Парашютисты-диверсанты Сталина. Прорыв разведчиков - Максим Бузин

Добежав до корпуса бомбардировщика, Воронин с автоматом наизготовку присел на колено возле разложенных на брезенте приборов. Лейтенант же сразу нырнул в чернеющий проем люка.

Внутри разбитого корпуса было довольно прохладно. Быстро привыкнув к полумраку, Терентьев огляделся вокруг.

Немного сбоку от него, среди нагромождения непонятных конструкций, утыканных кнопками и тумблерами приборов, разнообразных шлангов и трубопроводов, шевелилась бесформенная темная масса. Лейтенант вздрогнул. Воображение мгновенно нарисовало в голове фантастический образ неведомого существа, прибывшего из далеких миров.

Терентьев почувствовал, что волосы у него на голове зашевелились. А ноги, наоборот, словно приросли к покрытому каким-то слегка пружинящим покрытием полу.

– Не спите, лейтенант! – Жесткий, но явно человеческий голос вывел Терентьева из оцепенения.

Часть темной массы переместилась ближе и оказалась при ближайшем рассмотрении майором Седовым.

– Быстро давайте взрывчатку! – Голос у майора был напряженный. – Где остальные заряды?

– Снаружи, у Воронина!

– Тащите их сюда!

Майор забрал у Терентьева вещмешок и быстро, но аккуратно принялся раскладывать взрывчатку под массивными приборными досками.

Тем временем Терентьев выглянул из люка наружу, чтобы позвать Воронина. Мгновенно в уши ворвался треск автоматных очередей и взрывы гранат. Находившийся на земле Воронин протянул лейтенанту вещмешок с зарядами. Приняв смертоносный груз, лейтенант перенес вещмешки поближе к Седову, который, открыв рот и даже немного высунув от усердия язык, заканчивал размещать бруски прямоугольной формы.

Терентьев развязал второй мешок и стал передавать майору новые заряды. Дело пошло быстрее, и вскоре содержимое рюкзаков оказалось разложенным по всему внутреннему объему покореженной кабины.

– Готовьте заряды к подрыву! – уже спокойным голосом сказал майор. – Я буду снаружи!

Седов с автоматом в руках выбрался наружу и присел рядом с Ворониным.

– Меньшов замолчал, – прошептал сержант, облизывая губы. – Стреляют только фрицы, и то как-то вяло. Товарищ майор, может, я быстро смотаюсь, посмотрю, что там?

Его глаза горели огнем, тело напряглось, как сжатая пружина.

– Нельзя, сержант! – охладил его пыл майор. – Мы должны быть здесь, прикрывать лейтенанта и выполнить поставленную задачу!

Седов замолчал, а после паузы неожиданно добавил:

– Извини!

И, словно в подтверждение слов майора, несколько пуль чиркнули у них над головами по металлической обшивке аппарата. Немцы почувствовали подвох и бросились назад. Около десяти автоматчиков короткими перебежками приближались к разведчикам.

– Держи сектор слева! – крикнул Андрей сержанту, выпуская скупые очереди в сторону гитлеровцев.

– Есть! – Воронин быстро прицелился и дал длинную очередь.

Неосмотрительно выпрямившийся в полный рост и что-то кричавший солдатам роттенфюрер СС взмахнул руками и рухнул на землю, прошитый пулями.

– Это вам за Витьку! – произнес, стиснув зубы, сержант.

Глава 19

Макс услышал звуки автоматных очередей и прошептал:

– Ну, наконец-то! Началось!

Он забрался в башенку, собираясь отправиться на помощь Седову и парашютистам, но краем глаза отметил со стороны лагеря какое-то движение. Прищурившись, Макс за плотной завесой дождевой пыли различил черный силуэт легкового автомобиля. Следом, отставая метров на семьдесят, ехал грузовик с солдатами. Их надо было остановить!

– Извини, Андрей! Я немного задержусь! – воскликнул Макс и попробовал развернуть башню в сторону немцев, но, видимо, где-то что-то заело, – от направления «прямо вперед» она поворачивалась и налево, и направо градусов на тридцать, а дальше не двигалась, хоть ты тресни!

Макс выругался и буквально спрыгнул внутрь корпуса броневика.

Сидевший на металлическом полу со связанными руками Отто фон Камп вздрогнул от неожиданности.

– За вами кто-то гонится, господин оберст-лейтенант? – спросил он с сарказмом.

Макс, не отвечая, скорчил летчику гримасу, завел двигатель и быстро развернул «Хорьх» в сторону аэродрома. Глушить двигатель он не стал и, поправив на голове сползающую фуражку, устроился поудобнее за спаренными башенным пулеметом «MG-34» и орудием. Но стрелять решил только из пулемета.

Черная машина тем временем подъехала уже на расстояние около ста метров. В салоне находились четверо или пятеро людей. Рядом с водителем сидел офицер в эсэсовской форме.

Макс навел пулемет на лобовое стекло автомобиля. Обычно флегматичное лицо закаменело, превратившись в маску смерти.

– Гитлер капут! – процедил Макс, играя желваками на щеках, и нажал на спуск, дав длинную очередь, при этом слегка поведя стволом пулемета влево, а затем вправо.

Машина ехала ему навстречу на довольно приличной скорости, но этот фактор сближения вряд ли оказал какое-либо заметное влияние на страшную убойную силу пуль калибра 7,92 миллиметра, выпущенных практически в упор. За неполных четыре секунды около пятидесяти пуль буквально разнесли на мелкие кусочки стекло черного автомобиля и в прямом смысле изрешетили водителя и пассажиров!

Повезло лишь обер-лейтенанту Штойману. Повинуясь какому-то тревожному чувству, он наблюдал за странными маневрами броневика, который вместо того, чтобы двигаться в сторону, откуда слышались автоматные выстрелы, зачем-то развернулся на сто восемьдесят градусов. В башне за пулеметом возник силуэт человека в военной форме. Несмотря на дождь, его лицо показалось абверовцу немного знакомым. Эта мимолетная мысль мелькнула в голове у Штоймана на уровне подсознания, но принять стройные очертания не успела. Черное дуло пулемета на какой-то кратчайший миг времени вдруг расширилось до немыслимых размеров, затем снова приняло прежние формы и окуталось оранжево-серым невесомым облаком дыма.

– Засада! Все из машины! – заорал Штойман, распахнул дверцу и вывалился наружу.

Несмотря на стремительность своего маневра, Штойман опоздал. Пули пронзили водителя и пассажиров уже в тот момент, когда он только тянулся к дверной ручке. Штоймана невольно спас штандартенфюрер Клотцер, сидевший на переднем сиденье. Около десятка пуль прошили его грудь почти строго по горизонтали и застряли в грузном теле эсэсовца. И только одна настигла обер-лейтенанта Штоймана, пройдя навылет через его правое плечо. Находясь в стрессе и еще не чувствуя боли, он скатился в грязную илистую канаву.

Тем временем машина с тремя мертвыми пассажирами и одним покойником за рулем проехала прямо почти полсотни метров, постепенно теряя скорость. Затем резко вильнула вправо и, уткнувшись в ствол одиноко стоящей сосны, остановилась. Не поврежденный пулями двигатель работал устойчиво и равномерно.

Лежащий в канаве, наполовину оглушенный, толком ничего не соображающий Штойман попробовал приподняться, опершись на правую руку. Жуткая боль пронзила его плечо, молнией проникнув в мозг. Штойман, коротко вскрикнув, потерял сознание и рухнул в коричневую грязь.

Все эти события произошли, как уже упоминалось, в течение нескольких секунд. Этого времени, впрочем, хватило водителю грузовика для того, чтобы остановиться. Находившиеся в кузове солдаты спрыгнули на землю. Перемещаясь короткими рывками и пригибаясь как можно ниже, они стали быстро растягиваться в цепь.

– Увидимся позже! – пробурчал Макс, скрываясь в стальном чреве броневика.

Развернувшись, он поехал в ту сторону, куда ранее направился майор Седов. К сожалению, равнина в этом районе была усеяна скрытыми в траве мелкими ямами и канавами. Поэтому, опасаясь провалиться колесом во что-то более глубокое, Макс двигался гораздо медленнее, чем рассчитывал.

Взглянув на бледное лицо Отто, разведчик понял, что тот видел все только что произошедшее через смотровой люк. Однако Макса это не очень взволновало. Враг есть враг, тут не до сантиментов!

Виктор Меньшов приходил в себя гораздо дольше по сравнению с тем, как до этого провалился в забвение. Сначала какая-то клеточка сознания уловила чуть заметное движение густой темной завесы, окутывавшей его голову и туловище. Потом постепенно это движение стало превращаться во все убыстряющийся круговорот. Все новые и новые клетки головного мозга возвращались к активной деятельности.

Теперь человек, глядя на себя будто со стороны, видел скрюченное пополам тело, судорожно подгребающее под себя руками и ногами землю, на которой оно находилось. Эти конвульсивные движения становились все быстрей и резче. Рот, почему-то находившийся сверху от лежащего на траве тела, открывался в беззвучном крике. Мозг окутала жуткая тяжесть, ее концентрация стала невыносимой. Еще чуть-чуть, и голова разорвется на части!..