Загадка Скапа-Флоу - Александр Корганов

Несмотря на два свитера, Дзиаллас дрожал и даже собирался чихнуть. Усилием воли он заставил себя не делать этого. Леденящий бриз усиливается, подумал он. На мгновение его взгляд задержался на буруне у форштевня, и он вернулся к вахте.

Напряженность росла с каждой секундой. Эндрасс задавался вопросом, когда же командир решит стрелять. Дистанция до цели по его оценке не превышала 1500 метров. Темный силуэт линкора чудовищно раздулся в ночи.

— Право на борт! Аппараты пли!

Голос Прина, сухой и резкий, заставил его подскочить.

— Аппарат № 1 — пли! Аппарат № 2 — товсь!

— Аппарат № 2 — пли! Аппарат № 4 — товсь!

— Аппарат № 4 — пли!

Корпус в очередной раз вздрогнул, подтверждая, что все три торпеды вышли. А тем временем в «палате лордов» Блеек, обтерев лоб рукавом, произнес загадочное «Bon voyage!» (доброго пути — фр.).

На мостике фон Фарендорф в третий раз запустил секундомер своего хронометра. Прин взглянул на часы. Стрелки показывали 1 час 13 минут и 05 секунд. Исход игры будет ясен в ближайшие две минуты, показавшихся вечностью.

ЧТО ИМ ОТВЕЧАТЬ, КОМАНДИР?

Оба линкора предстали перед Хэнзелем во всей красе. Старший матрос пробовал представить, куда пошли торпеды, но те не оставляли никакого следа. Интересно, подумал он, в какую часть корабля они попадут. Через некоторое время напряженность стала невыносимой. Он направил бинокль влево к границам своего сектора, пробуя различить «Пегасус». К счастью, а может благодаря превосходному зрению, ему не понадобилось много времени, чтобы его обнаружить.

Плотно сжав зубы, Прин не отводил глаз от линкора. Вдруг его сердце забилось быстрей: на фоне темного очертания корабля поднялся белый столб воды, причем такой высоты, что скрыл надстройку до мостика. Командир так сжал пальцами плоский бортик ограждения рубки, что чуть не сломал их. На мгновение он перевел дыхание, его мышцы расслабились, и к нему вернулось обычное спокойствие. Слава Богу, на сей раз торпеды вели себя, как полагается. Уже второй гейзер поднимался позади грубы. А затем и третий, закрывший верхнюю кормовую башню.

Тройной взрыв отразился от скал. Густой черный столб дыма вырос из района взрыва второй торпеды. Прин продолжал наблюдать с некоторой долей опасения за реакцией врага, но, тем не менее, ничего не случилось.

Эндрасс поднял руку и взглянул на запястье.

— 01 час 15 минут и 40 секунд! — объявил он.

— Три торпеды прямо в середину цели. Если он уцелеет, то это корабль-призрак…

Внезапно ослепительный свет пронизал темноту. Фон Фарендорф оборвал фразу, так и не закончив ее. Секунду спустя гигантский язык пламени охватил всю корму линкора с невиданным размахом. Вспышка была настолько яркой, что осветила внутреннюю часть мостика, заставив людей, стоявших на нем и зачарованных зрелищем, зажмуриться.

Эндрасс открыл рот, чтобы что-то сказать, когда ударная волна поразила лодку с огромной силой. Удар пришелся в грудь и перекрыл дыхание. Потом наступила чрезвычайная тишина. Он подумал, что лопнули его барабанные перепонки. Голова вдавилась в плечи, а в глазах отразилась траектория полета огромных кусков стали, оторванных от линейного корабля и разбросанных по небу, подобно соломе. Столб огня возник так внезапно, словно выпрыгнул. Гигантский гриб дыма, гораздо темнее и гуще того, что поднимался из трубы, взмыл в небо, где продолжали искриться сполохи Полярного сияния.

— Никогда не слышал ни о чем подобном, — пролепетал Эндрасс хриплым голосом.

— Видимо, взорвался один из артпогребов. Дым от горения кордита, — ответил Прин.

Эндрасс склонился над раструбом переговорной трубы и объявил вниз для команды: — Линейный корабль, который мы только что торпедировали, взорвался!

— Посмотрите, он кренится! — закричал Дзиаллас.

В отсеках серия взрывов была воспринята на редкость болезненно. Первая мысль, что пришла в голову Шпара — залп главного калибра линкора только что накрыл окрестности. В «палате лордов» Блеек с перекошенным лицом даже не вытер пот, струившийся по щекам. С секундомером в правой руке он оставался неподвижным в течение двух минут, последовавших за первым взрывом. Широкая улыбка, сопровождаемая криком радости, приветствовала второй и третий взрывы. Повернувшись к Тевесу, он звонко хлопнул его по плечу.

— «Малышки» сработали хорошо, я знаю, потому что мы их правильно разогрели!

Четвертый взрыв прервал его монолог и почти вывел его из себя. Корпус дрожал, как будто его схватила гигантская рука, но лодка не пострадала, взрыв, очевидно, был у поверхности.

Пораженные ужасным грохотом, Блеек и Тевес обменялись тревожными взглядами. Тевес был первым, к кому вернулось спокойствие.

— Мы, похоже, организовали красивый фейерверк — пора отсюда сматываться, прежде чем станет больно!

Он замолчал и прислушался, ожидая слышать ответный огонь противника. Вместо этого прозвучал голос старпома, звучавший, благодаря переговорной трубе, как обычно с гундосой интонацией:

— Линейный корабль, который мы только что торпедировали, взорвался!

Блеек и Тевес слушали, а их глаза уставились на переговорное отверстие в надежде получить дополнительную информацию. Но Эндрасс больше ничего не сказал.

Тевес почесал затылок.

— У меня впечатление, что скоро на нас спустят всех собак. Здесь недостаточно воды, чтобы спастись погружением. Если британцы кинутся в погоню, выход угрожает оказаться намного труднее, чем вход…

— Не бери в голову! И не волнуйся, оставь эти заботы офицерам, — ответил Блеек.

И в доказательство его правоты в трубе вновь зазвучал голос Эндрасса:

— Перезарядить аппараты № 1 и № 2!

В то же самое время, в кормовом торпедном отсеке Херрманн и Лох, ожидая неизбежной реакции врага, напряженно вслушивались. Оба стали добычей тех же самых опасений. Британцы не останутся пассивными. Они обязательно пошлют в погоню за ними, если уже этого не сделали, все имеющиеся корабли… а таких немало.

Торпедисты напрягали слух, пытаясь уловить малейший шум, но не слышали ничего, кроме собственных винтов, ритмично перемалывающих воду. Эндрасс принялся описывать операцию в манере радиорепортера:

«Линейный корабль получил смертельный удар. Он кренится. Маленькое судно, вероятно один из рабочих катеров, остается за кормой, в ужасе посылая тревожный SOS. Я сказал бы, что крен достиг уже 45°. Корабль уходит на дно медленно, но неуклонно. Я не могу разглядеть его должным образом из-за дистанции и окутывающего его дыма…»

На борту линкора «Ройал Оук» было тихо. Через несколько минут, к облегчению суеверных членов экипажа, заканчивалась злополучная пятница 13-го.