше. Не нужно переводить лес на дрова. Пароход, который мы видели, ушел в Дзейли: верхом придется добираться не одну неделю, а он… Что смешного я сказал?

– У нас пароходами называют корабли, – ответила я, – они действуют так же.

– Можно считать, что это – сухопутный корабль, – пожал плечами Грифон и сказал вдруг: – Нужно будет попробовать. С флотом у Карада как-то не сложилось: выход к морю есть, но навигация там возможна всего месяц-другой в году, когда дуют благоприятные ветра. В другое время корабли либо не могут подойти к берегу, либо их разбивает о скалы. Есть умельцы, способные причалить даже во время зимнего шторма, но их единицы… А вот корабль, не зависящий от воли ветра…